Преодолейте чрезмерное сочувствие, которое испытывает к себе каждый. Будьте требовательны к себе! Иногда мы слишком много думаем о своем здоровье, об отдыхе, который, конечно же, необходим, чтобы вернуться к работе с новыми силами. Но я говорил и писал много раз, что отдых должен быть не бездельем, но переходом от более трудной работы к той, что требует меньших усилий.

Мы всегда найдем веский предлог, чтобы устроиться со всеми удобствами. Мы легко забываем об ответственности, лежащей на наших плечах, и готовы в любой момент самым убедительным образом оправдать свое безделье – чтобы бездельничать дальше. Между тем Сатана и его команда трудятся без отпусков и без выходных. Послушай же внимательно и вдумайся в то, что Апостол Павел писал христианам, находящимся в рабском звании. Он призывал их повиноваться своим хозяевам не с видимою только услужливостью, как человекоугодники, но как рабы Христовы, исполняя волю Божию от души, служа с усердием, как Господу, а не как человекам [Еф 6, 6-7.]. Так будем же следовать этому доброму наставлению в своем служении.

Попросим света у Господа нашего Иисуса Христа, попросим его наполнить каждое мгновение нашей жизни божественным чувством, превращающим наше профессиональное призвание в дверную петлю, на которой держится и поворачивается наше призвание к святости. В Евангелии мы читаем, что Иисус был известен как "faber, filius Mariae", плотник…, сын Марии [Мк 6, 3.]. Так будем же гордиться священной гордостью и показывать своими делами, что и мы – такие же, как Он, труженики, люди труда!

Мы – посланцы Бога на земле, поэтому нас присуще понимание того, что уклоняясь от работы или выполняя порученное нам дело спустя рукава, мы изменяем Ему и даем повод окружающим увидеть в нас ленивцев, ничтожеств, людей безответственных и бесполезных… Ведь тот, кто пренебрегает на первый взгляд маловажными обязанностями, вряд ли сможет с успехом трудится на ниве духовной, где требуется куда больше усилий: верный в малом и во многом верен, а неверный в малом неверен и во многом [Лк 16, 10.].

То, о чем я говорю – не туманные идеалы. Я исхожу из совершенно конкретной реальности, которая в силах изменить самую языческую и враждебную Божией воле среду, как в первые века нашего спасения. Насладимся словами анонимного автора той далекой эпохи, который так говорит о величии нашего призвания: христиане для мира то же, что и душа для тела. Живут в мире, но не от мира, как душа находится в теле, но сама не телесна. Они живут среди всех народов, как душа во всех частях тела. Незаметно они совершенствуют свою духовную жизнь, как душа свою сущность. Живут, как странники среди преходящих вещей, ожидая нетленности с небес, как душа бессмертная живет в смертном теле. От преследований их становится все больше и больше, как душа украшается, истощаясь… И не позволено христианам оставлять свою миссию в мире, как и душе не позволено без разрешения оставлять тело [Epistola ad Diognetum, 6 (PG 2, 1175).].

Если мы останемся в стороне от земных дел, в которых нас ожидает Господь, мы совершим большую ошибку. Мы должны находить Его в обстоятельствах самых обыденных – ведь и они допускаются и направляются Провидением в Его Бесконечной премудрости. Но не вложив в работу все свои силы, физические и духовные, не доведя ее до конца наилучшим образом – и даже лучше лучшего (я уверен, что так и будет, если ты действительно захочешь этого) к цели мы не приблизимся. Вот почему, стремясь к Господу, мы используем все честные земные и насущные небесные средства, чтобы предложить Ему труд филигранно выполненный, совершенный.

Обрати работу в молитву

Я часто повторяю, что молитва перед Дарохранительницей, обращенная ко Христу, который видит и слышит нас, не должна быть безличной. Надо так молиться, чтобы сразу начиналась беседа с Господом. И словесный гул здесь ни к чему – просто надо отбросить покров безликости и стать перед Ликом Божиим такими, какие мы есть на самом деле. Не старайтесь затеряться в толпе, наполняющей церковь. Не укрывайтесь за пустыми фразами, вошедшими в привычку, давно уже потерявшую всякий смысл. Они не расцветут в сердце – ибо идут не от сердца.

В то же время твой молчаливый труд может и должен стать молитвой, претворяющейся в реальный разговор с нашим Небесным Отцом. Если ты ищешь освящения через свою работу – попытайся обратить ее в личную молитву. Не дай ей раствориться в безликости и рутине, ибо в тот же миг умрет и Божественное вдохновение, что животворит твой повседневный труд.

Я вспоминаю свои поездки к местам боев во времена гражданской войны. Когда только было можно я приходил туда, где возникала потребность в священнике. В этих необычных обстоятельствах, дающих многим немало возможностей оправдать свое безделье или халатность, я не ограничивался советами аскетического характера. Я был движим той же заботой, которая и сегодня владеет мною – и которую, надеюсь, Господь пробудит в каждом из вас. Я был озабочен не только спасением душ этих людей, но также их благополучием здесь, на земле. Я призывал их не терять времени, использовать всякую паузу для полезных занятий – чтобы сама война не стала паузой в их жизни. Я умолял их не падать духом, делать все возможное, чтобы траншеи и сторожевые посты не уподобились залам ожидания на железных дорогах того времени. Залов ожидания, где унылые люди в вечном ожидании призрачных поездов смотрят, как течет сквозь пальцы убегающее время…

Я старался пробудить в них стремление к занятиям, к какой-то полезной деятельности, совместимой с солдатской службой. Ведь можно читать, учиться, изучать языки… Я просил их всегда вести себя по-христиански – так, чтобы их поведение было неустанной "Operatio Dei", работой Божией. Меня потрясла отзывчивость этих парней, которые вслушивались в мои слова с открытым сердцем, находясь в столь непростых обстоятельствах. В них проступала надежная сила, плод внутренней самодисциплины.

Вспоминаю также свое пребывание в Бургосе. Туда приезжало много людей, желавших провести со мною несколько дней увольнения. Я делил комнату в полуразрушенной гостинице с несколькими моими духовными чадами. Мы нуждались в самом необходимом, но тем не менее добывали все для тех, кто приходил после боя, чтобы набраться сил. А приходили сотни…

У меня была привычка прогуливаться с гостями по берегу Арланзона. Я слушал их искренние рассказы и старался помочь советом, дабы они возрастали духовно. И всегда, с Божией помощью, находил слова и ободрял моих собеседников, и возжигал в них стремление к христианской жизни. Обычно после долгих блужданий, мы навещали монастырь Лас Уельгас, но иногда мы укрывались в Бургосском Соборе.

Там я поднимался на башню, чтобы вместе с моими спутниками полюбоваться вблизи зубцами – подлинным чудом, каменным кружевом, плодом кропотливой, изысканной работы. Но самое удивительное здесь в том, что зубцы невозможно разглядеть, стоя внизу, на земле. Я говорил об этом и пояснял, желая еще нагляднее представить то, что я повторяю снова и снова: "Это – работа Бога! Дело Божие – увенчать свой труд совершенством этих тончайших каменных кружев". Мои собеседники видели эту конкретную, осязаемую реальность – и понимали, что перед ними молитва в камне, дивная беседа с Господом. Люди, вложившие свои силы в эту работу, знали, что никто из смотрящих снизу не сможет оценить их усилий. Они старались только для Бога! Теперь вы понимаете, каким образом профессия может приблизить к Господу? Сделайте то же, что сделали эти каменотесы – и ваш труд станет "operatio Dei", трудом человека с содержанием и обликом Божиим.