Однако раз уж я был там, то знал, что должен просто смириться и работать, что, как я объяснял, является моей жизненной философией. Не было смысла в том, чтобы постараться что-то изменить, или топать ногами, мне просто приходилось тяжело работать, приносить наилучшие результаты и стараться прогрессировать. В 1996 году я думал, что это мне поможет, и это казалось правильным. Это было не так уж трудно заметить из-за тех вкладов, которые делала «Феррари» в Михаэля. Если бы Михаэля не было в «Феррари», то Росс Браун, возможно, не пришел бы в команду, а также Рори мог бы и не присоединяться к команде. Они должны были создать машину, которая принесла бы Михаэлю победу, потому что они знали, что у них есть выдающийся пилот. Я не думаю, что все было бы точно так же, если бы за «Феррари» выступали два обычных гонщика. Я помню слова Джона Барнарда, бывшего шеф-дизайнера «Феррари» — прибытие Михаэля дало такой эффект, как будто здесь разбили еще одну копилку, деньги тратились и тратились на то, чтобы убедиться, что все сделано правильно.

Я освоился с работой в Италии и с тем, что являюсь частью «Феррари», и мои результаты улучшились. В конце концов, я думаю, что мой успех заставил «Феррари» не продлевать мой контракт в конце1999 года, но мой первый год был для меня как боевое крещение. У меня не было выбора, если бы я не показывал лучшее, на что способен, меня бы выкинули из команды пинком под зад. В конце каждого года я всегда получал предложения из других команд, но в конце концов мне хотелось достичь чего-то в «Феррари». Мне необходимо было завоевать свое место в этом мире Шумахера, и достичь приличных результатов.

В первый год у меня было девять сходов подряд, и я сидел на пляже в Дублине, пока Михаэль тестировал машину. Я чувствовал себя потерянным, а машина ломалась все чаще и чаще. Мне нечего было ожидать, что я достигну прогресса, просто сидя и ожидая такой возможности. Начало года было отмечено приличным стартом в Австралии. Я квалифицировался впереди Михаэля и закончил гонку на третьем месте. Но это был первый и последний хороший результат. После этого результаты моих квалификаций пошли на убыль. Тогда как в «Джордане» я мог выйти из машины с чувством, что я постарался и выжал из машины все, то в «Феррари» этого не происходило. Машина была великолепна в прохладную погоду и ужасна в теплую. Было бы прекрасно, если бы мы проводили Гран-при на Аляске, но для жаркой Южной Америки и европейского лета машина не годилась.

Моей проблемой было то, что я не понимал, почему я не могу выжать из нее все лучшее, даже если она и не очень хорошо ехала. По некоторым причинам я просто не имел достаточно уверенности, чтобы поздно тормозить, и поэтому квалифицировался очень, очень плохо. Помню, как я думал: «Господи, нет способа заставить ее быть быстрее». Это было удручающе.

В своей худшей квалификацией я отстал от Михаэля на полторы секунды, а потом были неплохие дни, когда я проигрывал ему четыре или пять сотых. Я все еще чувствовал, что могу показать и более хороший результат. В «Джордане» после каждой квалификации я думал: «Йесс, это было здорово». Почти на каждой гонке я был в числе первых шести, что в те времена для «Джордана» было очень неплохо, потому что они не были топ-командой. Мое преимущество над Баррикелло было около шести или семи десятых, так что на этой стадии мне нужно было понять, в чем кроется проблема.

Михаэль выступал гораздо лучше. Несмотря на механические проблемы он тем не менее одержал три победы в Испании, Спа и в Монце. Однако у него было ощутимое преимущество в том, что команда была создана вокруг него. Многие не понимают, что это на самом деле значит. Они думают: «Конечно, он получает лучший мотор, лучшие покрышки и запасную машину, он проводит больше тестов, но это не означает, что второй номер должен так отставать», но они так и говорят.

Но я должен сказать, что по моему мнению, то, как работает «Феррари», не просто повлияло на меня, это также в перспективе может негативно отразиться на моральной обстановке в команде.

У меня хорошие отношения с президентом «Феррари» Лукой ди Монтеземоло — я с ним откровенен, и он это знает. Я не пытаюсь ничего скрывать, или представлять что-либо не так, как оно есть на самом деле.

Михаэль, несомненно, лучший гонщик в мире, я этого никогда не отрицал, и я приобрел огромный опыт, работая с ним. Скажем проще, на трассе он гениален. У парня прекрасный естественный дар, и это означает, что он может просто объехать проблему и выжать лучшее из откровенно посредственной машины. Я взял у Михаэля лучшее и пытался использовать это в собственном гоночном стиле, я пытался проходить повороты в более мягкой и быстрой манере, а также взял у него и другие гоночные навыки. Он знает, где есть предел, и когда он в машине — он едет на пределе. Это действительно редкий дар.

Но езда с Михаэлем Шумахером может иметь и негативный эффект. Ты смотришь на время, которое он показывает и думаешь: «Черт, чтобы показать такое же, мне нужно будет действительно сильно постараться». Иногда, однако, не нужно сильно напрягаться. Фактически, всегда, когда я пробовал напрягаться, мое время было хуже. Когда я просто еду и просто позволяю машине проявить себя, все получается куда лучше, чем когда я стараюсь ехать так быстро, как возможно. Лучше просто помягче вести машину, и все должно получиться. Может, проблема сводится к числу. Ты смотришь на время Михаэля и думаешь: «Нужно равняться на такой результат», когда на самом деле ты должен стремиться к результату на полсекунды хуже. Возможно, что стремление к результату негативно влияет на пилота. Если взглянуть на эффект, который Михаэль оказывал на других гонщиков, такая точка зрения подтверждается. Джонни Херберт, например, хорошо ездил во всех младших формулах, и был быстрее Хаккинена, когда они выступали в «Лотус». Брандл проделал фантастическую работу в «Джордан» в 1996 году, и тем не менее эти парни были ничем по сравнению с Михаэлем, и вообще, выступая с Михаэлем, они квалифицировались хуже, чем могли бы. С ним очень тяжело соперничать, особенно учитывая все остальные преимущества, которые номер один имеет в команде.

Бывало, я чувствовал, что люди очень не хотели возражать Михаэлю, так как они, похоже, боялись, что он обидится и уйдет из команды. Когда все перед тобой преклоняются, появляется опасность потерять перспективу в жизни. Любому из нас очень легко заболеть манией величия. Спросите Соню, ей пришлось постараться, чтобы вернуть меня с небес на землю.

Так как в апреле 1999 мы готовились к поездке в Бразилию, я мало что мог сделать с этой ситуацией. Я был счастлив лидировать в Чемпионате, хотя у меня не было иллюзий, что я должен буду пропустить Михаэля, если он будет позади меня. Но это было для меня не ново, я жил в таком положении четыре года. Главный вопрос был таков: сможем ли мы в Бразилии догнать «Макларен».

Бразилия во многих смыслах прекрасна. Взгляды бразильцев на жизнь похожи на мои, они знают как развлечься и устроить хорошую вечеринку. Для меня эта страна вдохновляюща, особенно если учесть, что у них очень мало поводов для радости. В этот раз я посетил школу самбы в Сан-Пауло, и выучил пару движений, так что я буду готов к карнавалу в Рио. Я бы хотел поехать туда на следующий год, если это не нарушит моих обязательств как гонщика. Самое ужасающее в Бразилии — это бедность. По дороге на автодром нужно проезжать мимо целых рядов так называемых «Фавелас» — трущоб, где люди живут в лачугах или под непрочными полотняными крышами. Ты сразу понимаешь, как тебе повезло, и что наши проблемы по сравнению с проблемами этих людей — ничто. Один из главных мотивирующих факторов в моей жизни — сделать себя в достаточной мере финансово защищенным. Мне ненавистна мысль о том, что я опять могу стать бедным и не буду иметь достаточно денег на то, чтобы наслаждаться жизнью и иметь свои игрушки.

На самом деле моя победа в Мельбурне ничего не изменила. Несмотря на спекуляции в прессе об обратном, в «Феррари» я был пилотом № 2. В то время Михаэль продолжал быть уверенным и спокойным, говоря, что его чемпионат начнется в Бразилии, и что он решил проблемы, которые были у него со стартом, и что все мы поработали, чтобы усовершенствовать машину. Он даже дошел до того, чтобы сказать, что хотя он все же остается первым пилотом, если в течение сезона я буду в той позиции, на которой смогу побороться за чемпионат, то для него будет вполне естественно мне помочь.