ЧАСТЬ ЧЕТВЕРТАЯ - ГРОТ-РЕЯ

I

"Выписки из протоколов канцелярии королевского суда французского Адмиралтейства по особому подотделу, отряженному на остров Тортуга."

Согласно выпискам из журнала допроса, снятого с главных начальников и вождей, обнаруженных при захвате легкого пиратского фрегата под названием "Горностай" из Сен-Мало, вооруженного двадцатью пушками, захвате, произведенном королевским кораблем "Астрея", принадлежащим к эскадре под началом господина маркиза де Плесси-Корлэ, командующего эскадрой. Каковой допрос снимали мы, мессир Ги де Гоэ-Кентен, кавалер, сеньор де Лоске, советник, судья гражданских и уголовных дел французского Адмиралтейства, подотдела, отряженного на Тортугу по приказу господ Сен-Лорена и Бегона, комиссаров короля, уполномоченных.

С каковой целью, явясь в дом господина Требабю, морского профоса в этом порту, где заключен капитан и главный начальник упомянутого пиратского судна, скованный по рукам и по ногам двойными кандалами, в присутствии вышеупомянутых королевских комиссаров, а также заместителя адъюнкт-советника, имея присяжным секретарем нижеподписавшегося Жозефа Коркюфа, в качестве письмоводителя, подвергли названного капитана пиратов, мужчину высокого роста, носящего белокурые бороду и парик, как ниже указано, допросу, после того, как, воздев десницу, он клятвенно обещал показывать правду сего тридцатого ноября, тысяча шестьсот восемьдесят четвертого года.

Спрошенный, как законом положено, от имени и пр., и пр.;

Отвечает: именуется Тома Трюбле, сеньор де л'Аньеле, дворянин, лет от роду около тридцати четырех, капитан флота его величества короля Франции, уроженец Сен-Мало, пребывающий на лично ему принадлежащем фрегате, именуемом "Горностай", исповедует святую католическую веру.

Спрошенный и пр.;

Отвечает: что его величество король Людовик Великий соизволил пожаловать ему дворянские грамоты в Сен-Жерменском королевском замке в лето тысяча шестьсот семьдесят восьмое, согласно коим названому сеньору де л'Аньеле гербом надлежит иметь червленый щит, обрамленный картушыо, в коем три украшенных золотом корабля, идущих с попутным ветром по лазурному морю и золотым ягненком вверху, рядом с двумя лилиями; что его величество соизволил также пожаловать его тем чином капитана флота, каковой он и носит.

Спрошенный, о том, каким образом дворянин мог оказаться повинным в приписываемых ему деяних, деяниях позорных как беспримерной жестокостью, так и неповиновением королю, нашему повелителю, стало быть, изменнических, отвергает это обвинение и утверждает, что изменником не был никогда, называя и провозглашая себя, хоть и верным слугою короля, но рыцарем открытого моря, стало быть свободным, якобы, от всякого повиновения.

Спрошенный и пр.;

Отвечает: что двадцать первого сего ноября французского стиля встречен был перед входом в порт Тортуги, около пяти часов пополудни, королевским судном, типа очень маленького легкого фрегата или разведочного корвета; каковое судно, не дав никаких разъяснений, потребовало, чтобы он, Тома-Ягненок, сдался, и в подтверждение упомянутого требования подняло и водрузило королевский флаг. На что он, Тома-Ягненок, невзирая не бесспорное свое превосходство в силе по сравнению с упомянутым королевским судном, отверг все настояния своих сотоварищей, которые хотели, - возмутившись столь неучтивым обращением, - оказать сопротивление и вступить в бой, добровольно повиновался, спустив, как ему приказано было, флаг свой перед флагом королевским, - и все это единственно из уважения и почтения к его величеству.

Спрошенный и пр.;

Отвечает: что всегда и при всех обстоятельствах, как и в настоящем случае, проявлял величайшую покорность и глубочайшее уважение к королю Франции, которого, будто бы, любит горячей любовью и боготворит.

Спрошенный, о том, какие мог бы он привести доказательства мнимой этой покорности, когда как все до единого знают прекрасно, что, напротив, обвиняемый, а вместе с ним и его преступные товарищи продолжали каперствовать, пиратствовать и крейсировать на море после эдиктов короля, точно так же, как и до них, утверждает: что последний его поступок, упомянутый выше, достаточно ясно и вразумительно говорит за себя, - когда он, Тома-Ягненок, сдался по-хорошему, без единого выстрела, такому сопливому мокрохвосту, как этот, так называемый корабль, именуемый "Астрея", лишь только упомянутый мокрохвост поднял королевский флаг.

Спрошенный и пр.;

Отвечает: что судно его введено было в этот порт командиром вышепоименованного корабля "Астрея", на каковое судно сам он был переведен пленником двадцать первого числа сего месяца.

Спрошенный и пр.;

Отвечает: что сейчас же после спуска флага, он сам лично отдал приказание своим людям сложить оружие и не восставать ни против короля, ни против королевских приказов, будь они даже несправедливыми. Что к тому же, на сей предмет доказательством служит рапорт командира "Астреи", приложенный к делу. Что следовательно он, Тома-Ягненок, не считает себя ответственным за пару мушкетных и пистолетных выстрелов, произведенных по приказанию младшего помощника, выведенного из себя, и не без причины, помянутой вопиющей несправедливостью. Что во всяком случае, он, Тома-Ягненок, в течение своей жизни взявший на абордаж около четырех или пяти сотен кораблей, заявляет и утверждает, что сдача собственного его "Горностая" "Астрее" произошла без всякого сопротивления, о котором стоило бы говорить, имея в виду, что при наличии такового сопротивления "Астрея" была бы в настоящее время на берегу или на дне морском, а "Горностай" в открытом море и на свободе.

Спрошенный, о том, кто мог быть тем мятежным помощником, который приказал открыть огонь и оказался поэтому повинен в смерти тринадцати верных слуг короля, убитых в этом деле, отказывается отвечать. И отведенный затем в помещение, предназначенное для пыток, также упорствовал в своем отказе. И посаженный на скамью пыток, потом связанный, потом трижды поднятый на дыбу, упорствовал по-прежнему.