Намудил снова запнулся:

— Родная, дорогая, рогатая, уродливая... — Он сплюнул и потряс перед Золотушкой букетом:

— Ясно?

— Ясно! — рявкнула дева. Затем выпростала две необычайно длинные руки, сгребла хрюкков в кучу и затащила в дом.

— Не колитесь когтями! — пропищал Опупин.

Вместо ответа Золотушка ущипнула Опупина за филей.

— Жирненький... — прошептала она. — Их как сготовить, дорогуша? Целиком, или накрутим котлет?

— Я же сказал, они гости! — донесся с крыльца львиный рык Намудила. — Накорми их, я тебе серьезно говорю!

Бормоча ругательства, Золотушка подняла фонарь и взглянула на хрюкков красными глазами размером с чайные блюдца. На каждой руке дочери болотного царя было всего по шесть пальцев.

— Шмотки в угол! — приказала она. Хрюкки повиновались молча. От страха у них отобрало речь.

«Жаль, нет фотоаппарата, — огорчился Фордо. — Ее снимком можно было бы лечить от заикания. Правду же говорят — клин клином... Гм, это свет такой, или у нее и впрямь зеленая кожа?»

Фигура Золотушки напоминала макаронину, а вместо волос дева имела заплетенные в косу мохнатые водоросли.

— Чего уставился, шибздик? — окликнула она Фордо. — Коли жрать не хошь, вон дверь, вали отсюда на хрен! Что? Нет возражений? Тогда пошли! — Она схватила Фордо за воротник куртки и, сбив его с ног, поволокла вглубь жилища. Хрюкк начал протестовать, но получил чувствительный удар по уху и испуганно замолк.

Его товарищи двинулись следом, готовые в любой миг дать стрекача.

Убранство столовой было исключительно утилитарно: несколько табуреток и большой деревянный стол. Вся мебель покоилась на циновках, искусно сплетенных из водорослей и грязи. На стенах обильно росли поганки, дающие мертвенно-белый свет.

Усадив гостей за стол, Золотушка скрылась за какой-то дверью, причитая о загадочном абстинентном синдроме. Вскоре она вернулась с большим котлом, в котором бултыхался густой суп из пиявок, жабьих лапок и головастиков.

— Есть еще икра, — проскрипела она. — Будете?

— Черная? — подался вперед Марси. — По тыще долларов за кило?

— Нет, зеленая. Жабья.

— Спасибо, мы супом обойдемся, — прошептал Фордо.

— Ваше дело. Ох, рехнуться можно, как же меня ломает! — С этими словами жена Намудила выбежала из столовой.

— А ничо, нажористый супчик! — определил Свэм, облизнув палец. — Налетай, ребята!

Когда в столовую вошел Намудил, переодевшийся в домашний халат, пошитый из смирительной рубашки, хрюкки, забравшись в котел с ногами, вылизывали остатки.

Наконец они закончили свой труд и расселись по местам.

— Привет, папаша! — сыто рыгнул в лицо Намудилу Свэм.

Лесной отшельник приветливо улыбнулся, и тут его снова переклинило. Фордо утверждал потом, что услышал, как в голове отшельника что-то щелкнуло.

Пританцовывая и хлопая в ладоши, Намудил пропел:

Свэм выразительно постучал по своей голове:

— То-то оно и видно, что чудак!

Вместо ответа Намудил выдернул из-под Свэма табурет и пинками затолкал Навозного Распорядителя под стол. Затем присел на освободившееся место и спросил:

— Так зачем вы... э-э, зашли в лес?

Не думая о последствиях, Фордо в тридцатисекундном монологе выложил все, и даже показал кольцо, сняв его со шнурка. Он почему-то решил, что загадочный обитатель Вечномрачного Леса сможет дать дельный совет по поводу этой штуковины.

— А это интересно! — вскричал Намудил, когда Фордо закончил. Схватив кольцо, он:

— повертел его перед носом;

— засунул в рот и покатал на языке;

— выплюнул;

— слазил за ним в дальний конец обители;

— подбросил в воздух;

— поймал;

— снова подбросил;

— снова поймал; потом обтер о халат и подал Фордо со словами:

— Спасибо, я наигрался.

— Как так? — изумился Фордо, осторожно принимая кольцо. Оно осталось прежним, только на внутреннем ободе появился штамп: «383 проба. Барахло из Турции».

— А вот так! — отрезал Намудил.

— Просто так?

— Еще проще, чем ты думаешь, милый?..

— Фордо, — машинально представился Фордо.

— Ага, — сказал Намудил. — Насколько я понял из твоего рассказа, милый Фордо, страшное существо в плащ-палатке искало именно вас!

— Вообще-то, это была не плащ-палатка, а плащ, — поправил Марси.

— Вообще-то тебе лучше заткнуться, когда говорят старшие! — откликнулся Намудил. — Итак, по рассказу милого Фордо я понял, кто преследует вас! Это ОНИ! Да-да, это — ОНИ!

— Кто? — прошептал Опупин.

— Кто? Хо! ОНИ — это Рыцари Печальным Образом Уродства! Верные самураи Цитрамона! Псы войны! Демоны ночи! Черный у-ж-ж-жас-с! Если проще — набздулы. Они редко ездят в одиночку, их должно быть минимум восемь-девять штук. Сколько точно — не помню, нужно вновь проштудировать Великого ДЖ.Р.Р.Т. Думаю, в лесу они разделились, так что вам очень повезло. Кстати, набздул обещал кое-что насчет ваших крохотных задниц...

Фордо с дрожью кивнул.

— Так вот, набздулы привыкли сдерживать обещания! Да, вы слышали, как они воют? Они всегда воют, когда охотятся за кем-то.

— А мы думали, это Тарзан, — простодушно сказал Опупин.

Намудил покачал головой:

— Этот козел кричит иначе. А это были набздулы, вне всяких сомнений. Признаться, я услышал их завывания еще вчера, да внимания не обратил. Знаете, у меня порой так сильно бурчит в животе...

— Но что им нужно от нас? — уже догадываясь об ответе, вскричал Фордо.

— Вот это. — Намудил показал на кольцо, которое хрюкк все еще держал на ладони. — Думаю, им нужно твое кольцо, милый Фордо. Набздулы — крутые ребята, им лучше не попадаться на пути. Я думаю, будет лучше для всех нас, если вы покинете мою обитель завтра утром.

— Ага, — сказал Свэм, выползая из-под стола.

Костлявая рука ужаса сдавила горло Фордо.

— Но тогда... — прошептал он. — Тогда... что делать мне? Может, я просто отдам набздулам кольцо?

— Угу, — сказал Свэм, подходя к окну.

— А вот этого делать не смей! — рявкнул Намудил и побледнел, как кладбищенский сторож, которого в полночь похлопали сзади по плечу. — Впрочем, твоя карма помешает тебе это сделать, и не спрашивай меня, что это такое. Смело неси кольцо в Раздеванделл, а уж там разберутся, что и как!

— Действительно, они станут разбираться? — не поверил Фордо, но Намудил вдруг вскочил.

— Подробный рассказ в седьмой главе! Подробный рассказ в седьмой главе! — с сомнамбулическим блеском в глазах произнес он и выскочил за дверь.

— Ого, — сказал Свэм, сморкнувшись в занавеску.

Переночевали в столовой на свежем тростнике, который постелила Золотушка. Ночь прошла спокойно, правда, Фордо вскочил в глухой полночный час — ему приснилось непотребное[2]. Хрюкк походил вокруг стола, подышал запахом помойки из окна и, успокоившись, заснул. Утром он с трудом разлепил тяжелые веки: какой-то гад их склеил. Фордо подозревал Свэма: с очень уж подозрительным видом тот доставал вчера из рюкзака тюбик клея.