Эсабиан раздраженно поджал губы.

- Не в твоей власти больше судить кого-либо, Геласаар. Отныне и до конца твоих дней ты будешь лишь жертвой обстоятельств, а не вершителем судеб.

Прежде чем ответить, Панарх смерил его испытующим взглядом.

- Ты ведь мало разбираешься в искусстве править, должарианец, если думаешь, что правитель триллионов подданных является чем-то иным, кроме как жертвой обстоятельств. - До Барродаха вдруг дошло, что Панарх попустил мимо ушей умышленно грубое обращение к нему Эсабиана и разговаривает с ним на равных - как монарх с монархом. - Все, что он может делать, - это выбирать один путь из нескольких возможных... и еще молиться.

Эсабиан холодно усмехнулся.

- Похоже, ни твои молитвы, ни твой выбор не помогли тебе. - Он покосился на учиненный тарканцами разгром. - Да и оставшиеся тебе верными подданные - тоже.

Геласаар приподнял бровь, и в глазах его мелькнула ирония.

- Действительно, мне кажется, я сильно переоценивал твои умственные способности.

Барродах крепче сжал пульт управления ошейником и поднял его, но замер, повинуясь знаку Эсабиана.

- Ты хоть немного представляешь себе трудности, ожидающие того, кто правит более чем тысячей обитаемых планет и несчетным множеством орбитальных поселений? - продолжал Панарх. - До некоторых из них так далеко, что мои указы доходят туда только через несколько недель, и столько же времени уходит на то, чтобы их ответ вернулся ко мне. Как по-твоему, почему основополагающий закон моего права называется Пактом Анархии? Даже опираясь на всю мощь военного флота, все, что я могу, - это не допускать войн между планетами и обеспечивать свободу торговли и перемещений.

Панарх помолчал, обводя взглядом зал.

- Я могу понять твой успех здесь и, возможно, на Лао Цзы - сочетание успешной диверсии и жадности глупцов, но чего еще ты надеешься добиться, имея в распоряжении только "Кулак Должара" и шайку оборванных рифтеров? Что ты будешь делать, когда появится мой Флот?

Голос Панарха звучал легко, но убежденно, и на мгновение Барродах почти поверил в то, что Эсабиан упустил какую-то важную деталь своего плана. И тут Властелин-Мститель издевательски улыбнулся.

- Твоя забота о моих сложностях, право же, трогательна, Аркад, но вот твое представление о моих возможностях ошибочно. Всего пару часов назад одна из шаек оборванцев-рифтеров, как ты их назвал, добилась капитуляции Шарванна - того хватило лишь на полдня сопротивления. Твой линкор "Корион" продержался в том же бою не больше пяти минут, а ведь это только одна из моих побед.

- Шарванн лежит в пяти днях отсюда, - возразил Панарх, чуть возвысив голос. - Ты никак не мог узнать этого, даже если бы это было и правдой таких средств просто нет. И мне неизвестно такое оружие, что смогло бы справиться со щитами линкора за несколько минут, а планеты - за несколько часов.

- Тебе - может быть, а вот Уру - известно, - улыбнулся своему врагу Эсабиан. Холодная ярость исчезла, теперь он наслаждался разговором.

В первый раз с начала церемонии чувства Панарха проступили на его лице; на мгновение Барродах увидел в его глазах тень сомнения.

Судя по всему, Эсабиан тоже заметил это, поскольку повернулся к Барродаху.

- Тел урдюг палиахаи, эм ни арбен этиссен! - объявил он.

Барродах низко поклонился, приняв переход на должарианский язык как официальное объявление о начале завершающего действия палиаха. Расплескивая ногами кровь, он обошел вокруг трона и произнес, наконец, слова, которые столько раз репетировал в одиночестве своих покоев:

- Ну что, Аркад, хочешь узнать свою дальнейшую судьбу?

- Здесь нет места любопытству, - отвечал Панарх, но не Барродаху; взгляд его лишь скользнул, не задерживаясь, по бори, и вновь вернулся к Эсабиану.

Барродах замолчал в замешательстве: такая реакция отравила то наслаждение, которого он ожидал от этой минуты. Все же он сделал два шага за трон и достал из-за него два небольших полупрозрачных контейнера, только что положенных туда тарканцами. Торжественно ступая по луже крови, он вынес их вперед и поставил у подножия трона.

"Все-таки он глупец, - злорадно подумал Барродах. - Он совсем не знает своего врага. Мой господин никогда не совершит такой ошибки".

Барродах наслаждался моментом, глядя, как спокойное безразличие в глазах Панарха сменяется легким удивлением. Долго, очень долго ждал Барродах этой минуты.

Панарх заговорил, глядя на Эсабиана; слова его отдавались от сводов зала негромким эхом:

- Я не сомневаюсь, большую часть прошедших двадцати лет ты провел, выдумывая что-нибудь особо кровавое, и мне кажется, что ничего - разве что эти своды сейчас обрушатся на тебя - не удержит тебя от того, чтобы объявить мне это.

Эсабиан, забавляясь, опустил подбородок на руки, и Барродах отступил на шаг, чтобы лучше видеть выражение его лица.

- Кровавое? - переспросил Эсабиан. - Что ж, пожалуй, хотя и не такое, конечно, как жертвоприношение Долу, совершенное здесь сегодня. - Он махнул рукой в сторону горы окровавленных тел. - И свершится это не моими руками. Мне нет нужды марать их, убивая тебя, - узники Геенны сами сделают это за меня.

Барродах не удержался от злорадного фырканья. По рядам оставшихся в живых Дулу слева от трона прошло движение.

Взгляд Эсабиана на короткое, жуткое мгновение остановился на бори. Изгиб рта и легкое движение брови пояснили Барродаху: Аватар ждет объяснений.

- Прошу прощения, Господин. Я просто представил себе, каким праздником для изгнанников Геенны будет его прибытие.

- Верно. Именно мысль о справедливости, что восторжествует при этом, и подсказала мне это решение. - Эсабиан снова повернулся к Панарху. - Увы, ту часть моего палиаха, которая касается твоих сыновей, не удалось завершить столь же изящно. Мой народ не одобряет неопределенности в свершении мести.

Последние слова Эсабиана прозвучали для Барродаха приказом - он нагнулся и постучал по верху обоих контейнеров. Их лицевая поверхность сделалась прозрачной, открыв взглядам присутствующих две аккуратно отрезанные мужские головы. Открытые глаза их незряче уставились куда-то в бесконечность; багровый отсвет от лужи крови у ног Эсабиана окрашивал их щеки подобием здорового румянца.