Пустынные ветры и случайные искры от костров непрерывно собирали дань с импровизированных жилищ, но по мере того, как дни переходили в месяцы, а месяцы в годы, эльфы научились строить лучше. Хрупкие палатки обзавелись деревянными дверными проемами, латунными очагами и трубами, а песок покрыли ковры. Широкие центральные улицы были оставлены открытыми палящему солнцу, чтобы позволить передвигаться повозкам и конным эльфам, а также, чтобы давать доступ свежему воздуху, но остальные мили узких изогнутых проходов между большими и малыми палатками были накрыты тростниковыми матами, сплетенными из острой как бритва травы, что росла вдоль морского берега за городом. В результате получился лабиринт, в котором ни у одного чужака не было надежды не заблудиться, прямая противоположность любви эльфов к порядку и красоте. Но это путаное переплетение улиц и проходов еще и служило эффективной защитой от непрошенных гостей.

Впереди, в каких-то сорока метрах от границы Кхуриноста, вздымалась стена Кхури-Хана, ее западная сторона омывалась полуденным солнцем. Кериан отвела взгляд от палаточного городка и принялась изучать стену.

Первейшей задачей Сахим-Хана после падения Малистрикс было восстановить защитные сооружения своего города. Пока эта задача не была выполнена, его столица оставалась уязвимой. Первыми были восстановлены северный и западный сектора. В этих направлениях таились величайшие угрозы: рыцари Нераки и людоеды Керна. Эльфы жили под бдительным оком Сахима, зажатые с одной стороны городской стеной, а с другой — не ведающей жалости пустыней. Львица рассматривала предоставленное Сахим-Ханом убежище и как дар, и как ловушку. Если бы враги эльфов двинулись сейчас на них, для перворожденных не было бы спасения.

«В ловушке», — пробормотала она.

«Генерал?» — спросил Гитантас, но она лишь покачала головой.

Западные врата охранялись шестеркой тяжеловооруженных людей. На них были широкополые шлемы, стилизованные под шляпы от солнца, что носили кочевники, только выкованные из железа. Их кирасы, набедренники и наколенники были неракского образца. Много лет кхурские солдаты служили в наемниках у этих рыцарей. На нагрудных пластинах у этих солдат была эмблема свернувшегося дракона, как знак принадлежности к кхурскому клану.

Хотя кхурцы дали свое название всей стране, они были лишь одним из семи Племен пустыни, названных в честь семи сыновей Кеи, впервые объединившего жителей пустыни в единую нацию. Опираясь на естественную крепость Кхури-Хан, племя Кхур стало управлять другими в войне и торговле. Все ханы Кхура вышли из принцев племени Кхур.

Стражники без труда узнали эльфийского генерала. Облаченную в кагонестийскую кожаную одежду, с подставленной палящему солнцу непокрытой золотистой головой, Кериансерай было трудно не заметить. Самый высокий из кхурцев неуклюже отсалютовал. Это была неракская традиция, которой они не до конца овладели. Кериан легким кивком приняла этот жест и продолжила свой путь, погружаясь в густую тень прохода. Врата были чрезвычайно толстыми, полных пять метров камня. По сравнению с яркой пустыней снаружи, туннель был темным, словно сердце дракона, и Львица быстро заморгала, ее глаза привыкали к внезапной потере освещения.

У кхурцев не было выбора, из чего строить, кроме хрупкого песчаника и мягкого известняка с утесов, возвышавшихся над Балифорским заливом. Чтобы защитить этот слабый камень, они использовали облицовку большими глазурованными плитами внутренних и внешних поверхностей стен. После установки, это покрытие укрепило камень и укрыло его от ветра и дождя. Многие здания были покрыты плитками, глазурованными в кремовых и золотистых тонах, а некоторые были довольно цветастыми, в густых основных оттенках или многокрасочной раскраске, словно лоскутное одеяло.

На другом конце туннеля двоих эльфов встретило буйство совершенно незнакомых цветов, звуков и запахов. Это был Фабазз, или Меньший Суук, городской рынок специй, благовоний и продуктов. Струйки дыма от угольных грилей смешивались с ароматами свежеразделанного мяса, шипящего жира и сушеных пряностей. Эти ароматы не были неприятными, но для эльфа, чье обоняние было гораздо острее, чем у людей, они могли оказаться пыткой.

Суукеты, или торговцы, ринулись к вновь прибывшим, размахивая образцами своих товаров. Кхурские суукеты привечали эльфов еще больше, чем их хан. Для них мир делился на покупателей и продавцов; их совсем не волновало, был покупатель эльфом или человеком. Вся сталь была одинаковой, и одинаково желанной.

Если бы они шли пешком, Кериан с Гитантасом легко могли бы сойти с ума. Кхурские торговцы не славились своей молчаливостью, а в Фабаззе их напор граничил с нападением. Большая часть товаров была скоропортящейся. На то, что не продалось сегодня, завтра пришлось бы устраивать распродажу (или, и того хуже, выбросить).

«Прекрасная леди!» — Суукет совал Львице небольшой пучок со столь острым запахом, что ее лошадь быстро отступила в сторону. — «Купите эти специи! Пыл, который они обеспечат языку, сравнится с пылом, который они зажгут в сердце вашего возлюбленного!»

«Не обращайте на него внимания, леди!» — басил другой суукет. — «Машра продает лишь уличный сор! Лучшие специи, масла и камедь в Кхуре у Кандара! Покупайте у Кандара, который честно вешает свой товар!»

«Кандар — отъявленный лжец, благородная леди! Только Теффик взвешивает точно, и каждое утро тщательно выбирает свои специи в Дельфонских караванах!»

Когда Кериан не выказала и намека на то, чтобы остановиться, суукеты удвоили свои усилия. Вскоре ее лошадь была обездвижена жестикулирующими торговцами. Гитантас также не мог двинуться с места.

Внезапно Кериан в лицо ткнули громко кудахтавшей и машущей крыльями живой курицей. Отпрянув, она изо всех сил ударила торговца в грудь ногой. Невезучий торговец живым товаром отлетел на своих товарищей. Они все врезались в свои повозки и попадали в грохоте жестяных кастрюль и суматошном кудахтанье куриц.

Со стороны суукетов поднялись вопли протеста. Так не было принято! В Фабаззе небольшая толкотня была привычна, но не столь грубая. Несколько суукетов подняли обломки разломанных повозок и замахнулись этими палками на эльфов. Львица демонстративно извлекла свой меч. Верный капитан неохотно сделал то же самое. Кхурцы расступились и позволили пройти вооруженным эльфам.

К тому времени, когда они выбрались на другую сторону рынка и начали подниматься по ступенчатой улице, на лице Львицы была свирепая гримаса, и отнюдь не из-за ссоры с торговцем домашней птицей. То происшествие ей скорее подняло настроение. Нет, ее отвращение было вызвано той вонью, которой теперь была пропитана ее одежда. Зловоние Фабазза, казалось, впиталось в саму ее кожу. Ей очень хотелось умыть руки и лицо в фонтане, но это было тщетной надеждой. Кхури-Хан не тратил воду на подобные украшения.

Плотно наставленные дома, восстановленные после мародерства Малис и ее миньонов, эльфийскому взгляду казались неестественными. Некоторые приземистые и квадратные, другие повыше и круглые, они хвастались разнообразием оттенков черепицы. В богатых районах преобладали более спокойные кремовые и золотистые оттенки; здесь же привычны были чередующиеся синие и белые полоски, но самые бедные домовладельцы использовали те остатки черепицы, которые только могли выпросить. Их дома могли пестреть всеми цветами радуги — оранжевым, зеленым, красным, голубым. Вдобавок, так как с жителей Кхури-Хана налоги собирались согласно длине и ширине фундаментов их домов, большинство жилищ сверху были шире, чем у основания. Когда Львица с Гитантасом достигли верха узкой извилистой улицы, между нависавшими карнизами виднелась лишь узкая полоска голубого неба.

В этот час большинство жителей были на сууках. Не считая костлявой серой кошки, единственным признаком жизни был слабый перезвон. Кериан пересекла улицу, направившись к началу проспекта, носящего название Храмовый Путь. Все главные городские культовые сооружения располагались вдоль этой улицы, протянувшейся с востока на запад. Кхурцы были помешаны на религии, поклоняясь богам и полубогам, о которых другие имели смутное представление. Все время на протяжении Исчезновения Богов, Великой Войны и падения драконов, кхурцы продолжали цепляться за свою веру.