Глава 3.

Столица, главный офис компании «Аэда», 15 августа. Марк.

Марк сидел в кабинете Главного и вертел в руках фотографию, время от времени переводя взгляд на невозмутимое лицо Зварыгина. Андрей Васильевич сидел за столом, причем выглядел еще более мрачно, чем на совещании. Марк не думал, что такое вообще возможно. Наконец Генеральный нарушил молчание, переведя взгляд на начальника службы безопасности.

– Ее проверял ты. Насколько я помню, судя по твоему докладу, она была совершенно одинокой.

Зварыгин ничуть не смутился, впрочем, свою работу он всегда выполнял добросовестно.

– Никого. Жила совершенно одна, никаких друзей-приятелей. Никого из родственников. Несколько хороших знакомых, но никого достаточно близкого. Официально она умерла от удара электрическим током – случайность плюс короткое замыкание. Официальную версию никто не оспаривал, подозрительных расспросов не вел… Два месяца все было тихо.

– Тогда скажи, кто этот Баттерфляй. И откуда он вообще взялся на нашу голову.

– Выясним. – Зварыгин не высказывал никаких эмоций. Впрочем, как и всегда. Эта манера разговора почему-то сильно злила Марка. – Но вот в свете этого стоит подумать еще над одним вопросом. А именно, о смерти Панского.

Андрей Васильевич задумчиво уставился в большой аквариум.

– Полагаешь, связь есть? Ведь уже почти два месяца прошло…

– Во всяком случае, проверить стоит. Выпасть с балкона своей собственной квартиры… Для убийства не было мотивов, версия самоубийства не выдерживала критики, оставался только несчастный случай. Да и сложно всерьез было рассуждать об убийстве – Панский жил в охраняемом доме, чужих не пускал, да и к тому же время от времени страдал манией преследования.

– Панский был гением. – Генеральный впервые позволил себе высказать раздражение. – С его смертью ни у кого не хватило мозгов довести до ума его разработки.

– Панский был полным психом, который ради успеха эксперимента не считался ни с чем – а менее всего с чужой жизнью. – Марк продолжал вертеть в руках фотографию. Возражать начальству он не любил, но Панского просто ненавидел, о чем Андрей Васильевич, разумеется, знал. – Но он приносил компании огромные деньги. Сотни тысяч, если не миллионы. Поэтому мы все смотрели на то, что он вытворяет, сквозь пальцы… Лишь бы не зарывался. И когда он сказал, что ему нужен подопытный кролик, мы постарались ему его обеспечить. Запустили эти тесты среди сотрудников, потом подобрали среди подходящих такого, чье исчезновение не вызвало бы вопросов.

– Не стоит вспоминать прошлые ошибки. – Зварыгин продолжал оставаться невозмутимым. – Тем более, что сам Панский мертв. Сразу после смерти девчонки я лично проверил ее квартиру – никаких улик не было. Дневник она не вела, данных о разработках компании в ее компьютере не было. Но я, на всякий случай все-таки изъял жесткий диск. Сейчас над ним Вадим колдует. Если хоть что-то с этого будет можно выжать, он справится.

– Тебе не стоило выкладывать фотографию на всеобщее обозрение,– в голосе Главного прозвучало явное раздражение.

– Вреда от этого не будет. Тем более, что я хотел понаблюдать за реакцией некоторых сотрудников.

– Понаблюдал? – Голос Андрея Васильевича стал еще более раздраженным.

– По крайней мере, мои подозрения о том, что тут мог быть замешан кто-то из руководящего состава компании, похоже, не подтверждаются. Хотя эту версию я все еще проверяю. – Зварыгин сидел в кресле, а взгляд его оставался невозмутимым. – Слишком уж продуманно на нас наехали. Ударили именно в самые болезненные точки. Мне это сразу не понравилось.

Генеральный прикрыл глаза, явно что-то обдумывая. Потом кивнул.

– Кого ты подозреваешь? Омского?

– Не только. Но он под подозрением больше остальных. Слишком уж к власти рвется.

– А что насчет смерти Панского?

– Я изучал тогда подробности произошедшего, – Зварыгин впервые позволил себе слегка откинуться в мягком кресле. – И в тот момент подозрений у меня не возникло. Вкратце, ситуация выглядела так – он приехал с работы на машине, как обычно оставил ее на стоянке, поднялся к себе наверх. Охранник в подъезде ничего необычного не заметил. Камеры наблюдения у подъезда не зафиксировали никого подозрительного. Он вошел в квартиру, отключил сигнализацию… И спустя полчаса выпал с балкона. В квартире полный порядок, никаких следов взлома. Никаких следов борьбы. Компьютер был включен – профессор что-то уточнял по работе. Было похоже, он просто вышел на балкон – подышать воздухом или покурить…Возможно, голова закружилась…Слабая версия – но других на тот момент не было…

– Ладно, оставим это пока. Проверь Омского. А еще лучше – установи за ним слежку. И сосредоточься на хакере – возможно, он совершит ошибку. Впрочем, он ее уже совершил – когда дал нам понять, из-за чего он нас преследует. Теперь ниточка найдется. Рано или поздно.

– За Омским следят… А его телефоны на прослушке. Я приказал сделать это еще вчера.

Главный кивнул. Действительно, Зварыгин умел выполнять свою работу.

– Есть еще один нюанс, – Зварыгин говорил нарочито медленно. – Хакер прислал письмо на мой личный электронный адрес. Не на адрес компании. А он известен весьма и весьма немногим…

– Вот как? – Генеральный смотрел прямо на Зварыгина. – И кому же?

– Разумеется, руководящему составу компании и некоторым моим служащим. Весьма узкий круг.

– Но зачем ему было так рисковать? Настолько суживать поиск?

Зварыгин немного помолчал, потом нехотя произнес.

– У меня нет на это объяснения. Разве что он либо хочет бросить на кого-то подозрения, либо этот след никуда не ведет, и мой электронный адрес попал к нему настолько случайно, что этот путь проследить невозможно… Либо он действовал под влиянием эмоций и просто не подумал об этом – но в этот вариант мне верится слабо. Человек, способный провернуть такое, отнюдь не дурак. Но проверить и эту ниточку все равно стоит.

– А девчонка?

– Связь хакера с ней должна быть, это несомненно. Только вот эта связь явно не из тех, которую легко проследить. Да и не было у нее никого из близких знакомых – за ней больше месяца следили. И телефон тоже прослушивали. Из родственников никого… Даже на ее квартиру никто прав не заявил. Из хороших знакомых – трое с ее предыдущего места работы, с которыми она время от времени болтала по телефону, и семейная пара – соседи. Но эти варианты я отметаю, причем по очень простой причине – ни у кого из перечисленных не подключен Интернет, а, следовательно, говорить о них, как о хакерах, смешно.  Здесь, в компании, она ни с кем не успела дойти даже до стадии хороших знакомых. Хотя именно этот вариант объяснил бы многое. Всех, с кем она встречалась по работе, я тоже проверяю. Но о наших сотрудниках мы знаем очень многое… Если бы среди них был толковый хакер, Вадим бы его уже вычислил. Данные на компьютерах проверяются регулярно, поиск информации в Интернете – тоже…

– Мне не понятно другое, – Марк наконец не выдержал. – Почему два месяца было тихо? Почему он надумал мстить именно сейчас?

– Вот именно, – Зварыгин кивнул. – Почему? У меня есть версия, которая это объясняет. Которая объясняет почти все. Сам хакер не был связан с компанией. Он считал эту смерть несчастным случаем. И ни о чем не догадывался, пока ему не сообщили. А вот кто сообщил… Этот человек должен иметь доступ к секретной информации… Что опять же заставляет подозревать кого-то из руководства.

Дверь открылась без стука, и на пороге показался Вадим. Обвел всех внимательным взглядом и, кивнув, плотно закрыл за собой двери.

– Диск я распотрошил, все, что можно – из него выжал. Немного. Она лазила по нету без определенной цели, часто сидела в социальных сетях. Ничего, интересующего нас, я пока не нашел. Только имена троих людей, с которыми она общалась достаточно часто.

– Это уже неплохо. Их стоит проверить. Всех троих. – Генеральный кивнул Зварыгину. – Хотя шанс на то, что среди них есть тот, кто нас интересует, невелик. Так кто?

Вадим молча протянул листок, на котором было три имени. Маргарита Топикова, Дмитрий Зорин, Виктор Лесков.

                                                   *           *         *

За три месяца до этого. Екатерина Дымова. Воспоминания.

Очнувшись, я испытала настоящий ужас, переходящий в панику. Я оказалась привязана к стулу, причем не могла даже пошевелиться, голову обхватывала металлическая сеточка прибора, а Панский возился у машины. Рот мне заклеили скотчем. Несколько раз я дернулась, но совершенно без толку, потом попыталась кричать – и тоже безуспешно. Я билась, пытаясь вырваться, но со стороны мои метания напоминали жалкие трепыхания. Когда профессор обернулся, я испугалась еще больше, если это только возможно – его глаза совершенно ничего не выражали.

– Очнулась? Для эксперимента мне нужно, чтобы ты была в сознании…– он опять обернулся к машине, уже не обращая на меня никакого внимания. – Кошки дали информацию, но мало, мало… Слишком быстро они умирали… – Он разговаривал сам с собой. – Да и копировать их мозг просто бессмысленно. Но теперь ясно, в каком направлении двигаться. Разработки химиков неплохи, но они их никак не усовершенствуют. Приходится обходиться тем, что есть…

Я дергалась, напрягая все силы, но примотали меня весьма надежно. В висках стучала кровь, сердце билось с сумасшедшей силой. Я боялась – дико, безумно, глаза блуждали по лаборатории, в горле пересохло, а в голове не было ни одной мысли. Теперь я надеялась только на то, что в кабинет кто-то войдет и этот кошмар прекратится. И словно в ответ на мою мысль, двери открылись, и в лабораторию вошел начальник службы безопасности. Я видела его только дважды – на общем инструктаже, но ничуть не сомневалась, что он справится со спятившим профессором. Испытанное в тот момент облегчение было таким сильным, что я едва не разрыдалась. Но он только скользнул по мне безучастным взглядом, запер дверь, и, подойдя к профессору, что-то ему протянул.