— Совсем как мы….

По большому счету отличие меж нами было только в одежде, да в том, что в груди у покойника обнаружилась дыра от пули, а на спине выходное отверстие с кулак размером. Вообще-то работа аварийного комиссара уже только одним своим названием намекает на то, что ему чаще других приходится сталкиваться с темными сторонами такой спокойной для обычных людей жизни — с авариями, несчастными случаями и с трупами, конечно.

Нам и до этого приходилось рисковать жизнью, выпутываться из подстроенных людьми или законами физики неприятностей, потому мы и были готовы видеть жизнь такой, какой она была на самом деле — жестокой, с трупами и тайнами и не бояться её. То, что было для нормального человека шоком для нас — нормальными условиями работы. Хотя, честно признаюсь этот случай был изряда вон. За пределами не только Закона, но и Совести и даже Здравого смысла…

Но, так легли карты, так нам повезло…

А вот туземцу не повезло. Ничего другого, глядя на это, не скажешь. Не повезло. Только вот Чен увидел в этом больше чем я.

Он повернул тело туда, сюда, зацокал языком и вдруг побежал назад. Через несколько шагов опустился на колени и зашарил по земле, найдя в траве острую палку, он, словно древний человек, спешащий заняться земледелием, начал ковырять землю.

— Что делаешь?

Чен ответил не сразу — занят был.

— Хочу посмотреть, чем он это их. Уж больно это…

Он не стал объяснять, но видно что-то ему не понравилось в покойнике.

Я смотрел на труп, решая, что мы можем сделать для мертвого туземца. Да, наверное, ничего. Кто знает, какие тут обычаи?

В мягкой земле напарник ковырялся не меньше минуты и поднялся с растерянным видом. На мой вопросительный взгляд он растерянно сказал:

— Пули нет.

— Что там такое? — спросил Эркмасс. Эвин отдернул полог и высунул голову.

Между стоящих палаток, размахивая руками, бежали несколько человек. Люди вокруг провожали их взглядами, а те и не замечали никого. Лошади и те прекратили трясти мордами, ибо было там на что посмотреть. И послушать.

Они бежали и кричали.

Эвин по форме узнал латников, посланных за оранжевыми птицами. Узнать было не трудно — бежали синие и серые. Синий и серый десятки.

— Латники вернулись… Бегом прибежали.

Не дожидаясь слов эркмасса, он вышел из шатра и вскоре вернулся, таща за собой мокрого и грязного синего латника. Всю правую половину лица заливала тяжелая краснота, словно он ударился о что-то твердое, да и всё остальное выглядело не лучшим образом. Десятника покрывала грязь, в ремнях застряли зеленые ветки, а в волосах торчали листья и паутина.

В шатре сразу запахло сыростью и страхом. Латник вертел головой, не сообразив еще куда попал, и губы на подергивающемся лице шевелились, словно силился что-то выплюнуть и не мог.

— Кто ты?

Латник молчал и за него ответил Эвин.

— Один из десятников, посланных тобой за демонами.

Эркмасс помнил, что посылал двух.

— Где второй?

Десятник по-прежнему молчал, только губы у него зашевелились быстрее. Эвин придвинулся к нему, готовясь залепить оплеуху.

— Где второй?

Оплеухи не понадобилось. Взгляд латника стал осмысленным, и он упал перед эркмассом на колени.

— Нет моей вины! Нет!!!!

— Где второй? — раздельно повторил Эвин, глянув задернут ли полог и наклонившись к его уху. — Где? Где твои люди?

— Демон убил всех!

Первое слово он выкрикнул, но Эвин сжал плечо и следующие два слова десятник почти прошептал.

— Всех убил, всех… Колдовством!

Эркмасс посмотрел на Эвина, и тот поправил латника.

— Не всех. Шесть человек живы. Своими глазами видел. Следом бежали. Правда….

Кори не стал его слушать. Говорить должен тот, кто знает, а знал только десятник.

— Вина!

За его спиной возникло движение, и, словно упомянутым только что колдовством, в руке десятника оказался кубок. Так и не встав с колен, десятник влил в себя вино и только тогда взгляд его стал осмысленным.

— Это демон, — шепотом сказал он. — Его стрелы не берут! А сам он убивает безо всяких стрел!

Под тяжелым взглядом эркмасса он умолк.

— Я послал тебя за оранжевыми птицами, — спокойно сказал он, поглаживая рукоять кинжала. — Где они?

Десятник покачнулся и медленно поднялся с колен. Эвин увидел, как на его лице один страх меняет другой. Только что давивший его страх перед неведомым демоном сменился новым страхом — перед эркмассом. Демоны остались где-то там, а эркмасс… Эркмасс вот он, рядом. Рукой дотянется.

Десятник собрался, быстро проведя рукой по лицу, стирая пот, и сказал:

— Это были не птицы, а демоны. Мы преследовали их до реки. Вода развеяла колдовство, и они потеряв крылья превратились в людей.

— В людей? — удивился Кори. — В простых людей?

Он вспомнил своего демона и не смог представить такого превращения. Если б Карха мог допустить такое, то тот превратился бы в десяток латников, а то и в два десятка.

— Да, — подтвердил десятник. — В простых людей. Таких же, как мы.

Латник, словно боясь, что эркмасс упрекнет его в бездеятельности, быстро сказал:

— Мы забросали их стрелами. Они колдовством отводили их, по слабости своей или трусости не решаясь ответить ударом на удар. Тогда мы бросились в реку, зная, что в текучей воде их колдовство не настигнет нас. Так говорил Младший Брат Кой.

Лицо десятник дрогнуло.

— Ну?

— Младший Брат ошибся. Мы не успели дойти до другого берега, как они вызвали нового демона и он…

Десятник сглотнул. Лицо его побелело от вновь захватившего страха, но он удержался.

— Текучая вода не стала преградой для его колдовства. Колдовством он убил всех вошедших в реку. Мы спаслись чудом!

Он сказал то, что считал важным и замолчал, но потом сообразил, что сообщил командиру о поражении, а за это нельзя ждать ни милости, ни благодарности и попытался обратить поражение в победу.

— Но мы вернулись с добычей! Посмотри эркмасс. Там у входа крылья одного из демонов!

Чен уже включился. Не было смысла переживать. Нужно было делать свою работу. В том числе и для того, чтоб такое больше не могло повториться. Никогда и нигде.

То, что он не нашел пулю, Чена отчего-то задело. Он уселся, таки не бросив свою палку, и стал оглядываться по сторонам. Я сел рядом, лицом к заходящему солнцу, так, чтоб не видеть мертвое тело. Что с ним делать никто из нас не знал. Теперь у нас перед глазами лежал ненужный уже никому — ни нам, ни ракетчикам, ни местным мародерам планер. Глядя на него, Чен постучал по нему и со спокойной грустью в голосе сказал, точнее не сказал, а процитировал:

— Он упал из ракеты. Потом ракета улетела, и мальчик сказал: «Постой, ракета!». А ракета не подождала. Вот и все….

Я немного подождал, думая, что Чен либо продолжит, либо объяснить это, но он просто молча смотрел в воду, словно раздумывал утонуть ему тут или выбрать какое-нибудь другое место.

— Это что?

Он встрепенулся и нормальным голосом сказал:

— Это рассказ маленького мальчика.

— По поводу? — не понял я.

— Да скорее всего по нашему поводу… Или по очень похожему.

Голос его был задумчив, но голову даю на отсечение, думал он в этот момент не о бедном мальчике и ракете, а о той же пуле. Я разозлился, но почти спокойно ответил, хотя после этих слов отчего-то захотелось выругаться.

— Хороший мальчик. Воспитанный…

Подтянув ранец носимого аварийного запаса, я спросил.

— Твой-то НАЗ где? Куда дел?

Чен, пребывая в той же благородной задумчивости, кивнул на реку.

— Утопил? — ахнул я. Вот эта новость была по настоящему неприятной. Очень неприятной.

— Если бы…