До этого Лесли ни разу не выходила в море. Впервые вступив на борт, немного нервничая, она выглядела бесподобно в джинсах и кроссовках, белой майке без рукавов, и пока он объяснял ей основы судовождения, ему приходилось с трудом сдерживать себя, чтобы тут же не обнять ее.

Лесли быстро все постигла. Вскоре она уже ловко справлялась с простейшими функциями, поскольку ее острый ум в сочетании с веселой готовностью делать все своими руками, не боясь их запачкать, позволяли на лету усваивать совершенно новое для нее дело. Она научилась определять направление ветра, управлять парусами, сохранять равновесие, когда лодка делала поворот или шла поперек ветра. Джордан понял, почему она выполняла роль механика для своего отца, почему сама занималась покраской квартиры и ремонтировала разные вещи. Это было для нее естественно, помогало приспосабливаться к реальному миру.

Позже он купил ей специальную обувь для работы на палубе, ветровку, чтобы спасаться от пронизывающих ветров, и этот наряд еще больше подчеркивал ее энергичность и нежную красоту, — так что Бен, раздражительный и угрюмый "морской волк", сразу проникся к ней симпатией и всегда приветствовал ее улыбкой и добрыми словами.

— Чудесный день для выхода в море, мисс, — говорил обычно Бен, помогая ей взобраться на судно или просто стоя рядом с ними. — Теперь держитесь, — предупреждал он Джордана. — Сегодня немного штормит.

Бен проявлял к Лесли заботу как дядюшка, постепенно вошел в роль хранителя их любви, потому что не мог не заметить, что связывает их, по тем взглядам, которыми они смотрели друг на друга.

Бен никогда не видел Барбары, поскольку она ни разу не была на яхте. Но если бы он даже знал ее, то никогда бы не выдал секрет, связывавший Джордана с Лесли. В свое время он многое познал и понимал, что любовь заслуживает того, чтобы отвергать все правила и преодолевать все препятствия на своем пути. Для него Лесли воплощала образ женщины, о которой он мечтал, но так и не встретил. Быть причастным к такой любви, даже в малой степени, означало для Бена осуществление его мечты.

Каждый раз плавание проходило обычной чередой. Они управляли яхтой, вместе работали на палубе в молчании, иногда смеялись, когда яхта стремительно неслась по заливу. Заплыв далеко в море, они останавливались, Джордан опускал паруса, бросал якорь. Он спускался в каюту, где она уже ждала, сняв майку, под которой был только лифчик, затем стягивала джинсы с длинных ног, оставаясь в шелковых трусиках, которые, как скромный цветок, прикрывали магическое место ее женской сути.

Ее глаза блестели, когда она замечала его реакцию на свою наготу; расширенные зрачки, напряженные руки…

— Иди сюда, мой Очарованный принц, — говорила она, снимая лифчик, пока он подходил к ней.

Ласковое прозвище появилось вначале в шутку, но потом вошло в привычку. Оно ему нравилось, потому что он понимал, что в нем отражено и ее уважение к нему, и ее чувство юмора. А теперь оно отражало еще и эротическое пламя, разгоравшееся в глубине ее и озарявшее гибкое, податливое тело, а главное, взгляд.

В письменном столе в офисе под замком он держал ее фотографию, на которую смотрел, как только выдавалась свободная минута. Он сфотографировал ее в день рождения, перед тем как повел в сельский ресторан на Лонг-Айленде на праздничный обед. Лесли была одета в цветастое летнее платье и широкополую шляпу, особенно подчеркивающую ее красоту.

Джордан подарил ей колье из изумрудов, которое она тут же надела, сняв цепочку. На фото она весело улыбалась, демонстрируя его подарок. В ее глазах был блеск любви, которым она как будто говорила ему, что отблагодарит его за подарок в более интимной форме.

Фото зафиксировало и ее невинность, и ее чувственность так явно, что порой у него в глазах темнело, когда он смотрел на него. Это фото он считал своим самым дорогим сокровищем, не только потому, что оно воскрешало ее в памяти, но и за правдивость изображения, за правдивость их любви.

Эти мысли крутились в его голове теперь, когда он смотрел на нее. Прекрасные глаза, глубокие и зеленые, как океан, устремлены на него, обнаженная кожа манит к себе. Он поцеловал ее и прижался лицом к ее груди.

— Ты — колдунья, — сказал он. — Я не могу насытиться тобой.

— Мм… — промурлыкала она, проводя руками по его волосам. Этот звук очаровал его, так же как запах ее тела, смешанный с его запахом, и все это вместе взятое было настолько близким, родным, что ему хотелось утонуть, слиться с ним.

Но он сел, прикрыл ее чудные груди простыней, чтобы спокойно поговорить с ней. Взгляд его стал серьезным.

— Я говорил с Барбарой о нас, — сказал он.

Лесли взглянула на него, но в ее красивых глазах он ничего не прочел. Джордан знал, что она думает об их отношениях. Она была не из тех, кто принимает эту ситуацию как должное. Если бы не его уверения, она бы не допустила продолжения их отношений.

— Барбара отнеслась к этому нормально, — сказал он. — Она — женщина чести. Если бы ты знала ее, как я, то поняла бы, что я имею в виду. Ее детство было адом. Ее жизнь с отцом принесла ей немало мучений. Но это никак не отразилось на ее чувстве чести. Именно оно всегда поддерживало ее. Я всегда уважал в ней это чувство и буду уважать.

Он посмотрел на Лесли, сравнивая ее цветущую яркую красоту с печальным, темным образом Барбары, который навсегда запечатлелся в его памяти.

— Барбара всегда знала, что этот день настанет, — сказал он. Она сказала это мне прошлой ночью. Соглашение, которое мы с ней заключили, было полезным для нас обоих. Но любви в нем нет места. Это не могло продолжаться долго. Она понимает это. И она счастлива за меня.

Лесли казалась задумчивой.

— Джордан, скажи мне одно, — сказала она.

Он улыбнулся.

— Все, что хочешь.

— Ты когда-нибудь любил ее? — спросила Лесли. — Хоть немножко? Я хочу, чтобы ты был откровенен со мной.

Минуту он размышлял.

— Любил… — сказал он. — Это сильно сказано. Даже слишком. Ну да, я чувствовал что-то к ней. До сих пор чувствую. Я понимал ее грусть, ее одиночество. Я чувствовал это сердцем. И потому мне не хотелось причинять ей боль.

Он посмотрел на Лесли.

— Этот ответ удовлетворяет тебя?

Лесли кивнула.

— Именно это я и хотела услышать, — сказала она. — Ты — человек, ты — мужчина. Мне бы не хотелось верить, что ты мог жениться на женщине, к которой ничего не чувствовал.

Чувство облегчения охватило Джордана, словно он сдал трудный экзамен.

Джордан смотрел на задумчивое лицо Лесли. Задумчивость делала его еще прекраснее. Медленно он стянул с нее простыню, рассматривая длинное тело, покрывшееся загаром от летнего солнца, все еще теплое от его ласк.

Джордан тут же понял, что они не встанут и не поднимутся на палубу, — он снова хотел ее. И по ее глазам он увидел, что она тоже этого хочет. Он наклонился и поцеловал ее. Ее чувственное тело слегка касалось его обнаженной кожи, и вот он уже напрягся, готовый обладать ею.

В ту минуту, когда он лег на нее, печальная тень Барбары мелькнула перед его глазами…

Для Лесли, которую наслаждение уносило все дальше от земли в глубину морского пространства, где она и Джордан были одни, в этот момент казалось естественным, что последняя тень, омрачавшая ее любовь к Джордану Лазарусу, исчезла навсегда.