Список отговорок пополнялся с каждым днем, а их споры проходили очень бурно. И, наконец, Элизабет сдалась. Дейн пришел в полнейший восторг, пока им не сообщили, что процедура оказалась удачной. Элизабет забеременела.

Дейн стал тихим. А весь восторг постепенно сошел на нет. Тогда она не понимала в чем причина. Но теперь все встало на свои места. Он променял жену и малышку на эксперимент. Дейн стал маниакально ревнивым. Видимо осознание того, что Элизабет вынашивала не его ребенка, съедало его заживо. Так и есть. Это разрушило их брак, и в итоге его жадность забрала у него жизнь.

– Майк, попробуй выяснить и узнать все, что сможешь о Колдере и Мартине, только тихо, к примеру, долги или крупные денежные поступления. Мне нужна вся возможная информация. И оставь сообщение Тайлеру. Нам необходимо еще раз переговорить.

Элизабет даже не осознавала, что помимо них в комнате присутствовали Майк со своей женой. Сейчас она плакала, находясь в крепких объятиях Дэша. Элизабет не понимала, почему рыдает. Ведь слезы ничем не помогут. Но не могла остановиться.

Пока Дэш отдавал поспешные приказы мужчине, то безостановочно гладил рукой ее волосы и спину, а второй – прижимал к теплому твердому телу. Он пытался защитить ее от всего так, как умел. И Элизабет это понимала. Она так же поступала с Кэсси.

Ее малышку снова предали, как и саму Элизабет. Теперь все, наконец, обретало смысл. Все, что она не могла объяснить ранее: внезапно появившиеся деньги после того, как она забеременела, стена, которую возвёл Дейн между собой и ребенком, пристальное внимание Мартина. Еще до развода мужчина часто появлялся у них дома и несколько раз даже лично ей звонил

И Кэсси. Элизабет почувствовала, как ее сердце остановилось. Ее дочь все знала. Знала и ничего не рассказала Элизабет. Она должна была знать. Малышка присутствовала при убийстве Дейна и слышала, как ее отец договаривался о цене, продавая ее Грейнджу. Значит Кэсси в курсе своего происхождения.

Последние кусочки головоломки встали на свои места. Как Кэсси узнавала все это время, что в квартирах, в которых они жили, кто-то был. Когда малышка вдыхала, то останавливалась, и ее тело напрягалось от страха.

«Они здесь, мамочка. Фея говорит, что они здесь», – а ведь фея появилась сразу после ночи, когда был убит Дейн.

Фея всегда предупреждала ее о приближающейся опасности. Инстинкт. Животное чутье – именно так это называли в репортажах, посвященных кошачьим породам. Оно начинает формироваться в юности и окончательно крепнет к совершеннолетию. Фея предупреждала о приближении врагов. Инстинкт. Кэсси чувствовала их запах так же, как и Дэш обонял аромат, как доказательство ее происхождения. Фея всегда знала то, что на самом деле просто помогало Кэсси тренировать свое восприятие и усиленные чувства.

Элизабет толкнула Дэша в грудь, и вытерла слезы с лица в попытке восстановить самообладание. Он не позволит ей уйти. Дэш удержал ее, понимая, что Элизабет пыталась сбежать, спрятаться не только от Грейнджа и правды, но и от него.

Он заявил на нее права. И ранее уже сообщил Элизабет об этом факте. Он не позволит ей уйти. Она вспомнила репортаж о Кэллане Лайонсе. Насколько он яростно защищал свою жену, Меринас. Насколько был решительно настроен, обезопасить ее любой ценой. Когда он говорил о ней, его глаза пылали, и Элизабет видела мужчину способного на убийство, лишь бы спасти свою женщину. А Дэш уже это сделал. Он убил, чтобы защитить ее и Кэсси. Только сколько ему еще предстоит совершить убийств? Мысль о том, что опасность теперь преследует не только ее ребенка, но и Дэша, уничтожала Элизабет. 

– Отпусти меня, – Элизабет вновь толкнула его в грудь, когда Майк и Серена прошли в соседнюю комнату. – Мне нужно проверить Кэсси. Пожалуйста, Дэш. Я только на нее взгляну.

Дэш медленно отступил, и она снова попыталась вытереть слезы, которые все еще катились по ее щекам. Элизабет не могла в таком состоянии зайти в комнату. Ведь Кэсси сразу проснется. Малышка всегда чувствовала, когда ее мать была расстроена и плакала...

«Господи, хоть бы она спала», – Элизабет бросилась в комнату, ощущая на интуитивном уровне, что Кэсси все же проснулась.

Так и оказалось. Девочка сидела на постели с мокрым от слез личиком, а в руках сжимала плюшевого медведя, которого Дэш купил ей в кафе. Она медленно раскачивалась, а ее хрупкие плечики тряслись от рыданий. Тихие душераздирающие всхлипы, разбивали Элизабет сердце. Что именно удалось услышать ее дочери?

– Кэсси? – Элизабет ощутила, как ее тело пронзило еще большей дрожью, когда малышка подняла голову, на ее личике отразился стыд и страх.

– Я не плохая, мамочка, – отчаянно прошептала она. – Клянусь, мамочка. Клянусь, я – не животное. Я не оно.

– О Боже, – от потрясения у Элизабет закружилась голова. Она увидела правду в глазах испуганно свернувшейся на кровати дочери.

Элизабет ринулась к ней и, подхватив на руки, ощутила, как малышка в ответ обняла ее своим тонкими ручками, а ее тело вновь стали сотрясать рыдания.

У Элизабет перехватило дыхание. И она, сопротивляясь грозившему ее поглотить головокружению, стала укачивать девочку. Пока Элизабет боролась с постепенно охватывающей разум истерикой, то услышала перепуганный голос Кэсси.

– Прости меня, – воскликнула малышка у груди матери. – Мамочка, пожалуйста. Прости.

– Кэсси, – Элизабет сморгнула подступившие слезы, и, немного отстранившись от дочери, пристально всмотрелась в маленькое личико, видя на нем боль и осознание жестокости мира. – За что ты извиняешься, малышка? Ты же не сделала ничего плохого, Кэсси.

– Он говорил, что ты больше не будешь меня любить, – Кэсси дрожала настолько сильно, что у нее стучали зубы. – Говорил, что я животное. Говорил, что меня нужно запереть. Что ты не захочешь видеть рядом с собой зверушку. Ведь тебе не нравятся щенки. И даже кошки. Он говорил, что ты больше меня не захочешь.

Кэсси еще сильнее вцепились руками в ее шею. Элизабет уставилась на дочь, и ее накрыл настолько подавляющий шок, что она испугалась за собственный рассудок. Кэсси вскрикивала и плакала, впав в такую истерику, что Элизабет вновь ощутила приближение своего нервного срыва.

– Достаточно, – Элизабет решительно затрясла головой. – Кэссиди Пейдж Колдер. Прекрати немедленно.

Она воспользовалась той интонацией в голосе, которую Кэсси называла – «нет шоколаду». Это твердое порицание гарантированно привлекало внимание дочери.

Глаза Кэсси округлились, но, несмотря на то, что слезы все еще текли, рыдания и крики стихли. Теперь Элизабет не боялась окунуться в собственную истерику.

– Кэссиди. Почему ты плачешь? – Элизабет боролась с желанием обнять и успокоить свою малышку, так как видела глубокое потрясение, отражающееся в глазах ребенка, но понимала, что сейчас Кэсси не услышит нежные слова.

Кэсси моргнула.

– Я животное, мамочка, – Элизабет было тяжело слышать боль в голосе дочери.

– Разве Таннер Уильямс животное, Кэссиди Пейдж? Кэллан Лайонс? Они все животные?

Дыхание Кэсси сбилось.

– А маленький ребенок жены Кэллана разве животное, Кэсси? – с отчаянием спросила Элизабет. – Неужели ты именно такими их видишь? Все эти мужчины и женщины, которые боролись за свои жизни и столь прекрасные совершенные сердца. Они все животные?

Кэсси с изумлением на нее посмотрела.

– Нет, мамочка, – малышка неистово замотала головой.

– А разве я когда-нибудь называла их животными, Кэсси? – яростно прошептала Элизабет. – Разве не болела моя душа за них так же, как и у тебя. Так с чего ты взяла, что я буду считать животным тебя? Юная леди, ты очень близка к тому, чтобы лишиться шоколада на целый месяц.

Элизабет окинула дочь взглядом, переполненным материнским праведным гневом, на что Кэсси открыла рот и еще шире распахнула глаза.

– А может, даже на два месяца, – исправилась Элизабет. – Потому что если в этом мире ты и должна быть в чем-то уверенна, то это в том, как сильно я люблю тебя, Кэсси, – на последнем слове ее голос дрогнул, к горлу подступил ком, а на глаза навернулись слезы, пока она взирала на уязвленного и практически сломленного ребенка. Господи, Элизабет желала собственноручно вновь убить Дейна за то, что он сотворил с Кэсси.