Так, общаясь и вытаскивая время от времени сомиков, мы просидели почти до вечера. Солнце уже сильно опустилось к горизонту, предвещая скорые сумерки и я решил, что семи сомиков, каждый примерно по три кг., для пяти человек достаточно. Даже если ушедшие охотники вернутся ни с чем. Подойдя к лозиннику, я достал топорик и срубил несколько штук под внимательным взглядом Хатака, а потом протянул топорик ему и предложил продолжить. Взяв в руки топорик, Хатак долго изучал лезвие, пробовал на остроту, бил заскорузлым ногтем и внимательно слушал раздававшийся звук, даже лизнул, короче, дед ушел в созерцание.
- Хатак - эй! - позвал я его и когда он сфокусировал на мне свой взгляд, сделал несколько рубящих махов рукой - Руби, руби!
Дед ловко подсёк лозинку, посмотрел на срез, потом на лезвие - О-о-о-о!!!! - выдал он заключение. И пошло - удар, исследование результата - О-о-о! Я же стал разделывать ножом рыбу на куски, тут же нанизывая их на очищенные лозинки. Потом мы переносили всё к костру поближе. Молодой весьма удивился, когда увидел столько рыбы, но это ни сколько не помешало ему быстро мотнутся вглубь ниши и притащить большой, тонкий, и очень ровный камень, который он стал пристраивать над углями. Вот вам и первобытная сковородка, и судя по следам, пользовались ей не раз.
Также, с большой сноровкой, он стал прилаживать над углями прутики с рыбой, и уже вскоре в вечернем воздухе поплыл дразнящий аромат жареного. Не успела приготовиться первая партия, как вернулись охотники, с недовольными и уставшими лицами. За всё это время они смогли добыть лишь пару птичек с куропатку размером, да одного большого суслика. Этого было мало на такую ораву голодных мужиков, и они это прекрасно понимали, а тут такой приятный сюрприз. Лица их сразу посветлели, на них появились улыбки. Охотники оживлённо загомонили, видать выясняли у деда подробности, откуда такое богатство. Дед тыкал в меня пальцем, часто употреблял слова: Пётр, гуг, шаам, ого, короче - разворачивал перед слушателями красочное полотно эпической рыбалки. Потом Хатак начал представлять имена остальных охотников. Честно говоря, набор звуков которые должны были что-то значить сразу запомнить я даже не пытался. Про себя я их оставил как: Молодой, Первый и Второй, и Раненый. Ну, а я был представлен как шаам Канам, то есть, шаман Пётр.
А тут и рыба прожарилась, народ подсел костру и дружно навалился на подрумяненные, истекающие соком куски. Мужики расслабились, они перебрасывались фразами, смеялись, глаза их лучились довольством. Ещё сегодня днём они вполне могли стать пищей для гиен. Но они победили, они целы, они сыты, они живы.
Когда ели рыбу произошло одно очень значимое событие. Дело в том, что в то время как охотники хватали горячие куски рыбы, не сильно заботясь, чтобы они прожарились получше, рвали руками и с большим удовольствием закидывали их себе в рот, я поступал как культурный человек. Дожидался пока рыбка пропечётся, разламывал аккуратно, дул, не спеша пережевывал, чем явно веселил остальных. А ещё я посыпал кусочки солью, беря её маленькими щепотками из небольшой солонки, которую я носил с собой. Охотники с любопытством поглядывали на это, но помалкивали, и лишь ближе к концу трапезы, когда эти проглоты почти всё сожрали, Хатак, как самый авторитетный, осмелился и протянув руку попросил.
- Та ме - 'дай мне'
Ну я и сыпанул жменьку, думал он как и я, по чуть-чуть посыпать будет, а он возьми да и закинь всё сразу в рот. Пару секунд он ещё крепился, а потом начал плеваться, тереть язык, рожи корчить. Остальные аж напугались. Дальше последовал, как приблизительно я перевёл, следующий диалог.
- Что? Что случилось, Хатак? - загомонили охотники.
- Шаман Пётр ест горький камень! Он дал мне тоже попробовать - ужас! - трёт язык Хатак.
- Шаман Пётр ест горький камень! Почему? Зачем? - удивляются охотники.
- Потому что Пётр - это и значит - камень. Может горький камень - это камень его силы? Значит правильно его нужно называть Горький Камень - предполагает Ходок.
- Да, да - соглашаются остальные - точно, шаман Горький Камень, да!
- Не просто шаман Горький Камень, тупицы, где вы видели, как другие шаманы достают огонь из руки и едят горький камень? Он - Большой шаман Горький Камень.
- Да, да - трясут бородами остальные - точно, Большой шаман Горький Камень.
Ну, конечно не один в один, но что-то подобное точно говорили. И стех пор я и стал Магут шаам Хори Каман. Но не этот, по сути, комичный момент был важным, а то, что последовало дальше. Поднявшись, Хатак быстро сходил и принёс одну из котомок. Развязав горловину мешка, он раскрыл его и пододвинул ко мне - Зрит - 'смотри'.
В котомке находились грязно-серые крупные кристаллы вперемешку с песком. Я взял один из них и осторожно лизнул - да, точно - это соль. Нормальный галит, без какой либо горечи. Значит, в котомках они несли соль и в каждой такой котомке, судя по объёму, килограмм по двадцать. Куда и откуда они её несут? Добывали или меняли? Очень важные вопросы, на которые необходимо найти ответы. Нужно срочно учить язык.
С утра самочувствие было не ахти. Кости ломало, мышцы тянуло - ещё бы, так вчера нагрузил организм, да в моём возрасте. Но ни чего, пока сходил умыться, туалет, то сё... на удивление достаточно быстро пришел в норму. Вчера, после того как поели, я почувствовал, что вырубаюсь. Только и успел кинуть одеяло на подстилку из травы и листьев. Думал, посижу, с дедом пообщаюсь, поучу слова... куда там!
Молодой вовсю шуршал возле костра. Первый и Второй, съев на двоих суслика, уже ушли на охоту. Хатак неторопливо ощипывал куропаток.
- Хао Хатак! - поприветствовал я деда, как делали киношные индейцы, типа пошутил.
- Хао Хори Каман! - совершенно серьёзно ответил Хатак.
Я как стоял, так сразу и сел. Вот это пошутил! Пальцем в небо! Или не в небо. Североамериканские индейцы, по сути, переселенцы с евразийского континента во времена оледенения. И это приветствие, часть протоязыка на котором, как утверждают учёные, когда-то говорили все люди. Неудивительно, что я так быстро стал понимать, что мне говорят. Элементарный язык проще в изучении, чем сложно-развитый. Ме - мне, та - дай, нанаг - нога, каман - камень, хы - ты. А зрит - смотреть, это вообще древнерусское зрить - смотреть, отсюда зрак - глаз. Немецкое гут - хорошо, тут - гуг, ых - немецкое ихь - я, ватла - ватер - вода, нан - найн - нет. Поляки и сейчас говорят - так - да. А ещё магут - большой, то есть - могучий, шаам - шаман, хатат - ходить. Неужели всё так просто?! А с другой стороны, почему и нет? Новые слова рождаются не быстро, трансформация языка от простого к сложному, как опять же утверждают учёные, очень длительный процесс. Практически во всех индоевропейских языках встречаются единые, древние корни. Здешнее слово дах - ударить, как я думаю, вообще производное от действия. Ого - удивление, и у нас - ого. Только если я скажу - Ты удивил меня, то Хатак скажет - Ого ме хы.
С жестами ещё интересней. Многие - практически один в один. Я заметил, что жесты и мимика играют большую роль при общении, чем в моё время. Здесь очень четко видно, что язык жестов появился как бы не раньше звукового.
Но сильно углубиться в эти мысли я не успел, потому что из-под навеса раздался слабый голос раненого и Хатак, а за ним и я, поспешили к нему. Его затуманенный взгляд еле сфокусировался на нас. С трудом, но опознав деда, он сделал слабое движение рукой к потрескавшимся губам.
- Воды - крикнул дед Молодому, а сам скинул шкуру, внимательно осмотрел и понюхал раны. Я тоже принюхался, но вроде характерного сладковатого запашка не уловил. Хотя зрелище, конечно... .
- Э? - спросил у меня дед.
Я неопределённо пожал плечами, мол - пока вроде нормально, пациент скорее жив, чем мёртв. Тут приковылял Молодой, и попытался сунуть в рот раненому какой-то волосатый, грязноватый бурдюк. За что, тут же получил от меня подзатыльник - не надо пихать в рот парню всякую гадость, ему и так хреново. Пока Молодой непонимающе хлопал глазами я сходил и принёс полторашку и поднёс её к губам раненого. Почувствовав воду, тот жадно стал пить. Подняв брови, дед многозначительно посмотрел на Молодого, мол - ты понял, на сколько большой шаман Горький Камень, у него даже вода сама в воздухе висит.