- В Мори.

- Найдется место для двоих? Ответ донесся из кузова:

- Прыгай сюда, приятель. Второй голос сказал:

- Только поскорей, Христа ради. И давай двигаться.

Маколи посмотрел в стекло, и нос кивнул утвердительно. Он швырнул мешок в кузов, откуда раздался собачий визг, поднял Пострела, и чьи-то руки подхватили ее. Грузовик дернулся и помчался вперед как безумный, и Маколи стало швырять от одного борта к другому, причем он натыкался то на людей, го на собак. Они были со всех сторон.

- Сюда, приятель, здесь есть одеяло, если только сумеешь под него забраться.

Маколи разглядел, что всего в грузовике ехало лять человек. Трое сидело в кузове. Своему приятелю, старику, они предоставили возможность укрыться в кабине рядом с хозяином и водителем драндулета, Скользким Диком. Теперь вместе с ним и Пострелом в небольшом кузове насчитывалось двенадцать душ: семь овчарок, четверо мужчин, ребенок и к тому же все снаряжение. Укрытием им служили два так называемых дерюжных одеяла, то есть чехлы из-под шерсти.

Собаки были привязаны накоротко: три с одной стороны, четыре - с другой.

Грузовик заскользил, заметался, но сумел выровнять ход.

- Видать, чересчур спешит, - заметил Маколи.

- Этот негодяй совсем спятил. Он нас всех прикончит, пока не успокоится.

- Спешит добраться домой, к мамочке.

- Ему не добраться, если он будет так ехать.

Маколи знал Скользкого Дика понаслышке и с виду, но дел с ним никогда не имел. Это был высокий худой человек с грустными глазами. На голове у него было немного рыжих волос - если суметь их разыскать, конечно, - и чуть побольше над верхней губой. Физиономия его напоминала высохшую винную ягоду. Он был гуртовщиком и поваром у стригалей и мало обращал внимания на свою внешность.

Когда грузовик опять занесло, люди и животные сбились в кучу, перекатившись от одного борта к другому.

- Тот, кто прозвал его Скользким Диком, ей-богу, был прав.

- А я слышал, что в лагерях, где он работал поваром, его звали Грязным Диком, - заметил другой. - Но он велит называть себя Скользким.

- Какая разница? Держу пари, что на кухне он весь в такой грязи и жире, что и глаз на нем будет скользить.

Ночь вроде стала еще темнее, и дождь, не унимаясь, поливал их, грозясь утопить, а они, пиная собак, старались залезть под покров из дерюжных одеял.

Старый тарантас оглушал их. Он, казалось, обезумел: пыхтел, кашлял, плевался, стрелял из выхлопной трубы - того гляди, перевернется. Не думаю, заметил Маколи, что грузовик умеет плавать. Грузовик скользил, его швыряло во все стороны, и грязь из-под колес летела прямо в кузов.

Порой им казалось, что их кружит в пространстве, и кружение это было мучительным, А порой грузовик действительно поворачивало так, что еще немного и он мог бы поехать в обратную сторону. Но главное испытание ждало их впереди. Они поняли, что проехали лучшую часть дороги, когда увидели, что им предстоит преодолеть.

Грузовик забуксовал, его стало заносить, он тормозил, потом снова полз вперед. Но недолго. Он трясся на облепленных комьями грязи колесах. Стряхивал грязь с носа. Старался изо всех сил, но покрышки его сдали, и он ознаменовал свое поражение жалобным воем и дрожью. И когда все уже решили, что с ним кончено, он обманул их, зашипев из последних сил, прыгнул вперед и, еще раз задрожав, замер.

Скользкий Дик вылез из кабины. Один из пассажиров крикнул:

- Чего встали, Дик? Попить чаю с булочками?

Скользкий Дик обошел грузовик. Башмаки его чавкали и хлюпали, а дождь стучал по шляпе.

- Мотор сломался, и к тому же мы застряли в болоте.

- Ну и не возись, Дик. Посидим здесь до утра.

- Иди ты к черту со своим утром, - ответил Скользкий Дик. - Мы так увязнем, что засядем на целую неделю. А я намерен добраться до дому, пока дороги не развезло окончательно.

В кузове дружно засмеялись.

- Смотри, какой.

- Вылезайте, вы, ленивые коровы, - сказал Скользкий Дик.

- Пока жив, есть надежда, говорит моя мать.

- Если твоя мать похожа на тебя, - донесся ответ, - то она уж скажет.

Шутки шутками, а все они действительно были рады вылезти из кузова, да и собаки остались довольны, потому что у них оказалось больше места под чехлами. Маколи велел Пострелу сидеть в углу, где она и сидела, а сам спрыгнул на землю вместе с остальными. Они закатали штаны до колен, приготовившись помогать, а Скользкий Дик принялся чинить мотор. Поломка, по его словам, была небольшой, и он что-то бурчал про запальные свечи и распределитель. Они понимали, что он это делает для того, чтобы их подбодрить.

Наконец мотор завелся, и они стали тащить этот, как прозвал грузовик Маколи, ад на колесах из грязи. Грузовик рычал на первой передаче, тщетно меся грязь, дергаясь, истерически вращая колесами. Мужчины шутили и поддразнивали Скользкого Дика. Он осторожничает, утверждали они, потому что боится, что грузовик потеряет по дороге мотор. А то, что они потеряли брызговики, которые предохраняли от грязи, так бог с ними. От них все равно мало толку. Все равно, что сейчас от английской булавки.

- Давай, - отчаянно завопил Скользкий Дик. - Попробуем еще раз.

- Есть. Запускай.

И они изо всех сил навалились на этот ад на колесах. С пронзительным ревом, собрав все свои силы, грузовик рванулся и вылез из грязи.

- Молодец, Дик.

- Толкайте, толкайте, ради бога, - промычал Скользкий Дик. - Не то мотор снова заглохнет.

Грузовик медленно продвигался мили две, а люди, стоя по колено в грязи, толкали его сзади. Один из них поскользнулся и упал навзничь в липкое месиво. И хоть они шли медленно, все же ему пришлось их Догонять - он скользил, как пьяный на танцах, и падал еще несколько раз. Когда, наконец, он ухватился за борт грузовика, он рассмеялся. Это его бы нужно было прозвать Скользким Диком после всего случившегося, рассудил он.

- Все, - заорал Скользкий Дик, высовываясь из окна. - Влезайте. По-моему, можем ехать.

Они влезли в кузов - все в грязи, облепившей их с головы до ног, - и, пока их старый расшатанный драндулет, издавая устрашающие всю окрестность звуки, тащился по дороге в моросящей мгле, в кузове шла борьба между людьми и собаками за жизненное пространство.

Теперь собаки были настроены менее дружелюбно, чем в первую половину пути, потому что, пока люди толкали грузовик сзади, у них было больше места под чехлами. Теперь же люди, вернувшись, вели себя более шумно и занимали больше места, ибо на них налипла грязь и все они ужасно мешали друг другу, скользя, скатываясь, натыкаясь друг на друга и крутясь - в запутанном клубке собаки и люди. И едва только люди старались спрятаться от дождя и холода или защитить себя, они обязательно натыкались на собаку, а в особенности на ее зад, который почему-то вечно оказывался возле лица. Хвосты задевали их, шлепали, били по лицам.

- Фу, - не выдержал один из пассажиров, - убирайся ты, проклятая шавка.

- Черт побери, лучше уж нюхать в кухне газ от плиты, чем эта мука!

- Надеюсь, в следующий раз у меня будет насморк. Или, по крайней мере, с нами не будет этих мохнатых собак.

- Слава богу, они хоть привязаны накоротко. А то, если бы они могли вертеть головой так же свободно, как задом, нам бы не пришлось с ними состязаться.

- Теперь, во всяком случае, вы не сможете сказать, что не целовали собачий зад, - рассудил Маколи. - Да и я тоже.

И они, весело смеясь над собой, пришли к выводу, что проклятые псы испортили им всю поездку.

Их кидало и мотало весь остаток дороги до Мори. А когда показался Мори, они громко и задорно запели:

Едет грузовик,

В нем сидит Скользкий Дик.

Со сворой собачьей.

С судьбою бродячей.

Едет под дождем,

Все ему нипочем.

Было шесть утра, когда грузовик подъехал к гостинице. И как же выглядели его пассажиры! В пивной уже сидели повар и сторож, и, когда они оправились от первого испуга, Маколи, который знал, как следует действовать, взял инициативу на себя и принялся договариваться со сторожем, расспрашивая у него, где бы им почиститься. Маколи понимал, что у рабочих есть деньги. Они накануне закончили первую стрижку и, взяв аванс, влезли в грузовик Скользкого Дика и отправились в путь. В Буми они успели только получить деньги по чекам да опрокинуть пару рюмок.