Наши мирные занятия были прерваны странной группой, ворвавшейся в гостиную. Первым влетел Биль Сканлэн, красный и взволнованный. Одной рукой он ожесточенно размахивал, а другой прижимал к груди пухлого ребенка, заливавшегося во все горло. За ним вбежал Бербрикс, тот самый атлант-механик, который помогал Сканлэну сооружать радиоприемник. Это был огромный, толстый, веселый мужчина, но сейчас его физиономия была искажена скорбью. С ним вбежала молодая женщина. Голубые глаза и волосы соломенного цвета доказывали ее неатлантское происхождение: видимо, она принадлежала к одной из порабощенных атлантами рас.

— Слушайте-ка, хозяин! — взволнованно закричал Сканлэн. — Этот самый Бербрикс, славный парнишка, не выдержал одиночества и женился на этой вот женщине, и я думаю, что из них вышла не такая уж плохая пара. Насколько я мог понять, она здесь на таком положении, как негритянки в наших южных штатах. Прежде чем жениться, этот осел наболтал ей чорт знает каких небылиц, но я думаю, что это его личное дело…

— Разумеется, это его личное дело, — сказал я. — Но что вас так взволновало, Сканлэн?

— Ну, так слушайте дальше. Словом, у них вылупился ребенок. Только, видно, здешняя публика не выносит помесей, и жрецы решили принести ребенка в жертву своему дурацкому идолу. Дьявол в желтом колпаке забрал ребенка и хотел утащить его в храм, но Бербрикс отнял его. Я с своей стороны добавил этому негодяю в ухо, и теперь вся банда мчится за нами по пятам…

Сканлэн не мог продолжать: раздались крики, топот ног по коридору, дверь распахнулась, и служители храма ворвались в комнату. За ними осторожно выступал свирепый длинноносый жрец огромного роста. Он дал знак рукой, и слуги бросились вперед, чтобы схватить ребенка. Сканлэн живо сунул ребенка в груду профессорских животных на столе, схватил копье и выступил против нападающих. Они невольно остановились и выхватили ножи. Мы с Бербриксом тоже схватили копья и стали рядом со Сканлэном. У нас был такой грозный вид, что служители храма попятились назад. Казалось, вот-вот начнется бой.

— Мистер Хедлей, сэр, вы немного болтаете на их тарабарском языке, — воскликнул Сканлэн. — Скажите им, что с нами шутки плохи. Скажите, что мы не намерены отдавать им детей на растерзание. Если они немедленно не очистят помещение, то мы перевернем вверх дном всю их лавочку… Ну, так тебе и надо, ты сам лез на рожон, вот и получил по заслугам!

Последняя фраза Сканлэна была обращена к одному из служителей, который, подкравшись, замахнулся ножом на Биля но тут же получил в руку удар профессорского скальпеля. Служитель завыл и заплясал от боли и страха, а его товарищи, подстрекаемые жрецом, готовы были броситься на нас. Неизвестно, что бы тут произошло, если бы в комнату не вошел Манд в сопровождении Моны. На мгновение он застыл в удивлении. Потом засыпал верховного жреца градом вопросов. Мона подошла ко мне. Внезапно меня осенило вдохновение: я взял ребенка и положил ей на руки. Малютка быстро успокоился и весело заворковал.

Манд хмурил брови. Ясно было, что он был озадачен создавшимся положением. Он отослал жреца и его спутников обратно в храм и пустился в долгие объяснения, из которых я понял далеко не все.

— Эта лэди будет заботиться о матери и ребенке, — сказал я Сканлэну.

— Тогда другое дело. Если мисс Мона займется ими, я ничего не имею против. Но если эта желтая банда…

— Нет, нет, они не посмеют вмешиваться в это дело. Вопрос будет обсуждаться в Верховном Совете. Вообще все это очень серьезно. Насколько я понял, Манд говорил, что жрецы действовали по древнему национальному обычаю. Атланты боятся смешения высшей расы с низшей и блюдут чистоту своей крови. А если от смешанных браков рождаются дети, их умерщвляют. Таков закон.

— А все-таки этот ребенок не умрет! — заявил Биль.

— Будем надеяться, — сказал я. — Манд обещал сделать в Совете все, что в его силах. Но Совет соберется не раньше чем через неделю или две. Покамест малютка в безопасности.

Летняя экспедиционная страда в нашем журнале уже наступила. Редакция постепенно превращается в лабораторию маршрутов и планов летних краеведческих походов.

15 апреля «Следопытом» отправлена первая в 1929 году большая летняя экспедиция в Киргизскую автономную республику. В состав экспедиции входят: молодой беллетрист, сотрудник редакции, комсомолец С. С. Голубь и художник В. В. Щеглов.

Исходным пунктом экспедиции явится город Фрунзе, где она ознакомится с экономикой края, киргизской культурой и искусством. Следующий этап — город Алма-ата (очаг землетрясений), где экспедиция соберет сведения об исторических землетрясениях и историко-революционный материал. Дальше экспедиция отправится на южный участок Турксибстроя. Здесь она осмотрит туннели и проследит участие местного населения в стройке и влияние строительства дороги на жизнь края. И, наконец, последними звеньями этой экспедиции будут река Ила и Балхаш (озеро легенд), где она исследует заброшенные свинцовые и медные рудники, рыбные богатства озера, фауну (водятся тигры и кабаны) и мало изученную флору, а также ознакомится с бытом полудиких казаков. Оттуда экскурсия вернется в Фрунзе. Всего Голубем и Щегловым будет покрыто около 900 километров, большею частью верхом по горным и степным тропам.

Ал. Смирнов из Туапсе в настоящее время находится в области шапсугов (Сев. Кавказ.), и редакция уже получила от него первую корреспонденцию.

Сейчас в редакции идет подготовка к еле дующим экспедициям. На Днепрострой должны отправиться А. Романовский с художником И. Заславским; В. Кубанский пешком (от. Сталинграда до Калача) обследует места, где пройдет канал Волго-Дон.

Намечены и другие маршруты, в том числе общий с Межрабпомфильм (при участии В. Сытина) на Иссык-куль — Кара-кол — Хан-тенгри — Кульджа.

Общее количество экспедиций в текущем году значительно возросло по сравнению с прошлыми годами, и свежий интересный литературный материал журналу обеспечен.

СЕРДЦЕ ЛЬВИЦЫ

Рассказ А. Демезона

Рис. худ. В. Щеглова

Был томительно знойный полдень. На веранде, опоясывающей бунгало, в густой синей тени спали двое — человек и зверь. Молодой француз лежал на кушетке, закинув руки за голову и мерно дыша. На другом конце веранды, у самой лестницы огромным клубком свернулась львица. Хозяин привязывал ее на веранде, чтобы обеспечить себе мирный отдых: назойливые черномазые ребятишки не решались приставать, когда видели сквозь балюстраду веранды медно-рыжее туловище десятимесячной львицы. Животное было крупнее взрослого сен-бернара. У него были мощные белые зубы, каждый с большой палец руки, и гибкие лапы шириной в ладонь, способные задавить годовалого теленка.

Антуан Прюдом, хозяин Уары, уже третий год жил в Африке. Подобно Альфреду Брэму, он был натуралист и страстный охотник. Мускулы его были так же развиты, как и мозг. Темное от загара, как дикий мед, лицо было сурово. Черные, блестящие, как вороненая сталь, волосы, густая борода, прямые плечи, богатырский рост. При взгляде на Прюдома никто бы не подумал, что это талантливый ученый, автор блестящих трудов о жизни и психологии животных. Он глубоко презирал буржуазную культуру с ее лицемерием, тупостью и моральным гнетом. В дебрях девственных лесов, наедине с природой он чувствовал себя по-настоящему свободным. После долгих скитаний по джунглям Прюдом решил обосноваться на высоком берегу Нигера. С помощью чернокожих слуг он построил себе бунгало на лесной поляне, неподалеку от поселка племени бобо.