Договор между эльфами и людьми запретил некоторым категориям людей пребывание в Питтсбурге, поскольку город постоянно перемещался между мирами: преступникам, сумасшедшим, и сиротам. Когда умер ее дедушка, ее двоюродному брату Масленке было семнадцать, а Тинкер только исполнилось тринадцать. Но возможная депортация и разбор вещей дедушки тогда практически не занимали Тинкер. По правде говоря, в тот момент она слегка помешалась, сопротивляясь попыткам Лейн и Масленки переехать вместе с ними. Она бродила по городу, прячась от горя, и спала там, где ее заставала ночь. В ужасе от того, что потеряет тот единственный мир, который она когда-либо знала, она пила его до дна большими глотками.

Только когда Масленке исполнилось восемнадцать лет — возраст, достаточный для того, чтобы быть ее законным представителем, они вернулись к нормальной жизни. С деньгами, полученными за лицензию на изобретенный ей ховербайк, она основала свой бизнес на автомобильной свалке, переехала на чердак, и предъявила права на разваливающийся гараж, находившийся между ними. Однако ее горе было слишком свежим, чтобы пытаться разобрать дедушкины вещи; Масленка и Натан Черновский упаковали их и сложили в комнате в задней части гаража.

Даже сейчас, разглядывая небольшую гору коробок, обернутых в пленку и пахнущих временем, она боролась с желанием закрыть дверь, чтобы избежать тех эмоциональных мин, которые могут находиться в коробках.

— Доми , — тихо спросил Пони, стоя позади нее. — Что мы здесь ищем?

— То заклинание на фабрике мороженого создал мой дедушка. Мне нужно найти его рабочие заметки, касающиеся этого заклинания, чтобы я смогла быстро его поправить. Я считаю, что они в одном из этих ящиков.

Пони кивнул, нимало не устрашенный масштабом задачи. — Как мы можем помочь?

Отклоняться от решения проблемы с деревом едва ли было приемлемо; она и так нагрузила слишком много людей. От пыли, однако, у нее чесался нос.

— Не мог бы ты вынести эти коробки на стояночную площадку? — Тинкер махнула в сторону квадрата высушенного солнцем цемента. — После того, как я просмотрю коробки, ты сможешь возвращать их обратно.

В первом ящике, который она открыла, вообще-то находилось их старое гоночное оборудование. Это были коротковолновые рации, защищенные от магии. Когда она снабдила членов своей команды головными гарнитурами связи, она убрала подальше ручные рации.

— Очко! — воскликнула она. — Вот как раз то, что я хотела!

— Что это? — поднял одну рацию Пони. — Телефоны?

— Почти. Я хотела сделать так, чтобы Руки могли лучше общаться на расстоянии. Они слегка неудобны, но легки в использовании.

Странно, Штормовая Песня нашла это смешным. Она взяла этот ящик, сказав загадочно:

— Это будет интересно.

Тинкер подумала, что дело могло обстоять и похуже. Ее дедушка был очень методичен в раскладывании своих вещей. Масленка, когда складывал ящики, сохранил это аккуратное разделение. Однако она до сих пор не смогла найти что-нибудь озаглавленное «Рейнольдс», «охлаждение», «мороженное», или типом компрессора, который использовала компания.

— Зе доми , — вежливо и тихо сказала Штормовая Песня.

Тинкер вздохнула. Избирательный поиск результатов не давал. — Что такое, Штормовая Песня?

— Я хотела поблагодарить тебя за вчерашнее.

— Вчерашнее? — Тинкер нашла ящик с алфавитной последовательностью Аа-Ак и уселась перед ним. — Не могла бы ты разложить эти ящики в алфавитном порядке?

Штормовая Песня начала перекладывать ящики, но перешла на английский язык, потеряв маску вежливости.

— Послушай, малышка, ты молодец — твое сердце в правильном месте — так что, я думаю, мне действительно нужно поблагодарить тебя за ту глупость, которую ты сотворила вчера. Если бы ты не вернулась, я бы погибла. Но я примирилась с такой возможностью, поскольку быть секаша — это всегда выбор своей жизни и своей смерти, так что никогда больше не допускай такой херни снова.[25] Ты охуенно облажалась.[26] Когда эта тварь ударила тебя, ты вполне могла стать трупом — и это было бы огромной потерей — поскольку ты хороший ребенок. Защищая которого, я была бы счастлива умереть — ты поняла?

Тинкер некоторое время хлопала на нее глазами, прежде чем к ней вернулся дар речи. — Я думала, что нашла способ его убить.

— Это не твоя задача — убить его.

— Чего? Я что, проиграла в «камень, ножницы, бумагу»?

— Знаешь, что я терпеть не могу в том, чтобы быть секаша ? Это домана . Мы, секаша , тратим всю жизнь, обучаясь тому, как наилучшим способом справляться с чрезвычайными ситуациями. Мы тренируемся, тренируемся, тренируемся — а затем вынуждены поддакивать каким-то домана , которые это только поощряют, поскольку они крутые. И знаешь, что? То, что у тебя большие мозги, или крутые заклинания, не значит, что ты знаешь все. В следующей драке, заткнись на хуй, и делай то, что тебе скажут, или я отхлещу тебя по морде.[27]

Тинкер опять на мгновение потеряла дар речи. — Знаешь, я думаю, ты мне больше нравишься, когда ты говоришь по-эльфийски.

Штормовая Песня расхохоталась. — А ты мне больше нравишься, когда говоришь по-английски. Так ты более человечна.

Тинкер сдержала побуждение показать ей язык. Она заслужила критику от Штормовой песни, поскольку напортачила. Однако внезапно она расстроилась почти до слез. Вот радость-то. Последние несколько недель совсем ее издергали. Но вместо слез, она толкнула ящик Аа-Ак к Штормовой Песне, сказав, — С этим я закончила, — и двинулась дальше. По крайней мере, высказав ей все, Штормовая Песня унесла ящик без комментариев.

В ящике «рождение» Тинкер обнаружила свидетельства о рождении всех членов семьи, кроме своего. Она вытащила свидетельство Масленки и отдала Штормовой Песне, чтобы та положила его в машину. В ящике «Дюфэ» она обнаружила подлинник Кодекса Дюфэ, аккуратно запаянный в пластик. Она работала только с отсканированной копией, которую сделал ее отец.