Итак, я позвал его и объявил, что вынужден его уволить.

Он стоял передо мною, потрясенный, ничего не понимая. Потом он довольно резким тоном попросил у меня объяснений.

Я отказался их дать, заметив, что причины отказа — интимного свойства. Тогда ему пришло в голову, что я подозреваю его в нечестности, и, страшно побледнев, он начал просить, настаивать, чтобы я объяснил ему, в чем дело.

Он разгорячился и позволил себе повысить голос.

Так как я по-прежнему молчал, он стал браниться, оскорблять меня и пришел в такое исступление, что я уже опасался насилия.

После особенно обидного слова, уязвившего меня до глубины души, я бросил ему всю правду в лицо.

Несколько секунд он стоял неподвижно и растерянно глядел на меня; затем, схватив со стола длинные ножницы, которыми я обрезаю поля у деловых бумаг, он кинулся на меня, занес руку, и я ощутил, как что-то вонзилось мне в горло, хотя и не испытал боли».

Вот, господа присяжные, простой рассказ об этом убийстве. Что еще сказать в защиту подсудимого? Имея все основания уважать свою первую жену, он так же слепо уважал и вторую...

После короткого совещания обвиняемый был оправдан.