Пусть почувствует враг, как горит под ним наша земля.

Действуйте смело, решительно, победа будет за нами. Нет такой силы, которая могла бы покорить советский народ!»

Вошел часовой и доложил, что задержаны трое неизвестных людей. Я вышел. Сержант Петренко сказал, что задержанные находятся далеко от лагеря, возле деревни Рог.

«Так возле Рога и вертятся бойцы, — подумалось мне, — тянет их туда, как магнитом».

Но то, что они выставляют посты далеко от лагеря, было похвально.

— Задержанные просят, чтобы вы сами туда пришли, — сообщил сержант. — Какой будет приказ?

Мы отправились к деревне. В густом ельнике нас окликнули. Сержант отозвался.

— Это вы, Василий Иванович? — послышался тихий голос, когда мы подошли ближе.

Я узнал Степана Петровича. Он отделился от толстой ели с низко свисающими ветвями, под которой стоял, и подошел к нам.

— Кто еще с тобой? — спросил я.

— А вот, — он показал на двух человек, которые сидели под этой же елью, прислонившись головами к стволу. — Устали очень, как сели, так сразу и уснули. Я не знаю их фамилий. Меркуль приказал провести, а мне как раз по дороге.

Ночь была темная; я наклонился и с трудом узнал Бондаря и Бельского.

— А Мачульский где? — вырвалось у меня, хоть Петрович не мог знать о Мачульском. — Третьего с вами не было?

— Нет, не было, — немного растерянно и огорченно, видя мою тревогу, ответил Петрович. — Они только вдвоем пришли. Только вдвоем, это я хорошо знаю.

Наш разговор разбудил Алексея Георгиевича. Он вскочил, и мы обнялись. Бельский с трудом держался на ногах. Я схватил его и прижал к себе.

— Натер ноги, — жаловался Иосиф Александрович. — Сапоги стоптались, текут — лихо им! — и режут ноги до крови.

— Придется на лапти перейти! — пошутил Бондарь.

«Что же с Романом Наумовичем? — не оставляла меня тревожная мысль. — Почему он не пришел вместе с ними, отправился куда-нибудь или несчастье какое стряслось?»

Я ожидал, что Бондарь или Бельский заговорят о нем. Они молчали, может быть, потому, что устали, а может быть, оставляли разговор до той минуты, когда мы останемся одни. Когда мы вошли в землянку, я заметил, что моя тревога передалась и Варвашене. Он несколько раз оглянулся на дверь, как бы ожидая, что еще кто-то должен войти, а потом вопросительно посмотрел на меня.

Я пожал плечами:

— Кто его знает, что случилось.

Алексей Георгиевич заметил наше беспокойство.

— Ничего пока что не случилось, — спокойно сказал он. — Роман Наумович задержался, завтра или послезавтра должен явиться.

Через несколько минут Бельский отвел меня в сторону от землянки и полушепотом сказал:

— С Мачульским все-таки не совсем ладно. Пошел он в Слуцк, оттуда думал пробраться дальше. Должен был явиться на условленное место больше недели назад — и не явился. Мы ждали его несколько дней, а больше задерживаться нельзя было. Ушли, а там своего человека оставили.

— Кого вы там оставили? — спросил я.

— Веру Делендик, жену парторга Старобинской МТС. Тогда, в Крушниках, вы ей посоветовали перебраться в другое место. Теперь она возле самого Слуцка живет, у своих родственников.

— Пароль взяли?

— Есть пароль.

— Сегодня же пошлем туда связного.

Петрович стоял возле землянки с мешком в руках и нетерпеливо поглядывал на меня. Я заметил это и спросил:

— Что нового, товарищ Петрович?

— Пока что, можно сказать, ничего, — сделав несколько шагов ко мне, ответил Петрович. — Вот только Меркуль прислал.

— Снова Меркуль прислал? — перебил я его. — До каких пор он будет присылать? Пусть о себе больше заботится.

— Нет, Василий Иванович, — засмеялся Петрович, — это не то. Тут какие-то карты немецкие. Федор Ширин вчера утром подбил на слуцкой дороге немецкую легковую машину. Должно быть, штабисты ехали. Много карт и разных бумаг забрал у убитых офицеров. Меркуль просил посмотреть да переслать их куда надо.

В немецких полевых сумках находилось много топографических карт. Пометки на них были старые, поэтому они не представляли особого интереса.

Мы с Бельским нашли несколько шифровок и план операции одной гитлеровской части. Это уже другое дело!

Подошли Бондарь и Варвашеня.

— Надо послать связных в ЦК, — предложил я. — Доложим о нашей работе, а заодно вот и эти документы доставим.

Члены бюро согласились. Но кого же послать? Одну кандидатуру я имел на примете — это Степан Петрович. Но послать одного нельзя — путь предстоял длинный и опасный. Надо было подготовить в дорогу не менее двух человек. После долгих размышлений мы остановились на шофере Войтике. Парень честный, выносливый и смелый. Рискованная командировка — мы это знали, но что делать? Связь с Большой землей нам необходима как воздух.

Мы написали докладную записку в ЦК КП(б)Б. Рассказали про наши первые шаги в подполье, про старобинские, слуцкие, любанские, октябрьские, руденские операции. Было что сказать и о других районах. Бондарь и Бельский побывали в Красной Слободе, Копыле, Старых Дорогах и Гресске. Во всех этих районах проведены собрания коммунистов, избраны подпольные райкомы партии. Вокруг райкомов собираются партизанские силы. В Красной Слободе уже довольно активно действует партизанский отряд под командованием Максима Ивановича Жуковского. В отряде — станковый и четыре ручных пулемета и несколько десятков винтовок. Недавно отряд произвел смелый налет на вражеский гарнизон в Слуцке, обезоружил охрану и освободил пленных красноармейцев.

Подробно рассказали мы в рапорте о боевых операциях дукорских партизан под командованием уполномоченного обкома и секретаря Руденского райкома партии Николая Прокофьевича Покровского. Деревня Дукора — это историческая деревня. В годы гражданской войны население этой деревни мужественно боролось за советскую власть. В знаменитой Дукорской пуще Покровский организовал теперь партизанскую базу.

Николай Прокофьевич развернул партизанскую борьбу с первых дней фашистской оккупации. Во многих деревнях и сельсоветах Руденского района были созданы подпольные группы из коммунистов и комсомольцев. Большую помощь в налаживании связи с подпольными группами и советскими патриотами оказала бесстрашная связная комсомолка Мария Данильчик. Долгое время она вела подрывную работу в центре вражеского гарнизона — городском поселке Руденск.

Подпольные группы, которыми руководили коммунисты Сергей Довнар, Владимир Левицкий, Владимир Адамович, Роман Денисович и другие, добывали оружие, распространяли листовки, жгли мосты на дорогах, уничтожали гитлеровцев. Из этих групп Николай Прокофьевич создал первый в районе отряд «Беларусь», который базировался в прославленной Дукорской пуще.

Когда в пуще стало тесновато, отряд перебрался через железнодорожную линию Минск — Гомель и разместился на глухом болотном острове у деревни Пилич. Отсюда во все стороны направлялись диверсионные группы, которые устраивали засады и налеты на гитлеровские обозы, разбирали рельсы. Партизанская группа под командованием Малышкина пустила под откос вражеский поезд. Около двухсот фашистов было убито и ранено.

Фашистское командование направило против руденских партизан крупный отряд. Партизаны подпустили гитлеровцев на близкое расстояние и начали косить из пулеметов и автоматов. Эсэсовцы, которых было в пять раз больше, чем народных мстителей, не выдержали яростного партизанского огня и, подобрав убитых и раненых, отступили.

Пламя всенародной борьбы с кровавыми фашистскими захватчиками разгоралось все сильнее и сильнее. Возле Минска и в самой столице, под Борисовом и Червенем, возле Пинска и под Лепелем создавались новые подпольные группы и партизанские отряды.

Рапорт получился весомый. Я отдал его Степану Петровичу и Войтику и предложил тут же выучить наизусть. Степан все быстро запомнил. Память у него исключительная. Бывало, любую сводку он передавал по телефону, не заглядывая в материалы, и никогда не ошибался. Само собой разумеется, что в случае опасности рапорт они должны уничтожить.