– Вот как, – нахмурился Илдан, начиная понимать. – Выходит, Тубалу нужна жертва, и для нее подходит никому не известный Илдан из Лимерии…

– Когда-нибудь ты станешь догадливым, приятель, а пока иди и откажись. Отвага – одно, а безрассудство – совсем другое.

– Я дал слово воина. Если я откажусь, то прослыву трусом.

– По-твоему, сумасшедшим быть лучше?

– Если я нарушу слово воина, то никогда не прощу себе этого.

– Это – другое дело, – скрепя сердце признал Тайвел. – Это хуже сумасшествия – перестать уважать себя. Как жаль, что я не предупредил тебя. Да кто ж знал…

– Ну и влип же ты, Илдан. Может, и правда, откажешься? – присоединился к уговорам Бристен.

– И ты тоже – вот не ожидал! Неужели слово воина ничего не значит для вас обоих?

– Сражаться с призраками – занятие не для воинов, – рассудительно заметил Брис. – Значит, нечего из-за них держать слово воина. Здесь больше подошел бы маг…

– Мага у нас нет, но не пойти я не могу, – прервал его Илдан. – Я не верю, что сойду с ума – я просто не представляю себе, от чего могу тронуться рассудком. Вот увидите – я выстою эту стражу.

Корэм не пришел на праздничный ужин. После сражения он рассеянно добрел до своего фамильного особняка на берегу моря. Его мысли вертелись вокруг странного происшествия с оружием, случившегося дважды подряд. Первую поломку он еще мог понять – таким ударом можно было перешибить любой меч, тем более турнирный. Турнирные мечи никогда не делались такими крепкими, как боевые. Но второй раз… Казалось, меч сломался сам, по нему даже не ударили как следует.

Корэм встревожился – уж не навлек ли он на себя гнев Арноры? Поднявшись в комнату, где хранилось оружие, он положил перед собой оба меча и стал внимательно осматривать лезвия. Как он и предполагал, перерубленный Тайвелом меч был сделан качественно, он просто не выдержал невероятного удара. Корэм взял второй меч, сломанный у основания, оглядел излом, затем стал его ощупывать в поисках скрытого изъяна. Что-то вязкое и похожее на смазку осталось у него на пальцах, руку защипало. Понюхав пальцы, Корэм крепко выругался и побежал мыть руки, пока не образовалась язва. Меч был намазан слезами винны.

Поняв, что его поражение подстроено, Корэм задумался, кому это могло быть на руку. Соискателей он сразу отклонил – даже если бы кто-то из них и победил его, ему еще предстояла бы схватка с Дахатом. Зато у правителя Хар-Наира были все основания желать поломки его меча. Но одних догадок было мало. Корэм опросил прислугу, не заметил ли кто ночью что-нибудь подозрительное, но никто ничего не видел и не слышал. В то же время было очевидно, что меч был намазан слезами винны прошлой ночью, иначе клинок отвалился бы раньше.

Корэм пошел к начальнику дворцовой стражи, с которым давно был в приятельских отношениях. Тот вызвал стражников, дежуривших у ворот прошлой ночью, и расспросил, кто из участников турнира или их слуг поздно вернулся во дворец. Выяснилось, что Шеба, воительница Дахата, вошла во дворцовые ворота, когда ночь уже сменялась рассветом.

Было ясно, что «Месть Дахата» не бездельничала прошлой ночью. Подозрения Корэма усилились, хотя Шеба могла бродить где угодно, ведь ее никто не видел в его особняке. Но Корэму было достаточно и этого, чтобы обвинить Дахата в нечестной борьбе и потребовать расследования. Он решил, что завтра на церемонии вручения приза бросит обвинение в лицо правителю Хар-Наира.

Дахат знал об отказе дочери Тубала. Однако, после приема претендентов на руку дочери правитель Саристана сам пришел в его покои. Дахат видел, что старик боится ссоры и готов собственными руками притащить к нему упрямицу, поэтому выслушал объяснение до конца. Как выяснилось, Тубал узнал, что его дочь заинтересовалась одним из участников, Илданом из Лимерии, и считал, что в этом и кроется причина ее строптивости. В конце разговора он обещал в считанные дни устранить это маленькое препятствие и добиться сговорчивости дочери.

Не сомневаясь, что легко завоюет владения Тубала, Дахат предпочитал не упускать возможность получить Саристан мирным путем. В течение многих лет, еще со времен завоевания Ар-Бейта, он хотел восстановить под своим началом бывшую Триморскую империю, поэтому было бы гораздо лучше, если бы удалось сохранить армию для Кригии и Лимерии. Он согласился выждать обещанный Тубалом срок, а пока решил не выдавать ни своего настроения, ни своих намерений.

Но не выдавать намерений не означало – ничего не делать для их осуществления. После ужина Дахат снова вызвал к себе Шебу. Какая удача, что на свете еще встречается истинная преданность – думал он, ожидая ее появления.

– Чем могу служить, повелитель? – блеснула она темными глазами, не спрашивая, доволен ли он ее вчерашней службой. Если Совершенный Воин сочтет нужным, он сам ее похвалит.

Дахат счел нужным похвалить Шебу.

– Ты хорошо справилась вчера. Жаль только, что меч не сломался в предыдущих поединках.

– Никто из них не смог нанести достойный удар, – поморщилась воительница. – Главное, вы победили, повелитель.

– Пока это мало помогло мне. Не думал, что эта девка откажет победителю турнира Дня Звездочетов.

– Ничтожная дрянь! – вырвалось у Шебы. – Что она о себе мнит – любая из ваших женщин красивее ее!

– Но не за любой дают государство в приданое, – усмехнулся польщенный Дахат. – Тубал обещал мне уговорить ее, но можно сделать их еще сговорчивее. Ты поможешь мне в этом.

– Я вас слушаю, повелитель.

– Этой ночью ты заберешься в храм и унесешь Священный Меч Арноры.

Бесстрашие и хладнокровие Шебы дрогнули.

– Гневить богиню… – прошептала она побелевшими губами.

– Это не святотатство, – успокоил ее Дахат. – Ты же не украдешь, а только принесешь мне мою вещь. Это моя награда, я все равно получил бы ее завтра. Зато, если наследница все-таки откажет мне, пропажа приза будет хорошим поводом к войне, а войны всегда ведутся во славу Великой Портнихи. Лимерия и Кригия не в ладах с Саристаном, они не сговорятся быстро, но если я объявлю войну без повода, они могут почуять опасность и поддержать Тубала, – разъяснил он Шебе, не ограничившись приказом.

Шеба оценила оказанное доверие.

– К утру приз будет у вас, повелитель.

Церемония вручения приза должна была проходить в большом дворцовом зале, где стоял трон Тубала. Тайвел сослался на дела и отказался идти на нее, но Илдан с Бристеном, впервые попавшие на турнир, не стали пропускать такое зрелище. Илдан заранее пришел в малый дворцовый зал, где собирались ширанские участники турнира.

Он оказался не первым. По залу уже расхаживал Корэм, в латах и при мече. Илдан забеспокоился, не перепутал ли что Тайто, сказавший, что на вручение приза приходят без оружия, но вскоре стали подходить другие бойцы, без мечей и в парадной одежде. Видимо, лучший воин Триморья всегда был одет по-боевому. Илдан отошел к окну и сел на пухлую скамейку с пузатыми ножками, гадая про себя, снимает ли Корэм вооружение, когда ложится спать. По косым взглядам остальных воинов, брошенным на Корэма, он понял, что их посещают точно такие же мысли.

Ожидание затягивалось. Ширанские участники, которых собралось около десятка, проводили время за разговорами. Илдан, не знакомый ни с кем из них, скучал у окна. Наконец он обратился к привратнику, чтобы тот проводил его в комнату Бристена. Бристен обрадовался ему, потому что тоже заждался приглашения.

– Хорошо, что догадался прийти. – Он кивнул Илдану на свободный стул. – Говорили, что пригласят сразу же после завтрака, а уже обед вот-вот настанет. Садись, поболтаем.

Они болтали довольно долго, пока постучавший в дверь слуга не позвал их в церемониальный зал. Зал был огромным – пестрый пол, роскошные занавеси, расписные стены и потолки. Сидеть было не на чем – это было понятно Илдану, знавшему, что по этикету в церемониальном зале сидеть не может никто, кроме правителя с супругой, для которых предназначались два тронных кресла.