Но вот одно важное обстоятельство: любая хроника действий российских силовиков в Чечне свидетельствует прежде всего об исчезновении людей, забранных людьми в погонах из их домов или высаженных из машин и бесследно исчезнувших. Так вот среди массы южноосетинских свидетельств я не обнаружила ни одного о том, что грузины забрали человека, а потом его нашли мертвым.

Способ функционирования террористических режимов задан давно: вооруженные люди обстреливают соседнюю территорию, пользуясь собственной семьей, как заложниками; если им не отвечают, они стреляют сильней, если им отвечают, они обвиняют противника в геноциде мирного населения. Так делала ООП, ХАМАС, «Хезболла». Так сейчас делает режим в Южной Осетии.

Ирина Келехсаева пыталась выехать из города 9 августа. На выезде из города ее остановили ополченцы и посоветовали ехать по Зарской дороге, только после того как пройдут танки миротворцев. Ирина и ее путники «укрылись под деревом».

«Мы слышали, как активно бомбят снарядами Цхинвал, осколки долетали и до нашего дерева, чтобы не пострадать — прикрыли головы сумками с вещами. Дорога из Цхинвала была видна, и мы наблюдали, как несколько гражданских машин на большой скорости двигались в сторону Зарской дороги. Помня совет, мы не трогались со своих мест».

Когда бой кончается, Ирина и ее спутники запрыгивают в машину и едут:

«Вся дорога была усеяна подбитой бронетехникой, сожженными военными машинами с обгоревшими трупами… Но самое жуткое из того, что нам пришлось увидеть, это те самые автомобили с мирными жителями, которые пронеслись тогда мимо нас. Людей просто разорвало на куски от попадания танковым снарядом».

«Грузинские военные, зная, что это мирные граждане, не пожалели тем не менее своих боеприпасов на этих несчастных людей», — пишет г-жа Келехсаева.

Но в том-то и дело, что этого не может быть! На Зарской дороге был бой: между российской и грузинской армией. Никто во время боя не будет стрелять специально в мирную машину. Во время боя стреляешь в противника.

Эти машины, сожженные на Зарской дороги, — символ того, что случилось с народом Южной Осетии. Люди, которым четыре года рассказывали о геноциде, бросились бежать из подвалов и попали в разгар танкового сражения между двумя современными армиями.

Впрочем, тем, кто остался в Цхинвали, не намного легче.

Ангелина Харазишвили убита снарядом вместе с трехлетней дочерью Диной в ночь на 8-ое число. Мальвина Цховребова, на 8-м месяце беременности, убита снарядом 8-го утром. Алана Атаева разорвало на куски 9-го числа в 300-х метрах от дома. Того же 9-го числа снаряд отрывает ногу 74-летнему Анисиму Джагаеву, который в это время пытается тушить свой собственный горящий дом. Эргис Кулумбегов убит снарядом в ночь с 8-го на 9-ое число — сгорел заживо в квартире, которую не захотел покидать.

Встает, однако, вопрос — чьи именно это снаряды и бомбы.

Насчет артобстрела в ночь на 8-ое все ясно — грузинские. И «точечность» этих ударов весьма относительна. Артиллерия бывает прицельной, но точечной не бывает. Но вот потом, после 2-х часов ночи, после того, как Кокойты удрал в Джаву, а во дворах Цхинвали «строятся грузинские солдаты» — и следующие два дня, — чья то была авиация и артиллерия?

Вот телеоператор Алгис Микульскис описывает грузинский танк, подбитый перед Дворцом культуры: «Наш самолёт накрыл его, когда экипаж готовился выстрелить. Боекомплект рванул, башню отнесло метров на 20, швырнуло в угол здания».

Можно ли поручиться, что «наш самолет» бомбил только грузинские танки?

Лиана Зассеева сидит в подвале. «После одиннадцати спустились несколько мужчин, сказали, что ожидается атака с воздуха и всем надо бежать в бомбоубежище. В двенадцать часов мы с Земой Хубежовой побежали в бункер. Вся дорога была в воронках, от нее какое-то месиво осталось, по улицам лежали трупы, обломки деревьев, горели дома, и мы с Земой через все это бежали и молились, лишь бы добраться до вокзала, до бункера гостиницы «Алан».

Откуда мужчины знали про грузинскую атаку с воздуха? Чьи были воронки? Кто оставил месиво от дороги?

Вернемся к рассказу Ирины Келехсаевой, которую останавливают на Зарской дороге ополченцы и говорят, чтобы она не ехала вперед, пока в город не пройдут танки.

«Мы слышали, как активно бомбят снарядами Цхинвал, осколки долетали и до нашего дерева». Что наблюдает Ирина? Артподготовку перед попыткой прорыва российской колонны в Цхинвал.

И чья это артподготовка?

А вот другой рассказ, жительницы Цхинвали Марины Уалыты, которая 9-го пытается выбраться из занятого грузинами города. «Уже сели в машину — и вдруг залетел самолет и стал бомбить, и мы сразу бросились в подвал. Потом второй раз так же, и третий… В общем, на четвертый раз мы смогли наконец выехать… Доехали до здания Софпрофа, а там уже стояли эти два подорванных танка и рядом две огромные воронки — не знаю, как мы там проехал».

Наконец Марина Уалыты выезжает из города. «С Квернетской дороги открылась панорама города — ужас, на что Цхинвал был похож! Весь в дыму, в развалинах, и кое-где подорванные танки, бэтээры… Вдали — шум самолетов…»

А чудом спасшись и доехав до Джавы, впадает в недоумение: «В Джаве такая колонна стояла российской техники, по трассе в два ряда стояли, конец колонны, как мы потом выяснили, чуть ли не во Владикавказе был…»

Что ждет колонна?

Колонна стоит и ждет, пока авиация закончит работу.

В Цхинвали творится ад.

Ад, потому что 8-го числа, в пять часов вечера, через два часа после официального решения России вступить в войну, Россия объявила об освобождении Цхинвали. Это означает приговор городу. Это означает, что каждая российская бомба, упавшая на город, будет объявлена грузинской — ведь город уже освобожден. Это означает, что каждый российский снаряд, упавший на город, будет объявлен вражеским — ведь иначе получается, что Россия стреляет по своим.

Жители сидят в подвалах и не хотят ничего знать. Все, что они знают, это что они жили нормально, потом пришли грузины и был три дня ад, а потом пришли русские и стало опять нормально. Все другие вопросы задавать опасно. Особенно в республике, где местные Бухарины и Троцкие признаются в покушениях на дорогого и любимого вождя и где личная охрана Кокойты через два дня после войны арестовывает братьев Козаевых, осмелившихся в лицо бросить президенту упрек в трусости.

Кремль и Кокойты нашли друг друга. Кокойты готов защищать Цхинвали до последней капли крови каждого солдата 58-й армии. Кремль готов защищать Цхинвали до последней капли крови каждого осетинского ребенка. Стоит ли сдерживаться, если каждый убитый будет записан на счет твоего врага?

Дважды — утром 8-го и днем 9-го — российская армия пытается прорваться в город. Ей это не удается, в первую очередь потому, что Кокойты не стал вооружать свой народ серьезным оружием и осетины отступили из Хетагурово и отдали контроль над Зарской дорогой. Но грузин все-таки выбивают из города — авиацией и артиллерией.

Грузин вытесняют то из одного квартала, то из другого, они перегруппировываются, получают подкрепление и заходят снова. Они тоже прекрасно знают, что если они не удержат город, то каждый упавший в нем русский снаряд будет записан на их счет. Как знают и то, что если они удержат город, то каждый упавший в нем грузинский снаряд будет записан на счет Путина и Кокойты.

Премьер Путин лично прилетает во Владикавказ. Это его личная война. Со всей России в Южную Осетию спешно перебрасываются новые и новые войска. Война, о победе в которой было уже заявлено, продолжается…