Весь субботний вечер Марат читал Ферсмана, Костова, Кокшарова, Нараи-Сабо, знаменитую «Голубую книгу» Чернова. Рылся в энциклопедиях, справочниках и словарях. Сын Камилка несколько раз пытался вытащить его на балкон, где, как он уверял, одновременно видны Венера и Юпитер, Марс и Сатурн. Но ни острый серп Венеры, ни предполагаемое соединение Марса и Сатурна не соблазнили папу. Он читал до поздней ночи, а утром, когда Ирина пошла на кухню, уже что-то вычислял, резко двигая бегунок логарифмической линейки. Так продолжалось весь день, и к вечеру Марат созрел для того, чтобы задавать глупые вопросы.

— Мать! А зачем, собственно, нужны алмазы?

— Привет! — Ирина удивленно подняла густые брови. — Из них гранят бриллианты, ими заправляют буровые коронки…

— Я не о том, — Марат поморщился. — Я тебя как физика спрашиваю: можно из алмазов делать лазеры или еще какую-нибудь сверхнужную и сверхмощную аппаратуру?

— Нет, — Ирина покачала головой. — Нельзя. Размеры маловаты, да и безумно дорого.

— А если я тебе дам килограммовый дешевый монокристалл?

— Это что — мысленный эксперимент?

— Пусть будет мысленный.

— Ну, я бы исследовала его физические и химические свойства. Многое уже известно: алмаз диамагнитен, флюоресцирует, фосфоресцирует, устойчив при высоких температурах, не растворяется в кислотах и щелочах. Что еще?.. Да, он наименее сжимаем из всех известных минералов.

— Какие свойства кристалла могла бы исследовать ты?

— Я могу посмотреть, как он пропускает видимую и невидимую области спектра, как через него проходят ультразвуковые волны.

— А лазеры?

— Если из алмаза выточить достаточно длинный цилиндр нужного диаметра, то можно проверить — способен ли он работать в качестве лазерного тела.

— И можно получить мощное излучение?

— Не знаю… Алмаз настолько уникален, что большие количества крупных и дешевых кристаллов произвели бы переворот в технике. Но у тебя нет таких кристаллов.

— Я их выращу!

— Когда?

— Завтра поеду к Чернову, а потом выращу.

— Завтра заседание ученого совета.

— Какой смысл держать тебя ученым секретарем, если ты не можешь отпустить родного мужа?

В понедельник Усманов прибежал на работу пораньше, быстро просмотрел операционные журналы на установках, отдал необходимые распоряжения и заспешил на девятичасовую электричку. В вестибюле ему встретилась блистательная Валерия Песцова.

— А я к вам, — улыбнулась она.

— К сожалению, срочно уезжаю в Москву, — сказал Марат. — Я предупредил в лаборатории: вас ждут и ответят на все вопросы.

— А как же алмаз «Шах»? — разочарованно протянула Песцова.

— Как-нибудь потом…

Усманов едва успел вскочить в последний вагон, как двери с шипением сошлись и поезд тронулся. Шатаясь из стороны в сторону и хватаясь за скобы на сиденьях, Марат прошел во второй вагон и сел у окна. Дорога до черновского института (электричка, метро, троллейбус) занимала почти три часа, и Усманов подробно обдумал план разговора с Николаем Ивановичем.

Марату повезло: у подъезда он увидел черновскую «Волгу», а взбегая по институтской лестнице, заметил характерную квадратную фигуру академика. Чернов, несмотря на свои восемьдесят лет, поднимался довольно бодро, размахивая стареньким обшарпанным портфелем. Голову он нес несколько набок и поглаживал ее маленькой ладошкой. Совершенно седые волосы были коротко острижены, такую прическу студенты называют «канадкой».

— Здравствуйте, Николай Иванович! — выпалил Усманов, догоняя академика.

Тот, не замедляя шага, повернул голову и улыбнулся — на круглом лице собрались многочисленные складки и морщинки.

— А-а-а, хитрый татарин! Здравствуй, здравствуй.

— Я к вам…

— Вижу. Что случилось — вырастил сантиметровый кристалл?

— Почти.

Они поднялись на третий этаж, и пошли по длинному узкому коридору, слабо освещенному шарообразными светильниками. Чернов шагал вразвалку, здороваясь направо и налево и не обращая внимания на растущий сзади людской хвост. У кабинета тоже толпились сотрудники, но Николай Иванович сделал жест рукой ждать! — позвенел ключами, отпирая дверь, пропустил вперед Марата. Прошел к столу и сел, поставив портфель у ножек кресла.

— Жарковато нынче, — сказал он, откидываясь. — Садись. Марат сел и быстро оглядел тесный кабинет. Со времени последнего визита здесь ничего не изменилось: за стеклами трех шкафов теснились книги, на широком столе ничего лишнего.

— Читал последнюю статью своего многоуважаемого директора? — ехидно спросил Чернов. — Ох, какую ерунду он написал!

— Ваш аспирант! — тихим голосом напомнил Усманов.

— Самый первый, — уточнил Николай Иванович. — А первый блин всегда комом… Весьма негибкое мышление. Уперся в ударный способ синтеза алмазов, и ничем его не сдвинуть. Он и «Голубую книгу» до сих пор не понял. Ну да бог с ним… Что у тебя?

Марат выпрямился, погладил голову и хорошо поставленным баритоном продекламировал:

— «Кристалл неизбежно несет на себе следы предыдущих моментов своего существования, и по его форме, по скульптуре его граней, мелочам и деталям его поверхности мы можем читать его прошлое»!

— Ферсман, — кивнул седой головой Николай Иванович. — «Кристаллография алмаза», страницу не помню. Дальше!

— К сожалению, в своей практике мы редко пользуемся этим золотым правилом. Физики и химики не поспевают исследовать полученные кристаллы, и мы ставим новые опыты почти вслепую. Да и как исследовать нашу мелкоту?.. А плановики подстегивают: давай технический алмаз, и как можно больше! Тылы отстали, а мы все гоним и гоним. Я уже не ученый, я — производственник!

— Излагаешь верно, хотя излишне страстно, — прервал Марата Чернов. Однако кто тебе мешает…

— Простите, я не кончил. Плохо не только у нас, плохо везде. Взять такое простое и все-таки до конца не объясненное свойство алмаза — анизотропность. Казалось бы, поскольку алмаз кубический, постольку он изотропный и в поляризованном свете должен быть абсолютно черным. Однако все давно знают, что под микроскопом в поляризованном свете во многих кристаллах наблюдаются интерференционные фигуры — черные кресты гиперболы и всякие извилистые линии на сером фоне. Этот факт связывают с наличием напряжений в кристаллах, которые получились в результате резкого изменения термодинамической обстановки в процессе роста. Но какого именно изменения? Точного ответа нет, потому что исследовано недостаточное количество природных алмазов.