- Не угодно ли присесть?

Он опустился в большое кресло и огляделся. Стену были уставлены книгами. Что-то в другом конце комнаты, то ли картина, то ли зеркало, было завешено черной тканью. В стене виднелось одно-единственное маленькое окошко.

Барон уселся в кресло напротив Бабакова. Он взял непогашенную сигарету с узорчатой пепельницы и раскурил ее, разглядывая поднимавшийся дым. Свет от двух масляных ламп, одной на письменном столе, другой на обеденном, выхватил из темноты его лицо.

"Он молод, - подумал Бабаков, - у него те самые мягкие, слабые черты лица, которые мы используем в карикатурах на аристократов. Но линии у глаз и скулы показывают, что он может быть и сильным... Он интеллектуал... И какие острые зубы!"

- Итак, вы направляетесь в Спленобу.

- Да, я должен быть там завтра, и ваш замок - единственное место между городом и той деревушкой.

Клементович засмеялся.

- Деревушка! Да! У нее даже нет названия!

Тоскливое, дремучее местечко - почти первобытное! Они там меня ненавидят.

Бабаков все прикидывал, как бы завести об этом разговор и удовлетворить свое любопытство.

- Я тоже заметил, - сказал он. - Крестьяне предостерегали меня, чтобы я не останавливался здесь.

Барон стряхнул пепел, который упал на его темный халат.

- Да, - сказал он, - они думают, что я вампир. Бабаков фыркнул.

- Какой буржуазный романтизм! "

- Именно это я им и говорю. Но каждый раз, как у кого-то начинается анемия, они смотрят на замок, - улыбнулся он, - ..а у меня и вправду летучие мыши гнездятся на колокольне, но они самой обычной породы.

Бабаков засмеялся. А он неплохой парень, этот барон!

- У меня есть спальня для гостей, наверху, специально для путешественников, оказавшихся в этих местах. Там все приготовлено для отдыха, и я уверен, вы найдете там все необходимое.

Бабаков кивнул.

- Безусловно.

- Не хотите ли рюмочку коньяка? Или вина? - предложил Клементович.

- Благодарю. Я бы не отказался.

***

Барон встал. Он подошел к полкам, на которых, помимо книг, располагались многочисленные бутылки, бокалы, штопоры и мензурки.

- Как насчет Хайна?

- Превосходно.

Клементович опять улыбнулся и налил ему полную рюмку из бутылки с оленем на этикетке.

- А вы не выпьете?

- Благодарю, нет. Я уже выпил сегодня вечером свою норму, к тому же я не могу пить, когда курю.

Бабаков принял рюмку и затушил сигарету. Он вспомнил, что дворяне действительно никогда не курили, когда выпивали.

- Спасибо.

Он понюхал коньяк, подражая тому, как это делали аристократы, когда он, бывало, мальчишкой прислуживал им за столом.

Поздние яблоки и прохладная ночь в холмах. Он покатал этот аромат во рту и улыбнулся.

- Замечательно.

- Благодарю. Если бы я знал, что вы приедете, я бы послал в погреба за чем-нибудь получше.

- Для меня и так замечательно. Он посмотрел на полки.

- Я вижу, вы читаете Энгельса и Ленина. Это хорошо.

- Да, - отозвался Клементович, - а также Пруста, Кафку и Фолкнера.

- Хм. Попахивает декадентством.

- Верно, - сказал барон. - Но ведь и такое нужно знать.

- Полагаю, что так. Клементович вежливо зевнул.

- Это относится и к коньяку.

Бабаков засмеялся.

- Да, ведь жизнь так коротка.

- Как верно сказано! Я так давно ни с кем не общался. Как я понимаю, народная Партия теперь правит половиной мира?

- Да, - ответил Бабаков, - а вскоре и другая половина будет свободна, когда рабочие сбросят цепи и уничтожат своих эксплуататоров.

Он допил коньяк.

***

Клементович поднялся и достал бутылку. Он вновь до половины наполнил рюмку.

- Да будет так. Но неужели вы действительно считаете, что разумно уничтожать их религию, их суеверия?..

- Опиум! - отрезал Бабаков. - Наркотик для смягчения рабства!

- Разве определенная доза рабства не делает жизнь терпимой для человека?

- Человек должен быть свободным! - выкрикнул Бабаков, замечая, что говорит слишком громко для этой благовоспитанной атмосферы. И все же каждый должен знать свое место. Он не станет подхалимничать перед высшими классами, в каком бы архаическом уголке страны они ни сохранились. Вообще-то следовало бы написать обо всем этом рапорт по возвращении в Титоград.

- Возможно, вы правы, - сказал барон. - И что, все люди будут похожи на вас, когда станут свободными?

- - Да. -Бабаков допил коньяк.

Клементович зевнул еще раз, и Бабаков внезапно понял, что это, возможно, намек.

- Может быть, если вы мне покажете мою комнату...

- Ну разумеется.

Барон встал и направился к двери, которую опять распахнул перед гостем.

Бабаков вышел. Он двинулся за Клементовичем по длинному коридору.

Они взобрались вверх по длинной лестнице, и барон открыл дверь.

- Мой слуга нашел чемодан на переднем сиденье вашего автомобиля, - сказал он, - он за комодом. В комнате должно быть все, что может вам понадобиться если чего-то не хватает, дерните за этот шнур, чтобы позвать слугу, - он указал на малиновый шнур, висевший возле старинного комода.

- Благодарю вас и спокойной ночи.

- Спокойной ночи.

Бабаков вошел в спальню. На комоде мерцала лампа, на полу стоял его чемодан.

Дверь позади него закрылась.

Он подошел к кровати. Покрывало было откинуто.

Открыв чемодан, он достал пижаму и таблетки.

Раздеваясь, он задавался вопросом: как Клементович узнал, что его чемодан уже здесь?

***

Сон пришел почти мгновенно. "Коньяк, - подумал он, проваливаясь в дремоту. - Надо будет купить Хайна, когда вернусь к цивилизации..."

Он не знал, как долго проспал, когда сквозь туман сновидения проник кошмар.

Внезапно оказалось, что он не один. По непонятной причине он начал дрожать, тщетно пытаясь пошевелиться.

"Нападение! " - подумал он. Но боли в груди не было. Мышцы не желали подчиняться, дрожа сами по себе, а лицо искажала судорога.

Ему показалось, будто от стены отделилась тень и двинулась в его сторону.

У самой кровати она воспарила над полом.

"Сумасшествие! - сказал он себе. - Тени не ходят! Только невежи и декаденты пугают себя такими вещами!"

А смех барона, подобный трубам Страшного Суда, перекатывался над ним.

Потом все заволокло чернильной, шелковой тьмой, словно в дымовой трубе... Он почувствовал боль в горле, и успокаивающее тепло пробежало по телу.