Кроме нее в запасе есть Проффер (тяжело болен)[28], Габи Валк[29] […], Ирина Кухарец в «Руссике»[30] […] В общем, кто-нибудь издаст. В конце концов я раздобуду деньги, которые быстро окупятся. Не пропадем. К Новому году выйдем.

«Невидимую газету»[31] издает Проффер, обещает к Новому же году.

Как Вам «Демарш энтузиастов»?

Всех обнимаю.

Ваш С.Д. 

23 окт. (1984?)

Дорогой Наум,

спасибо за стихи, как всегда талантливые, разве что на этот раз чуть пышноватые — фолиант, Рубикон, добродетель…

В «Грани» лирику все же советую отправить. Ты пишешь — «надо, чтобы стихи подошли Владимову», и это тебе не нравится, но ведь иначе не бывает. Владимов же — хороший, умный редактор, связанный, правда, в какой-то мере требованиями «Посева». Стихи ему, я уверен, подойдут, и тем более — понравятся.

Дорита[32] звонит, действительно, частенько. Роман ее — ни плохой, ни хороший, в том смысле, что это вообще не литература. Написан он правильным, казенно-обывательским языком: «Заходящее солнце осветило верхушки деревьев…»

Маше Синявской я писал дважды, сегодня напишу в третий раз и параллельно буду просить содействия у Гладилина и Некрасова.

После лета на наше семейство посыпались неприятности: пришлось усыпить собаку Глашу — ей было 16 лет и она не могла ни двигаться, ни есть, кроме того, почти беспрерывно хворает сынок, да и маманя сильно одряхлела. Поэтому — настроение хреновое. И зарабатываю мало.

Всех обнимаю. Не пропадай. Пришли мне 5–7 лир. стихотворений, я сам отправлю их в «Грани», не ленись.

Марью Синявскую рано или поздно достанем.

Извини за опечатки — пишу на чужой машинке.

Бахчанян написал повесть «О том, как поссорились Иван Денисович с Александром Исаевичем».

Твой

С. Довлатов

11 июля (1985)

Дорогой Наум!

Никогда и никому, особенно — интеллигентным людям, не говори, что Бродскому далеко до Евтушенко, иначе тебя будут принимать за харьковчанина или, в лучшем случае, подумают, что ты переутомился.

Я не знаю, как вел себя Е. в Чикаго, но то, что они с В. устроили в Карнеги-холле, было верхом неприличия. Подробности — в «Панораме» № 220[33].

Что касается дел на работе, то это весьма грустно, если, конечно, твои опасения не преувеличены. Не будь ты домовладельцем, то в случае увольнения я бы торжествующе стал звать тебя в Нью-Йорк. Я почти уверен, что хоть чем-то мог бы быть полезен с трудоустройством — все-таки у меня есть какое-то количество знакомых инженеров, и среди них — милые и опытные люди. А по вечерам мы бы, вяло хихикая, мастерили бы какой-нибудь убыточный журнальчик.

«Невидимая газета» вышла в «Ардисе», буквально вчера я получил экземпляры и на днях начну рассылать их знакомым. Книжка мне — без кокетства — не нравится, хотя бы потому, что она не беспристрастная, а во-вторых, там как-то явно нарушен баланс между беллетристикой и фактографией. Короче — проходная, дурацкая книжка. «Заповедник» лучше.

Стихи о Пушкине с утра читаю знакомым по телефону. Вообще, должен сказать, что если бы в эмиграции существовал культурный и пристойный музыкальный коллектив, не кабацкий, а эстрадный, то из нескольких твоих стихотворений можно было бы сделать хорошие песни.

Думал было послать стихотворение Марье Синявской, чтобы вставила в нашу книженцию, но испугался, что она перепутает нумерацию страниц, и вообще, обретет лазейку и простор для надругательства. К тому же, я надеюсь, что книжка уже в производстве.

Всех твоих женщин обнимаю. Изволь переписываться со мной и дальше.

С. Довлатов

P.S. Привет твоим корешам — Евтушенко, Рыгору Бородулину, Раисе Ахматовой, Адаму Шогенцукову, Долматовскому и Наровчатову.

С.

31 июля (1985)

Дор. Наум!

Я почти все время торчу в горах, мы сняли так называемое «бангало», напоминает пресловутое жилище Ленина в Разливе, так что в Нью-Йорке бываю мало и пишу коротко.

Саше Половцу я отправил «Ремесло» с надписью:

«Дорогому Саше, который будет жить и после ядерной войны». Таков он и есть. По типу это — коренастый крепыш […]

Печататься тебе «есть где» и кроме «Панорамы». В «22», например. Если бы у тебя возникла «не еврейская» подборка, то — в «Гранях» и в «Континенте». С еврейской темой у них сложно, хотя Владимов и сам наполовину еврей. Но на твои стихи обидятся и евреи, и антисемиты. Ведь и среди тех, и среди других хватает идиотов.

В Чикаго я пока, увы, не собираюсь. Разве что осенью пригласит Морис Фридберг[34] из Иллинойсского университета. Тогда увидимся.

Бахчаняна оперировали насчет геморроя. Он придумал кличку Юзу Алешковскому — Юзд Алешковский. (Used).

Земля круглая потому, что вертится, а куры носят яйца, как и все мы, включая Солженицына.

Я сижу на диете и очень похудел. Одна старуха остановила в Форест-Хиллс мою мать и говорит:

— Как похудел ваш сын. Он что, с турмы?

С Машей Синявской я договорился в смысле сроков — неопределенно: осень — начало зимы. Первого сентября пошлю ей письмо с вложенным конвертом, двумя интернациональными марками и схемой письма ко мне. Например: «Дорогой Сергей. Ваша с Бахчаняном и Сагаловским книжка ВЫШЛА, ВЫХОДИТ НА ДНЯХ, НЕ ВЫЙДЕТ НИКОГДА. (Нужное подчеркнуть)…» И так далее. Других вариантов, кроме Маши, не было. Такие уж мы с тобой отпетые диссиденты.

Подождем.

Обнимаю тебя и все семейство.

С.

30 ноября. (1985)

Дорогой Наум!

Я чувствую, что замучил тебя своими письмами. Ты отвечай не сразу, регулируй.

Поэму с удовольствием прочитал вслух Грише Поляку и Соломону Шапиро[35], однофамильцу твоего героя.

Поэма замечательная, для «Граней» всячески годится. Конец, мне показалось, неожиданный, но не стопроцентно эффектный, к последней строчке забываешь, что все началось из-за пива и сигарет. Через три секунды это вспоминается, но три секунды потеряны. Но это — мелочь.

Еще мне не понравилось «за два счета» (…и самолет Аэрофлота его доставит за два счета…) «В два счета» — идиома, то есть словосочетание нерушимое, я бы сделал, например: «…и самолет Аэрофлота его доставит к нам в два счета…», «к нам» в данном случае воспринимается естественно, я в своих дурацких передачах всегда пишу «наша литература», «наша страна», «наши порядки» — и всем ясно, что речь не об Америке, а о Союзе.

Я думаю, идеально было бы послать в «Грани» сразу — и лирическую подборку, и поэму, пусть они решат, с чего начать, я бы начал с лирики. Если ты в течение недели лирику подготовишь, то лучше бы я послал их вместе, не на выбор, а для очередности, тут есть некоторый журналистский момент, лирика для первой публикации — безоговорочнее. Короче, если в течение недели не получу лир. подборку, отсылаю поэму.

«Грани» никогда ничего не редактируют и не сокращают. Когда я предупреждал на этот счет Владимова, он сказал: «Мне бы такое и в голову не пришло».

Сичкин[36] куда-то пропал. Спасибо, что напомнил. Надо его разыскать.

Гражданства не получил и не очень стремлюсь.

Индюшку ел в гостях, куда отправился на машине Соломона Шапиро с мамой, Леной, Катей и Колей, всем семейством. Моя мать рассказывала за столом кавказские истории, и литературная общественность после этого сказала (как всегда все говорят после знакомства с нашей маманей): «Теперь мы знаем, откуда Серега черпает хохмы».