Здание компании высилось в весьма приличном районе, почти в центре города. Этакий многоэтажный монстр современного дизайна. Порой разглядывая его со стороны, я так и не могла понять, что же заставляет архитекторов строить такое… Впрочем, в этом мире деньги всегда решали слишком многое. А может, это у меня что-то со вкусом? Я любила старинные постройки – в те невысокие дома, похоже, строители вкладывали то неуловимое, что называется душой. Идя на работу по улочке, застроенной именно такими домами, разглядывая их и не находя двух одинаковых, я понимала, что так и должно быть. Увы, в нашем мире большинство вещей лишены всякой индивидуальности.

Мой дом располагался в тихом переулке, совсем недалеко от места новой работы, что не могло меня не радовать. Поскольку переулок заканчивался тупиком, машины почти не ездили тут. Даже не верилось, что почти в центре города мог существовать такой тихий уголок, словно оставшийся от прошлого века.

Как ни странно, моя новая работа, за исключением некоторых нюансов, пришлась мне по душе. У меня был доступ к новейшему оборудованию, все необходимые реактивы находились под рукой, а если мне нужно было что-то новое – достаточно было только заказать – и на следующий день я могла отрабатывать заинтересовавшую меня методику. Вспоминая НИИ, где оборудование давно устарело, на единственный более-менее современный прибор нужно было записываться в очередь, реактивы выпрашивать, а порой и покупать на собственные деньги, я ощущала незамутненную радость и азарт исследователя.

Лаборатории размещались на трех этажах – с третьего по шестой. Но это, насколько было известно мне. Вполне возможно, они занимали и гораздо большее пространство. Здание принадлежало компании целиком – это я знала. И больше ничего. Что творилось на остальных этажах, я не имела ни малейшего понятия. Любопытство здесь не поощрялось – каждый знал только то, что было необходимо. Впрочем, особого любопытства я и не испытывала – мне было все равно.

Когда я перешла работать на проект "Химера", меня удивило в первую очередь резкое сужение круга моих обязанностей. Порученные мне задания я выполняла за пару часов, потом начинала откровенно скучать. Но бездельничать здесь было немыслимым – и я занималась тем, что просматривала научные статьи, а также читала книги, повышая свою квалификацию и входя в курс последних новинок. Мой досуг скрашивали пять кошек разного возраста, гуляющих по просторному вольеру, и особенно самая маленькая из них, черная с белой манишкой и таким же белым кончиком хвоста, которую я прозвала Мусей. Кошек я всегда любила – они были самолюбивы и независимы – интересно, насколько часто мы ценим в других те качества, которых не достает нам самим? Но, как ни странно, они тоже отвечали мне привязанностью – охотно шли ко мне на руки, позволяли себя гладить и почесывать.

Вообще, кошки имен не имели – только номера. За ними присматривала тоже я – и гулять по лаборатории им не разрешалось. Но я часто выпускала Мусю, когда была уверенна, что в ближайшее время появления начальства ждать не приходится, и она уютно сворачивалась у меня на коленях, а я поглаживала ее шелковистую черную шерстку. В такие минуты мне очень хотелось завести кошку дома, но мысль о том, что бедное животное будет на весь день заперто одно в квартире, предоставленное самому себе, была мучительной и заставляла отказаться от этой идеи.

Проект "Химера"… Возможность прямого контакта человека и компьютера. Возможность проецировать получаемые данные прямо на подкорку… И давать адекватный ответ. Впрочем, мне было сложно понять, для чего это было нужно. И какие возможности это сулит. Я вообще не понимала, зачем взяли меня – фиксировать получаемые данные с прибора, особого ума не требовало. Все делала машина – и те трое ребят, что раз за разом ее налаживали, калибровали шкалу, снова и снова усиливая чувствительность электродов. И профессор, мой непосредственный начальник, который и выдвигал все новые и новые идеи. Увы, почему выбрали именно меня, я узнала слишком поздно…

Насколько мне было известно, проблему пытались решить сразу несколькими методами. Но точно я знала только то, чем занимались именно в нашей лаборатории – профессор Панский хотел создать компьютерную программу, которая была бы по своим свойствам аналогом человеческого мозга – в области получения, осмысливания информации и установления взаимосвязей.  Хотя зачем это нужно, я все равно не понимала. Нет, теоретически я знала, что эта электронная копия будет служить чем-то вроде проводника между человеком и компьютером. Своеобразным адаптером. Переводить получаемые импульсы в нужную информацию. Но понять, как оно все будет работать, получалось слабо. Все-таки это была не моя специфика. И, кроме того, я не сильно верила в возможность создания искусственного интеллекта – а ведь, по сути, профессор пытался сделать именно это. Вообще, зачем нужно мысленное управление компьютером? А с другой стороны… Телевизор тоже первоначально был черно-белым и размером с пачку сигарет. И если действительно опыты окажутся успешными… Скорее всего, со временем это действительно могло стать золотым дном.

Я помогала ставить эксперименты, фиксировать данные и вносить их в компьютер. Кроме того, я собирала необходимую информацию в интернете, обрабатывала ее и предоставляла краткие резюме по интересующим вопросам.  И еще ставила опыты на животных. Хотя опять же, мое участие было минимальным. Просто на голову кошки одевалась металлическая сеточка, а я только записывала те данные, которые выдавала машина. Самим кошкам эта процедура не сильно нравилась – впрочем, скорее всего им не нравилось наличие постороннего предмета на голове. Но мне обычно удавалось уговорить их посидеть смирно – причем, большую долю заслуги в этом можно было приписать взятке в виде чего-нибудь вкусненького, регулярно приносимого мною из дома.

Как раз за неделю до произошедшего случилась первая странность. Из лаборатории исчезли все пять кошек, давно ставших моими любимицами. Здесь было не принято задавать вопросы, но я пересилила себя и пошла к профессору и поинтересовалась их судьбой. На что мне было холодно отвечено, что опыты с животными оказались тупиковой веткой и их вернули туда, откуда первоначально взяли, и что мне стоит заниматься своими непосредственными обязанностями. Я и занялась, хотя на душе было немного тоскливо. С одной стороны, мне было жаль, что животных увезли, а с другой – в лаборатории они явно скучали. И вообще, вид кошек в клетке меня раздражал, как еле уловимая зубная боль. Уж слишком свободолюбивые это животные. Но теперь мне стало еще тоскливее – я почти все время была одна.

В тот день меня не мучили никакие предчувствия. Работа уже неделю стояла на месте, но моей вины тут не было – техники ломали голову, как еще усилить чувствительность прибора. А руководитель проекта ломал голову, почему не получается электронный клон.

Аркадий Геннадиевич относился к работе очень серьезно. Фактически, он думал только о своем проекте. Я никогда не видела, чтобы он улыбался, или проявлял интерес хоть к чему-то, кроме своей основной работы. Когда он отдавал очередное указание, у меня всегда складывалось впечатление, что он смотрит куда-то сквозь меня. Я всегда была человеком ответственным, все его указания выполняла в точности, но все равно, каждый раз никак не могла понять – доволен он или нет. Но Панский мне никогда не высказывал неудовольствия, и это позволяло надеяться, что с поручениями я успешно справляюсь…

Почему в тот день я включила Интернет? Впрочем, все сложилось из таких случайностей, что нарочно их вряд ли можно было подстроить. Во-первых, я пришла на работу раньше времени… Во-вторых, включила Интернет, чтобы проверить почту – поскольку не успела сделать это утром, хотя раньше ни разу не позволяла себе этого на рабочем месте. И, в-третьих, заигралась настолько, что, услышав шаги начальника, не успела его отключить – просто свернула окна. Услышав его недовольный голос, я прихватила бумаги и вошла в кабинет – и тут потеряла сознание…

                                                   *           *         *

Торесков, 15 августа. Виктор.

Виктор просматривал телефонные счета – и пребывал в недоумении. В сильном недоумении. Странности того, что творилось в последние недели, достигло своего апогея. Суть заключалась в том, что судя по этим данным, деньги с его счета не расходовались… Сколько бы он не говорил. С одной стороны, это, конечно, приятно… А с другой – это полная чушь!

Встав из-за компьютера, он принялся ходить по комнате, пытаясь понять, что же происходит и вспоминая все мелочи, на которые он перед этим не сильно обращал внимание. Во-первых, когда он мучился, пытаясь найти ошибку в программе, и вдруг она заработала. Сама собой. Странно, но бывает. Потом, был случай, когда он случайно удалил нужный файл. И представлял уже, как с утра придется потратить еще часа три на повторное выполнение работы… Но файл оказался на месте. Внезапно. Сам собой. Тогда он решил, что удалил другой файл, хотя и не помнил, чтобы у него были файлы со схожими названиями. И вот сейчас – оказывается, он месяц бесплатно разговаривал по телефону.

Он всегда верил в логику. Всему, всегда можно было найти логическое объяснение. Даже происходящему – скажем, ошибка компьютера. Чего только не бывает. Но уж слишком много получалось всяких мелочей. Каждая из которых ничего не значила, но все вместе явно противоречили закону вероятности.

Виктор медленно прошел на кухню и поставил чайник на огонь. Его квартира была совсем небольшой – крохотная спальня, гостиная и небольшая кухонька. Но зато своя. Вспоминая время, когда он жил с родителями, он неизменно вспоминал и все ссоры, от которых просто некуда было деться. А сейчас он был полностью независим – и мог поступать так, как считал нужным. Хотя проблем все равно хватало.