- Да проходите же! - Едва отворилась дверь, Светлана торопливо потащила лейтенанта к себе в комнату. - Родители приехали. Папочке вовсе не обязательно совать нос в наши секреты. Он у меня строгий... Вы ведь меня не выдадите, Игорь. Да садитесь, не стойте столбом.

Уселась напротив, озорно блестя глазами, вздохнула.

- Сбылась мечта! Всегда хотела познакомиться хоть с одним сыщиком - и вот, пожалуйста! - Девчонка явно кокетничала.

Родюков вспомнил давнюю прибаутку Строкача.

- Знаете, Светлана, за год мне довелось встретить только одну женщину, которая не сказала бы: какая интересная у вас работа!

- Ох, все женщины одинаковы, - Светлана засмеялась, поглядывая на дверь. - У вас, наверное, большая практика?

- Я бы не сказал. Давайте-ка все-таки проясним один вопрос: когда от вас утром ушел Жигарев.

- Ну, все, конец лирике. Вы имеете в виду Олега? Я спросонок на часы и не посмотрела. Проводила его и легла досыпать. Может, вахтер скажет. Или вот еще что: я, когда его выпустила, посмотрела в глазок - к соседям входил какой-то мужчина... я его видела со спины...

- Может, Дмитрий Дмитриевич?

- Нет, точно не он. Он ведь высокий - где-то метр девяносто, тот был, пожалуй, ростом с меня, но широкоплечий, сутуловатый. И вообще - глаза у меня слипались...

Выйдя из квартиры Турчиных, Родюков начал было спускаться, как снизу послышались торопливые шаги. Лейтенант перегнулся через перила.

- Павел Михайлович?!

- Собственной персоной. Не собирался, но все же решил подъехать. Ты от Светланы? Отлично. А теперь - этажом ниже.

На площадке третьего Строкач поочередно нажал две кнопки звонков. У Теличко царило мертвое молчание - дверь не пропускала звуки, из соседней же доносились заливистые трели, потом послышались шаги, лязгнул замок и на пороге возникла статная фигура подполковника ракетных войск в полной форме и с наградными колодками на груди.

- Скалдин, Степан Макарович, - отрекомендовался военный хорошо поставленным голосом, привыкшим к команде. - Знаю о том, что случилось, тетушка рассказала, Октябрина Владленовна. Заходите, поговорим.

Однако двинувшемуся было следом лейтенанту преградил путь сам Строкач.

- Погоди, Игорь, - я быстро. - И - подполковнику: - Чем дольше работаю с людьми, тем больше убеждаюсь - подлинное взаимопонимание возможно только между двоими. А, впрочем, что это я? Вы ведь и сами столько лет на ответственной работе.

- Ого, и биография моя известна? - добродушно изумился Скалдин.

- В общих чертах. Вы ведь человек военный, секретность и все такое... Но то, что вы сегодня утром вернулись из загранкомандировки, вам сохранить в тайне не удастся.

- Другие времена. Конверсия!

- Надеюсь, нас никто больше не слышит? - нарочито забеспокоился Строкач.

- Разве что ЦРУ, - Скалдин сдержанно усмехнулся, но в то же время в нем чувствовалось какое-то напряжение. - Хотя не думаю, что могу представлять ценность для них... Да-с, не успеешь ступить на родную землю, а тут такие новости... Лерочку Минскую я еще девчушкой семилетней знал, а кого знаешь ребенком, трудно представить в роли политика или, скажем, журналиста...

Строкач снова прервал подполковника:

- И все-таки, мы одни сейчас?

Скалдин оторопел. Глаза его пробежали по комнате, задержавшись на двери в кухню.

- Вы имеете в виду - в квартире? Тут сосед ко мне заглянул, чайку попить, - голос Скалдина зазвучал громче, с нажимом. - Николай Васильевич, как там чайник?

- Не беспокойтесь, Степан Макарович. Я пройду в кухню, вы не возражаете? - Строкач не стал ждать ответа.

В кухне он появился в тот момент, когда Теличко тянулся к фарфоровому заварному чайнику, стоявшему на полке. Он оглянулся - и крышечка, соскочив, полетела на пол. Резко нагнувшись, Строкач поймал ее на лету, мимоходом скользящим движением коснувшись стоявшего на плите металлического чайника. Металл был еще холоден, и Строкача это нисколько не удивило. Теличко застыл, приподняв руку, впервые майор почувствовал, что он растерян и не готов к отпору.

- Э, а я-то думал чайком побаловаться! Долго ждать придется. Что ж, не стану вам больше мешать, в общих чертах все ясно. Степан Макарович, прошу извинить за беспокойство, не стану вас больше отвлекать...

Подхватив по пути смирно ожидавшего на лестнице Родюкова, майор спешно удалился, выяснив по пути у сменного вахтера, что Обреутов будет на дежурстве завтра с полудня, а майор с третьего этажа вернулся из командировки действительно сегодня, что привез его грузовик из части, потому что майор за комфортом не гонится, на "волгах" не раскатывает, как его сосед, тоже военный, но совсем другого склада человек, и не удивительно, что они друг с другом не разговаривают, поскольку гусь не товарищ свинье, а военная косточка - торгашу в мундире.

- Этот Теличко - натуральный уголовник, - твердил Родюков на обратном пути.

Строкач вел машину, но был не настолько занят, чтобы пропустить это мимо ушей.

- Не может быть! Я-то полагал, что он видный искусствовед! Но должен тебе, Игорь, заметить, что и уголовники, и лояльные граждане пользуются у нас равными правами. Ты ведь не доказал, что он совершил какое-то противоправное деяние. Мы ведь даже не дали себе труда разобраться в его первом деле.

- Первом деле? - искренне удивился Родюков. - Это хищение, что ли?

- Запомнил, смотри-ка! Вот этим и займись. Недаром ты удивлялся, с чего это я в Саженцы еду кружным путем. Как раз затем, чтобы тебя у горотдела высадить. Так что давай, и заодно проверишь всех остальных фигурантов с точки зрения уголовного прошлого. Может быть, кое за кем пора и "хвост" пустить.

- Но, Павел Михайлович, вы же знаете, шеф скажет - людей нет, обходитесь своими силами, и вообще...

- Это уже мои проблемы. Исполняйте, лейтенант, не обсуждая целесообразность указаний начальства. А у меня на очереди - Засохин со своими юными друзьями. Очень мне любопытен этот гражданин вместе со своим алиби.

Миновать этот дом было непросто - вокруг скопилось множество машин, переминались кучки негромко переговаривающихся людей, среди которых многие были на костылях. Однако обстановка сохранялась спокойная, нигде не было слышно споров об очередности, и во двор Строкача пропустили без протестов и возмущения.

Юноша в просторном полотняном балахоне сделал приглашающий жест. Строкачу лицо его показалось знакомым: как будто бы видел его в прошлый приезд, а может, и нет. Все эти мальчики из окружения Засохина с их мягкими, всепонимающими улыбками, были почти неотличимы.

Уже переступая порог прихожей, Строкач поднял голову и обнаружил, что дом имеет и третий этаж с обширным балконом-террасой, чего нельзя было заметить с улицы. Здесь было прохладно, тянуло присесть, передохнуть на кожаном старомодном диване.

- Иван Петрович сейчас освободится. Это не очень долго. Учитель принимает всего два дня в неделю, в выходные, чтобы людям было удобно. А в будни здесь никого, кроме нас, нету, - юноша словно почувствовал невысказанный вопрос Строкача.

В прихожей витал тонкий аромат степных трав и каких-то пряных кореньев. Подоконники были завалены пучками сухих растений.

У Строкача с непривычки даже слегка закружилась голова. Оставшись в одиночестве, он встал с дивана и начал прохаживаться. В прихожую выходили три двери, все они были полуоткрыты, и майор мог заглянуть в любую.

Однако ничего необычного он не заметил. Везде старая мебель, простенькие обои, в каждой комнате в красном углу - иконы, ивовая корзина на полу, на стене - гитара с голубым бантом. Все настраивало на патриархальный лад.

Из глубины коридора донеслись шаги и голоса. Впереди шествовал Засохин, облаченный в просторный белый балахон, смахивающий на борцовское кимоно, за ним следовала странная пара: плосколицая расплывшаяся женщина лет пятидесяти тащила за руку рыхлого голубоглазого парня, который вертел головой, озирался, а лицо его - мучнистое, пухлое, с коротким вздернутым носом с вывороченными ноздрями - морщила ласковая слюнявая улыбка.