Дом Хендри стоял на берегу среди других домов между двумя волнорезами. Позади него резко вверх поднимался холм, на вершине которого стояли баки с бензином, а от них тянулись трубы на заправочную станцию для лодок в гавани. Как и соседние дома, дом Хендри стоял на сваях, во время высокого прилива вода поднималась так высоко, что, если верить местным жителям, рыбу можно было ловить с задней террасы.

Дом был небольшим, но уютным – две спальни, одна для Энни и Пола, вторая для Джека. В просторной кухне было много дешевой фарфоровой посуды, плита и холодильник, который работал на сжиженном газе. В комнате, которая считалась столовой, стоял старый, шаткий стол – антикварная вещь, не имеющая никакой ценности. В гостиной на грубо отесанном полу лежал круглый плетеный ковер, о который то и дело цеплялся Джек, также там стояли старая кушетка ангорской шерсти с салфетками на спинке, два стула и кофейный столик. Рыбачьи сети, красные и зеленые бегущие огни и судовой канделябр придавали обстановке морскую атмосферу.

Соседка, миссис Поллак, сидела с Энни, пока Пола и Джека не было дома и оставалась поболтать после их возвращения. Это была широкоплечая и широкобедрая вдова лет шестидесяти или около того, с жесткими, неухоженными седыми волосами, которых никогда не касался парикмахер. Она была по-матерински добродушна и сразу понравилась Кэмпбелу. Пол, извинившись, отправился на кухню перекусить, а затем ушел в спальню.

– Энни поужинала, – сказала Джеку миссис Поллак. – Она храбрая девочка, дорогой мой. Нога у нее наверняка страшно болит, но это просто замечательно, как она держится. Мы таких зовем – хороший солдат. А ей есть от чего почесать голову.

– Извините?

– Ну, такой малышке, как она, трудно сидеть в чужом доме, в чужом городе и ждать, когда снова можно будет встать на ноги, а она скоро встанет.

Энни попыталась улыбнуться брату, но она действительно выглядела маленькой и потерянной.

– Этот ваш кит переполошил всю деревню, – продолжала миссис Поллак. – То, как он лежал за волнорезом, напал на лодки и все остальное. Будто наблюдает и ждет. Людям неспокойно, хотя все вооружились и приготовились. Они хотят поговорить с вами, мистер Кэмпбел, о вашем ките.

– О МОЕМ ките! – раздраженно сказал Кэмпбел. – Что они собираются мне сказать, миссис Поллак?

– Разговор может быть неприятным, это все, что я знаю.

– Ты хорошо себя чувствуешь, малышка? – спросил Джек Энни, когда миссис Поллак ушла.

– Конечно.

– Ты совсем притихла.

– Притихла? Естественно, я притихла. И ты тоже.

– Да, – согласился Джек. – Нам всем надо хорошенько выспаться.

– Я все время думаю о Гусе, – сказала Энни. – Я скучаю по нему. Но давай не будем о нем говорить. Хорошо?

– Хорошо, мы не будем говорить о Гусе.

– И давай не будем говорить о ките тоже, ладно?

– Давай не будем даже ДУМАТЬ о ките.

– Вот уж дудки.

Джеку, хотелось, чтобы она улыбнулась, и он сказал:

– Знаешь шутку о гиппопотаме, Энни?

Она отрицательно покачала головой.

– Так вот, жил один человек...

– Терпеть не могу шутки, которые так начинаются: «Жил один человек...» – хихикнула Энни.

– Жил один человек, – продолжил Джек, – и ему пообещали целый горшок золота. Чтобы получить его, человеку надо было сделать всего одну вещь, совсем ПРОСТУЮ. Ему надо было всего лишь просидеть всю ночь на вершине горы...

– И?..

– И ни секунды не думать о слове ГИППОПОТАМ.

Энни какой-то момент молча смотрела на брата, глаза, как зеленые блюдца. Веснушки подчеркивали ее бледность. Вдруг лицо ее засветилось от смеха:

– А, я поняла! Как он мог не думать о слове гиппопотам, если условием было то, что он не будет о нем думать!

– Именно, – коричневая собачонка заскулила в ногах у Кэмпбела, он потрепал ее за загривок и посмотрел в глаза. – Ну а тебе что надо? – с нежностью спросил он. – Ты не можешь снова хотеть на улицу! О, господи, я понял. Я забыл покормить тебя! У меня просто никогда не было собаки. – Джек пошел на кухню, разговаривая с собакой, которая ни на шаг не отставала от него и беспрерывно виляла хвостом. – И что я должен тебе дать? Эти консервы, что в них, черт возьми?.. А, да, это еда, правильно, Собака? Вот, пожалуйста. Добавим немного воды, чтобы не было так сухо, верно, Собака? А ты любишь собачьи консервы? Ладно, ладно. Где, черт возьми, твоя миска, Собака?

– Я не знала, что ты любишь собак, – сказала Энни, когда Джек вернулся в гостиную, улыбка сделала ее похожей на прежнюю Энни.

– Я и не люблю. Я люблю Собаку, а не собак. Собака – хорошая собака.

– Что за детский разговор? Это ее настоящее имя – Собака?

– Нет. Я забыл настоящее, а она мне не говорит, поэтому я зову ее Собака, – собака вернулась из кухни и села у ног Кэмпбела.

– Ну и имя. Я предполагаю, она зовет тебя Человек. Ну, собака определенно тебя полюбила. Никогда не видела, чтобы собака так быстро привязывалась к человеку.

– Она знает толк, – сказал Джек. Собака залаяла. – Видишь?

Собака снова залаяла, и в ту же секунду в дверь постучали. Кэмпбел прошел по узкому коридору, открыл дверь и увидел на пороге двух рыбаков, приятелей Робишо – Чапмэна и Клуна.

– Добрый вечер, капитан, – сказал Чапмэн, это было первое, что услышал от него Кэмпбел.

– Проходите. Заткнись, Собака.

Рыбаки прошли за Джеком в гостиную. Энни кивнула им и сказала:

– С меня хватит, Кэмпбел. Поможешь мне добраться до постели, ладно?

Джек поставил ее на ноги.

– Отнести тебя?

– Ты думаешь, что я инвалид? Просто дай мне опереться на тебя. – Осторожно, чтобы не задеть гипс, она поскакала в спальню на одной ноге, схватившись за руку Кэмпбела.

Вернувшись из спальни к двум неловко стоящим в гостиной рыбакам, Джек указал им на шаткие стулья:

– Чем могу быть полезен?

Мускулистый Клун мрачно сказал:

– Те лодки, что потопил сегодня твой кит, были наши.

– Почему, черт возьми, все называют этого кита моим? Это ваша проблема.

– Это на тебя он зол, а не на нас. Пока ты не появился, нас не беспокоил ни один кит, – сказал Чапмэн.

– Поверьте, если бы я мог, я бы попросил его убраться, – резко сказал Кэмпбел. – Что вы хотите? Компенсации за убытки?

– Этим займутся страховые компании. Мы хотим узнать, когда ты собираешься достать эту чертову касатку, то есть кита.

– Вы видели, в каком состоянии моя шхуна? – спросил Джек.

– Да-а, – прорычал Клун. – Ее приведут в порядок. Нас беспокоит то, что ты, похоже, вообще не собираешься разобраться с этим дьяволом.

– Я не ищу трудностей.

– Может, трудности ищут тебя, – ответил Клун.

– Я постараюсь держаться от них подальше.

– Давай говорить начистоту, – сказал Чапмэн. – Ты боишься этого кита? Можешь нам об этом сказать, Кэмпбел.

– Боюсь? – Джек колебался. – Черт, нет.

– Ну тогда, дорогуша, – насмешливо сказал Клун, – мы все возьмемся за дело и наладим твою шхуну. При достаточном количестве работников на это не уйдет много времени. Ты выйдешь в море до того, как он нападет опять?

– Вы так вооружены, что безусловно сможете остановить кита, – сказал Кэмпбел, пытаясь уйти от ответа.

– Мы в этом не уверены, – ответил Клун. – В любом случае, мы не можем навечно закрыть город.

– Вы действительно ждете, что после всего, что случилось, я поймаю кита живьем? – натянуто спросил Джек.

– Разве мы говорили о живом ките? Мы хотим, чтобы ты убил его.

– Убейте его сами.

– Свиньи могут летать, но они не похожи на птиц. Это твоя работа.

– Да пошли вы... – Джек встал и смерил их взглядом. Быстрого удара в живот худому, высокому Чапмэну будет достаточно. Что касается Клуна, три-четыре удара по переносице...

Рыбаки встали вместе с Кэмпбелом. Джек мог почти вдохнуть враждебность, наполнившую воздух в комнате.

– Ладно, не вижу смысла ломать мебель. Возможно, есть еще один выход. Слышал, как это делают эскимосы, а ты можешь узнать это от меня, – сказал Чапмэн. – Понимаешь, о чем я? – спросил он Клуна, глаза его блестели.