— А может быть — дворца черной магии — поправил Маракот. — Кстати, вы слышали когда-нибудь о Владыке Черного Лица?

Мы признались, что не слышали.

Не помню, упоминал ли я раньше, что профессор был мировым авторитетом по сравнительным религиям и первобытным верованиям. Даже верования легендарной Атлантиды были в его компетенции.

— Сведения об Атлантиде получены нами большей частью из Египта, — сказал он. — Жрецы храма в Саисе рассказали многое греческому мудрецу Солому, который является в сущности единственным источником, из которого исходят все сведения, отчасти фактические, а большей частью легендарные. Манд рассказал мне легенду о Владыке Черного Лица. Я не могу с уверенностью сказать, что это и был хозяин черного дворца. Говорят, что было несколько Владык Черного Лица, но один-то во всяком случае был, и его дворец мы видели.

— А что это была за птица? — спросил Биль.

— Все источники описывают его как сверхчеловека, знаете, типа греческих героев и полубогов. Он навлек несчастье на атлантов, и страна была разрушена.

— Как Содом и Гоморра, — ввернул Биль.

— Вот именно. Наконец настал такой момент, когда положение стало совершенно невыносимым. Терпение природы истощилось, и ей оставалось только разрушить все дотла и на голом месте создавать заново. Этот владыка занимался черной магией, добился сверхъестественной силы и употреблял ее во зло человечеству. Такова легенда о Владыке Черного Лица. Может быть это объясняет почему до сих пор его дворец внушает ужас несчастному народу; атланты дрожат при мысли, что мы осмелимся войти во дворец.

— А мне от этого еще больше хочется проникнуть туда! — воскликнул я.

— Мне тоже! — подхватил Биль.

— Должен признаться, что и я горю желанием исследовать дворец, — сказал профессор. — Не думаю, что наши милые хозяева будут в большой претензии, если мы предпримем эту экспедицию самостоятельно, раз они не могут преодолеть своих предубеждений.

Прошло не мало времени, пока удобный случай представился; наше маленькое общество было тесно сплочено, и для личной жизни почти не оставалось времени. Но однажды утром (с помощью нашего примитивного календаря я мог различать день и ночь) у атлантов происходило какое-то религиозное собрание, целиком поглотившее их внимание. Нам не хотелось терять такого удобного случая. Убедив двух привратников, работавших у насосов во входной камере, что нам разрешена прогулка, мы очутились одни на дне океана и направились к старому городу.

Трудно двигаться в плотной среде соленой воды на такой глубине, и даже небольшая прогулка очень утомляет, но все же через час мы стояли у входа в большое черное здание, которое так разожгло наше любопытство. Мы взошли по мраморным ступеням и прошли через высокие резные порталы Дворца Зла.

Он сохранился значительно лучше, чем другие здания древнего города: крепкие мраморные стены стояли как прежде, но мебель и драпировки были уже давно уничтожены временем и водой.

Дворец был и сам по себе угрюм, а теперь в его мрачных углах и коридорах шевелились темные силуэты огромных полипов и странные бесформенные рыбы, подобные видениям кошмара. Особенно врезались мне в память громадные пурпурные слизняки, кишевшие повсюду, и большие черные плоские рыбы, с длинными шевелящимися щупальцами, лежавшие на полу точно ковры.

Мы шли по коридорам, украшенным богатыми орнаментами. Центр здания занимала роскошная зала, которая во времена расцвета Атлантиды вероятно была одним из самых величавых покоев. В полумраке мы не могли рассмотреть ни потолка, ни высоты стен, но, обходя кругом залы и освещая себе путь фонарями, видели ее огромные размеры и великолепные украшения стен. Эти украшения состояли из статуй, фресок и орнаментов. Исполнение было безукоризненное, содержание — страшное, отталкивающее. Все это мог изобрести лишь извращенный мозг в утонченной жестокости и дьявольской злобе. Сквозь сумрак со всех сторон смотрели на нас кошмарные лица и чудовищные сцены. Если когда-нибудь дьявол воздвигал в свою честь храм, то именно в нем-то мы и очутились. И сам дьявол присутствовал здесь: в глубине залы, под балдахином из обесцвеченного металла (возможно, золота), на высоком троне красного мрамора восседало ужасное божество, воплощение зла, хищная, свирепая фигура, отлитая по той же примерно форме, что и Ваал, которого мы видели в храме атлантов, но бесконечно более жуткая и отвратительная.

Фигура производила такое сильное впечатление, что мы застыли перед ней.

Из задумчивости нас вывело поразительное обстоятельство. Откуда-то сзади послышался громкий смех…

Я уже говорил, что наши головы были заключены в стеклянные колпаки, куда не могли проникнуть звуки; точно так же носящий колпак не мог и сам заставить себя слышать. — И все же саркастический смех ясно донесся до наших ушей. Мы быстро повернулись.

Мне показалось, что среди обступивших нас теней мелькнула черная человеческая фигура. Мы направили туда лучи фонарей, но ничего не обнаружили. Осмотр отвратительных статуй и этот непонятный звук нагнали на нас такую жуть, что мы, не сговариваясь, двинулись к выходу, шаря по сторонам фонарями.

Когда мы сняли колпаки в камере, первым заговорил Сканлэн:

— Чорт меня возьми, если я когда-нибудь выйду на прогулку без моей шестизарядной игрушки!

— Что вы думаете, профессор, о смехе? — спросил я.

Но Маракот только пожал плечами.

Я долго не мог успокоиться. Наши колпаки не пропускали звуков, а между тем мы слышали звук, подобный громкому смеху. В чем же дело? Галлюцинация? Но слышали все трое.

Я не выдержал и заговорил об этом с Билем. Не так упорно, как я, но он тоже думал о происхождении звука, строил самые фантастические гипотезы и тут же разрушал их. Мы решили взять в работу профессора и поставить вопрос ребром.

Так мы и сделали. Маракот улыбнулся.

— Я не исследовал этого дела, — ответил он, — и не могу дать вам точного и исчерпывающего ответа. Каково может быть происхождение звука?.. Вам не приходилось во время путешествия по дну касаться колпаком какого-либо твердого предмета? В этом случае при всей своей упругости колпак издал бы звук, и колебания передались бы через воздушную среду в ваше ухо.

— Но все трое, сразу…

— Верно. Но главное, что говорит против этого предположения, это характер звука. Получился бы звук удара, но не смех. Самое вероятное предположение таково: звук издал какой-то прибор, подобный колоколу, созывающему атлантов в случае опасности. Ведь колокол передает звуковые вибрации сквозь звуконепроницаемый колпак. Изобретенье такого аппарата сделано не нашими хозяевами, а их отдаленными предками в период постройки города. Почему бы в зданиях не могли быть установлены такие приборы — хотя бы для предупреждения хозяев о вторжении посторонних, — и один из них в черном дворце не мог случайно притти в действие от нашего прикосновения к приемнику сигнализации? Что касается тембра звука, то это вопрос длины его эфирной волны, частоты колебаний. Наконец этот звук могло издать какое-нибудь морское создание, неизвестное нам. Разве наша наука, которая частенько бродит в потемках, знает что-нибудь о распространении колебаний порядка радиоволн? Вы, Биль, хорошо знаете технику радио, а сможете ли вы объяснить мне кратко и ясно принцип передачи волн на расстояние?