Прошло шесть лет с тех пор, как Джордан впервые встретил Лео Камински, и почти два года с того времени, когда Лео начал работу над своим сверхсекретным проектом. В холодный четверг в начале ноября Джордана посетили два представителя "Консидайн индастрис", одной из самых крупных корпораций в Америке, к тому же международного конгломерата с дочерними предприятиями в сорока странах. Один из эмиссаров был адвокат, другой — высокопоставленный чиновник. Оба были средних лет и выглядели преуспевающими людьми.

— Как мы понимаем, ваши научные сотрудники работают над чем-то в высшей степени интересным, — сказал чиновник Джордану.

Джордан посмотрел на него подозрительно.

— Откуда вам это известно? — спросил он.

— Мир полнится слухами, — ответил чиновник. — Как бы там ни было, но мистер Консидайн проявляет личную заинтересованность в исследованиях, касающихся больных с сердечными заболеваниями, потому что он сам страдает болезнью сердца. В легкой форме, конечно, — добавил он осторожно.

— Что ж, — сказал Джордан, — мы работаем над многими проектами, но ведем опыты только над животными. Нам немало предстоит сделать, прежде чем мы начнем производить что-то для людей.

Говоря это, он мысленно отметил, что необходимо усилить меры безопасности в отношении исследований Лео.

— У нас есть для вас предложение, и мы думаем, оно вам понравится, — сказал адвокат, — "Консидайн индастрис" намерена предложить вам целый ряд средств для ускорения получения этого продукта. В обмен на это "Консидайн" хотела бы совместно с вами запатентовать это лекарство, когда станет возможно подать заявку на патент.

Джордан посмотрел на посетителей. Он сделал вид, что потрясен предложением и даже испытывает благоговейный страх перед таким гигантом, как "Консидайн".

— Интересное предложение, — сказал он. — Почему бы вам не изложить его в письменном виде, чтобы мои юристы изучили его?

— С удовольствием!

Пожав руки и довольно улыбаясь, посетители удалились.

Через неделю юристы Джордана получили детально проработанное предложение. Как Джордан и предполагал, документ был составлен с уловкой. "Консидайн индастрис" должна обладать исключительным правом на патент, выданный на любой конечный продукт, разработанный Лео. "Лазарус интернешнл" не получал ни кредитов на внедрение лекарства в производство, ни баснословных прибылей от потенциально широкой и долговременной продажи. Единственной компенсацией за затраты, сделанные для разработки лекарства с первого дня, будет небольшая выплата в качестве "вознаграждения" за авторское право.

Джордан распорядился, чтобы адвокаты послали конгломерату обычной формы отказ. Одновременно он ввел меры безопасности для охраны деятельности Лео Камински. Ни одному человеку не разрешалось близко приближаться ни к Лео, ни к месту его работы без специальной проверки, которую выполнял особый штат сотрудников охраны.

Джордан решил, что этим дело и кончится. Он перестал беспокоиться из-за "Консидайн индастрис" и все свое внимание обратил на Лео и его эксперименты.

Прошла неделя после отосланного им отказа, и Джордан Лазарус начал понимать, что от "Консидайн индастрис" так просто не отделаешься.

Всего за неделю большая часть ключевых предприятий Джордана Лазаруса оказалась под сильнейшим финансовым прессингом. Но Джордан решил не сдавать позиций.

— Пусть делают что хотят, — сказал он. — Меня легко не запугаешь.

Казалось, Виктор Консидайн собственными ушами услышал вызов, брошенный Джорданом. На следующей неделе прессинг с новой и устрашающей силой обрушился на империю Джордана.

Цены на акции "Лазарус интернешнл" на Уолл-стрит залихорадило. Несколько дней они колебались, затем резко упали до необоснованно низкого уровня и на этой цифре были заморожены.

— Что происходит? — спросил Джордан своего главного специалиста по биржевым операциям.

— Мы в сильном затруднении, — сказал аналитик. — Они собираются разорить нас.

— Как же могут они безнаказанно провернуть это дело? — спросил Джордан.

— Видите ли, при нынешних законах они могут предложить вашим акционерам тендер по любой удобной им цене. Если у вас нет финансовых ресурсов, чтобы бороться с ними, вы — разорены. Они получают контрольный пакет акций и забирают вашу компанию в свои руки. Ваши управляющие будут отчитываться перед ними.

— И наши изобретения тоже будут принадлежать им, — пробормотал Джордан. — Есть ли какие-нибудь пути, чтобы удержать их?

— Вы можете попросить помощи у другого, дружески к вам настроенного конгломерата, чтобы вместе вступить в борьбу с "Консидайн", — сказал аналитик. — Такие конгломераты теперь называют "белыми рыцарями". Но за подобную услугу "белый рыцарь" будет сидеть в вашем совете директоров, а я не думаю, что это вам понравится.

— Что еще возможно сделать? — спросил Джордан.

— Вы можете попытаться убедить акционеров не продавать акции. Это будет трудной задачей, если принять во внимание, что "Консидайн" предлагает семьдесят пять долларов за акцию, когда она стоит не больше пятидесяти. Цена слишком выгодна, чтобы от нее отказаться. Тем не менее, вы можете попытаться перенести на более дальний срок собрание акционеров, а за это время представить какой-либо поощрительный мотив, вескую причину, чтобы акционеры удержались от продажи акций.

Джордан сосредоточил все свое внимание.

— Какого рода поощрительный мотив? — спросил он.

Аналитик пожал плечами.

— Например, — сказал он, — вы можете завершить работу над лекарством и пустить его на рынок до собрания акционеров в марте. Или, по крайней мере, убедить акционеров, что лекарство почти уже готово для реализации и в их интересах придержать акции.

Сутки провел Джордан в глубоких размышлениях. Затем собрал своих адвокатов и экспертов по финансам в комнату для совещаний.

— Мы будем придерживаться курса, который вы вчера предложили, — сказал он. — Я хочу перенести собрание акционеров с января на март. За это время я постараюсь предложить кое-что, что убедит наших акционеров остаться с нами. Кроме того, я хочу, чтобы вы начали судебное дело совместно с Комиссией по надзору за ценными бумагами и биржевой деятельностью против "Консидайн", чтобы объявить их действия против нас незаконными. Это наверняка не сработает, но мы выиграем время.

Закончив на этом совещание, Джордан отпустил всех, кроме одного адвоката — человека, приблизительно его возраста, по имени Дэн Маклоклин, единственного из адвокатов, кому полностью доверял и кого с самого начала назначил ответственным за решение проблемы с "Консидайн".

— Дэн, — сказал Джордан, — что ты можешь мне рассказать о Викторе Консидайне?

Дэн открыл портфель и вынул папку.

— Он вдовец, — сказал Дэн. — Его жена умерла десять лет назад, от болезни сердца, между прочим. Она была наследницей фабриканта. Консидайн использовал ее деньги плюс то, что было у него, чтобы создать свою империю. В деловых отношениях он — настоящий хищник. Любого, кто вставал на его пути, он устранял из дела. Сотни раз его привлекали к суду за неэтичность действий, но у него прекрасные адвокаты и полные карманы денег. Действует грубо. За последние десять лет, благодаря законам о налогах, стал влиятельным и агрессивным конгломератом. Он доводит мелкие компании до разорения, а затем чаще всего перепродает их. В целом его активы исчисляются миллиардами. Дай ему еще десять лет, и он может стать могущественным, как "Крайслер".

— Расскажи мне о личной жизни.

— Он живет с дочерью. Единственным ребенком. Конечно же, играет в гольф. Отпуск — две недели в год — проводит на маленьком острове у побережья Северной Каролины. Дважды в неделю по вечерам играет в покер. В остальное время ведет жизнь отшельника. В обществе почти не появляется. Слуги в доме не живут. Дом убирают в его отсутствие. Советуется только с дочерью. Она готовит ему еду.

Джордан кивнул, заинтересовавшись.

— Расскажи мне о дочери.