— Ты это не серьезно, — нахмурился Каттер.

— О, я серьезней некуда, — сказал Томас, кивая головой. — Я женат на Челси тридцать один год, четыре месяца и четырнадцать дней. У нас три, теперь уже замужних, дочери. И поверьте мне, я дал своим зятьям тот же совет.

— Это невозможно! — проворчал Рейзор. — Как это может сделать её счастливой?

— А почему нет? — переспросил Томас, указывая бутылкой на Рейзора. — Ты должен принять её такой, какая она есть, и не пытаться её изменить.

— Но она упорно пытается убить себя! — возразил Рейзор, со стуком поставив бутылку пива на стол и проведя руками по волосам. — Я могу сделать для неё всё остальное. Поцеловать, обнять и... даже вымыть посуду. Но...

Томас медленно покачал головой. 

— Никаких «но». Вы должны её принять. Если попытаетесь её изменить, то потеряете. Позвольте мне объяснить, — сказал он, наклоняясь вперед. — Я познакомился с Челси, когда изучал бухгалтерский учет в Вашингтоне. Её только что завербовало ФБР. Я знал, что для неё это важно, даже если испугался до чертиков. За все эти годы она несколько раз находилась на волосок от смерти. Её дважды подстрелили. В первый раз, когда нашей дочери Летти исполнился всего год. Я хотел, чтобы она ушла, и мы крупно поссорились. Тогда я наконец понял, что она не пытается всем доказать, насколько крутая. Для неё это было нечто большее. Она родилась для того, чтобы помогать и служить другим. Из-за этого я ещё сильней в неё влюбился. Она была удивительным агентом, но ещё более удивительной женой и матерью. Когда я осознал это, наша любовь стала сильнее, чем когда либо, я каждый день влюблялся в неё больше, каждый день был для нас особенным.

— Почему? — с любопытством спросил Патч. — Почему каждый день стал для вас особенным?

Томас снова сел и посмотрел на Патча, прежде чем обратить свой взгляд на Рейзора. Он понимал, что происходит с воином, и почувствовал к нему симпатию. Он прошел через тоже самое, что по словам Челси, происходило между Кали Паркс и Рейзором.

— Потому что я никогда не знал, станет ли это нашим последним днем, — тихо ответил Томас. — И убедился, чтобы каждый день у нас был особенным. И самое главное, я не сомневался, Челси знает, как сильно я её люблю.

— Как ты смог оставаться в стороне, когда она снова и снова подвергала свою жизнь опасности? — спросил Рейзор тихим голосом. — Зачем она делала это?

— Я смог это выдержать, потому что наконец осознал, когда придет время умереть, не важно, кем ты работаешь, агентом ФБР или кем-то ещё. Смерть не волнует, какова ваша работа, — объяснял Томас. — Да, её работа была опасной, но Челси умный, хорошо подготовленный агент, она принимала меры предосторожности, чтобы снизить эту опасность. Я должен был ей доверять, так же как она доверяла мне, знала, что в случае чего, я позабочусь о наших девочках. Отношения — это партнерство. Не частичное, а полный рабочий день, двадцать четыре часа в сутки, семь дней в неделю, триста шестьдесят пять дней в году.

— Я не оставлю Кали, — сказал Рейзор, вставая. — Она останется со мной навсегда.

Томас посмотрел на мрачное, решительное лицо огромного воина и улыбнулся. 

— Не ждите, что она будет лишь вашей тенью, — заметил он.

— Она скорее, как красноречиво объяснила нам Челси, «даст пинка под наши крепкие задницы»? — полюбопытствовал Патч.

Тихий смешок сотряс слегка округлую грудь Томаса. 

— О, да. И позвольте мне сказать вам, всего один раз, позвольте ей шагать чуть впереди вас и увидите результат, — засмеялся он. — Всё будет хорошо. Просто доверьтесь ей.

— Доверять ей, принять её, любить её, — коротко кивнул Рейзор. — Я запомнил.

Томас откинулся на спинку стула, наблюдая за Рейзором, выходящим из кафетерия, и покачал головой. Этот воин — кремень. И ему придется пройти трудный путь. Он просто надеялся, что не слишком усугубил ситуацию, иначе ему и Кали Паркс предстоит трудное путешествие.

— Как ты думаешь, он последует моему совету? — спросил Томас рассеянно, потягивая пиво.

Каттер посмотрел вслед Рейзору. 

— Да, — ответил Каттер, вставая и потягиваясь. — Да, но для него это будет не легко. Он привык отдавать приказы, ожидая их немедленного исполнения.

Патч вздохнул, когда его коммуникатор запищал. Он срочно понадобился в медицинском отсеке. Отставив собственное пиво в сторону, Патч тоже встал. Обернулся и одарил Томаса извиняющей улыбкой.

— Спасибо за ваши проницательные советы, — сказал Патч. — Боюсь, я должен вернуться в медицинский отсек.

— Мне тоже нужно идти. Кажется, Джаг жаждет отчитаться мне о своих поисках через десять минут, — с сожалением сказал Каттер. — Спасибо вам за вашу мудрость, Томас. Я тоже подумаю над этим.

Томас наблюдал, как воины Триватор поспешили прочь. А затем его взгляд загорелся любовью и восторгом, когда фигурка его обожаемой жены показалась в дверях. Широкая счастливая улыбка озарила её лицо, стоило ей увидеть его. Томас встал и раскрыл ей объятия.

Возможно, ему следовало ещё кое-что рассказать им, подумал он, когда Челси одарила его долгим глубоким поцелуем.

Рейзор стоял в своих апартаментах у дверей ванной. Воин обнаружил, что Кали очнулась вскоре после того, как он покинул медицинский отсек. Челси помогла ей перебраться в их апартаменты, так как медицинский блок был до отказа заполнен прибывающими воинами, ранеными в недавней схватке в бывшей штаб-квартире Аллена.

Полковник Бейкер настаивал на том, чтобы её ради собственной безопасности перевели из медблока. Рейзор был благодарен за это и раздражен от того, что ему сразу же не сообщили, что Кали проснулась. И вот теперь она отказывается открывать ему дверь.

— Тебе опасно находиться там одной, — прорычал он. — Ты потеряла слишком много крови.

— Ну так случается при ранении, — возразила она.

— Ты пока не оправилась от прошлого ранения и кровопотери, — напомнил он. — Кали, открой дверь.

— Я с тобой не разговариваю, — крикнула она.

— Разговариваешь, — ответил Рейзор смущенно. — Я слышу твой голос.

— Ну, я больше с тобой не разговариваю, — возразила она.

— Но ты всё ещё говоришь, — сказал Рейзор, в отчаянии сжимая кулаки и прислонившись лбом к двери. — Кали, я требую, чтобы ты открыла эту чертову дверь.

Но на его требование никто не ответил. Он в отчаянии снова постучал в дверь. И беспокойно нахмурился, когда снова никто не отозвался. Что если она снова потеряла сознание? Что если она упала в обморок и ударилась головой? Что если она потеряла сознание в душе и утонула? В голове мелькали всё более и более ужасные мысли.

— Кали, — доведенный до края отчаяния, закричал он более низким и громким голосом, чем раньше. — Кали? Отвечай, или я сломаю эту чертову дверь!

Он уже собрался выполнить свою угрозу, когда услышал, как щелкнул замок, дверь приоткрылась на пару дюймов. И в просвете показалось залитое слёзами личико Кали. Её нижняя губа дрожала, рукой она сердито смахивала текущие по щекам слёзы.

— Что? — огрызнулась она. — Я хочу, чтобы ты оставил меня в покое. Я хочу, чтобы ты... просто уходи!

— Тебе больно! Я вызову Патча. Он даст тебе что-нибудь от боли, — пробормотал Рейзор, вглядываясь в её покрасневшие глаза. — Пойдем, я помогу тебе добраться до кровати.

— Мне не больно, по крайней мере, эту боль Патч не уймет, — ответила она. — Я не хочу... прилечь на кровать.

— Что случилось, фи'та, — хрипло проговорил Рейзор. — Он смахнул рукой скатившуюся по её щеке слезу. — Почему ты плачешь?

— Я «плачу», потому что настолько зла, что хочу надрать задницы двум самым глупым мужчинам на Земле, — прорычала она разочарованно. — Я хочу... плакать, потому что... потому что... потому что я просто хочу плакать.

Взгляд Рейзора смягчился, когда она всхлипнула. Он вспомнил совет Томаса об объятиях. Земным женщинам нравилось обниматься. Он слегка толкнул дверь, так что она приоткрылась пошире, и нежно притянул Кали в свои объятия. Сомкнув вокруг неё руки, он с облегчением вздохнул, когда она уткнулась лицом ему в грудь.