— Я полагаю, что сделать это очень просто, — быстро перебил Ильин, — я проявлю желание посмотреть гориллоидов в их, так сказать, домашней обстановке, когда их не пригибает к земле и не превращает в автоматов присутствие грозного капитана.

— Великолепно! Но только я вас предупреждаю, — продолжал механик, — что обращение с этой публикой чрезвычайно трудное. Скажем так: вы ведь ясно представляете, как надо приучать к себе крупную злобную собаку? А теперь представьте, что к вам хитро приглядывается дикарь. Приглядывается и соображает: с какого боку от вас можно получить пользу?.. Так вот, мой мохнатый приятель — это и то и другое, и до чорта трудно сообразить: когда имеешь перед собой крупного пса, которого можно приручить лаской или страхом, а когда— человека, может быть, похитрее и поумнее тебя самого… Это все вы имейте в виду при встрече с Луи, но связаться с ним нужно, потому что не так-то легко будет и нам в случае чего вылезть из воды, если и не вовсе сухими, то по крайности не слишком высоко замочив штаны.

Ленуар был очень заинтересован идеей осмотра Ильиным в сопровождении Луи лагеря гориллоидов и, давая пропуск, поставил одно условие: чтобы Ильин в тот же вечер зашел к нему и передал свои еще свежие впечатления.

Туземный солдат проводил Ильина до первых домиков лагеря за стеной, где уже ожидал молодой гориллоид, предупрежденный о предстоящем посещении. Как только солдат повернулся спиной к воротам, гориллоид резким движением пригнулся и подался вперед. Темные, глубоко запавшие глаза чудовища уперлись в глаза Ильина, потом с жадным вниманием ощупали всю его фигуру.

Ильин уже привык к бесцеремонному рассматриванию своей особы неграми, но здесь было нечто совсем иное. Там глядели наивные и потому немного смешные человеческие глаза, — здесь перед ним находилось бесконечно жадное существо иного мира. Так должно быть чувствует себя животное в клетке зоологического сада под упорными и жадными взглядами столпившихся вокруг людей…

Потом жуткая рожа гориллоида передернулась странной гримасой, и нельзя было понять, какому переживанию она соответствовала. Луи снова выпрямился и хрипло, но внятно сказал:

— Пойдем!..

Лагерь представлял собой скопление деревянных бараков, разбросанных почти беспорядочно. Луи молча вошел в ближайший из них. Внутреннее устройство было обычно го казарменного типа с двумя рядами нар по стенам и с проходом посредине. Барак был пуст, и на нарах слева валялась одинокая, свернувшаяся клубком мохнатая фигура. Луи вдруг издал резкий, ни на что не похожий лающий крик, и лежавший гориллоид сразу сорвался с места, дико оглянулся на вошедших и, нелепо согнувшись, почти касаясь пола руками, выкатился наружу.

— Каналья! — забормотал Луи. — Он должен быть на учении… Буду бить!..

Он зашагал вперед и через вторые двери вышел наружу.

Воздух в казарме был тяжелый. К характерному запаху негритянского пота примешивался другой, противный и острый, и выйдя наружу, Ильин с наслаждением подставил лицо свежему ветру.

Барак находился на гребне небольшой возвышенности, прорезывавшей остров вдоль и полого спускавшейся с обеих сторон к болоту; отсюда вся средняя и северо-восточная часть острова была видна как на ладони[15]). Остров был сильно вытянут в длину по направлению с северо-востока на юго-запад, почти параллельно руслу реки, которое смутно виднелось справа сквозь заросли мангровых деревьев на болоте. Судя по илисто-песчанистой почве, остров был наносного происхождения и образовался вследствие передвижения русла реки к югу, после чего он остался сухим пятном над поверхностью полужидкого ила.

Мангровые деревья иногда густыми зарослями покрывают болота Западной Африки. В таком случае их толстые воздушные корни, конусом спускающиеся со ствола, соприкасаются или даже переплетаются друг с другом и образуют как бы воздушные мосты, позволяющие перебираться через болото с дерева на дерево. Здесь же мангровые деревья были разбросаны по одиночке на далеком расстоянии друг от друга и лишь кое-где соединялись в небольшие группы. Поэтому болото было недоступно для каких бы то ни было животных, даже обезьян, и производило впечатление пустыни. Лишь несколько цапель бродили вдали по берегу протока, прорезывавшего болото, да многочисленные маленькие рыбки «бомми» суетились и прыгали на поверхности ила.

Эта рыбка из подотряда колбневых благодаря особому устройству жабр получила способность жить вне воды. Ее плавники преобразовались в подобия рук, позволяющие бомми не только стремительно бегать по илистым отмелям, но даже взбираться на значительную высоту по корням мангровых деревьев. Бомми совершенно несъедобны. Ими пренебрегают даже цапли, и эти рыбы-русалки массами заселили болота Западной Африки.

Справа и слева от срединной возвышенности остров представлял собою почти голую равнину с редкими чахлыми деревьями. Между бетонной стеной и бараками тянулась полосою довольно густая древесная заросль, пересекавшая поперек остров и закрывавшая с юга вид на часть острова, занятую лагерем гориллоидов. Поверх поросли вдали поднималась вершина одинокого гигантского дерева, и, взглянув на него, Ильин невольно улыбнулся, вспомнив о том, как с этого дерева он в первый раз бросил взгляд поверх стены.

Наконец впереди, в северной части острова светлыми пятнышками блестели на солнце ряды новеньких, только что выстроенных бараков, предназначенных для вновь прибывающих партий негритянок. Здесь в ближайшее время должна была уже в широком масштабе развернуться чудовищная идея Ленуара. За последние дни мысль об этом как-то пассивно скользила по сознанию Ильина. Но теперь вдруг остро почувствовалось, что светлые точки там, вдали означают совсем близкое осуществление нечеловеческого предприятия, и горячей волной хлынувшее отвращение сразу смыло остатки колебаний и сомнений.

Он обернулся к своему спутнику и неожиданным для самого себя тоном приказания отрывисто бросил:

— Пойдем к Дюпону!

По лицу гориллоида снова, как при встрече, пробежала странная гримаса, возможно означавшая улыбку, и он, ничего не ответив, направился к ближайшему бараку, откуда доносился стук молота по металлу.

Несколько гориллоидов втаскивали в двери здания какой-то тяжелый железный бак. При первом посещении лагеря в присутствии Ленуара Ильин естественно не мог сосредоточиться на деталях, но теперь он внимательно осмотрел фигуры работавших. Судя по меньшему сравнительно росту и живости движений, это был подрастающий молодняк, и Ильину бросилось в глаза разнообразие в их внешнем облике. Некоторые имели типичную мохнатую шкуру гориллы, у других волосатость тела была не больше той, какая наблюдается и у человека. Один из гориллоидов оказался довольно похожим на Луи, и его стройная почти человеческая фигура была с ног до головы покрыта густой мохнатой шерстью зверя… Все эти различные комбинации, очевидно, создались в результате расщепления между признаками человека и обезьяны.

При приближении Луи ближайшие гориллоиды боязливо посторонились, затем снова торопливо потащили свою ношу. Луи, не оглянувшись в их сторону, направился к дверям барака. В движениях его массивного и несоразмерно громадного даже в сравнении с остальными гориллоидам и тела чувствовалась гордая уверенность в своей силе и власти.

Внутри помещения раздался голос Дюпона, и механик показался в дверях.

— Ну вот, вы у нас в гостях, — сказал он, улыбаясь и протягивая руку. — Мы сейчас устанавливаем здесь водопроводный бак, а воду берем из колодца глубиной в четыре метра вон там, за стеной барака. Болотная водица оказалась немного плоховатой даже и для этой публики, даром что она не отличается слишком нежной комплекцией.