Рэйлен подошел к столу, за которым, по рассказам, сидел Боуман. Он посмотрел на груду тарелок в раковине. Ава запустила хозяйство, запустила себя, не зная, что с ней будет. Но вот собралась, устыдилась своего вида и, кажется, ожидает, что он ее выручит в этой истории. Если так, то чего от него ждут? Для начала надо перестать целоваться.

Не прошло и минуты, как наружная дверь распахнулась с грохотом и вошел парень с аллигаторовыми зубами.

Аллигаторовы зубы, крашеный блондин, волосы шипами, наколка на груди – часть ее выглядывает из расстегнутой рубашки. Он постоял, глядя на Рэйлена, и сказал:

– А ты кто такой, похоронное бюро, что ли?

Рэйлен взял с дивана шляпу и надел так, как носил на работе. Он сказал:

– Да, похоронами могу заинтересоваться. Дай посмотреть, что у тебя на груди. – Он хотел, чтобы скинхед распахнул рубашку.

Тот раздвинул ее и показал Рэйлену наколку ХАЙЛЬ ГИТЛЕР; пистолета за поясом не было. Рэйлен решил не цепляться к Гитлеру и сказал:

– Ты эти бусы купил или браконьерствуешь – сам убил и вытащил зубы?

Скинхед прищурился на него, но сказать хотелось, и он ответил:

– Подстрелил и съел его хвост.

Теперь прищурился Рэйлен, показывая, что думает.

– Выходит, ты из Флориды, откуда-нибудь с озера Окичоби. На это скин ответил:

– Из Белл-Глейда.

– Да ну? – Рэйлен полез во внутренний карман за удостоверением. – Одного парня из Белл-Глейда я отправил в Старк, его звали Дейл Кроу-младший. – Он открыл корочку и показал свою звезду. – Я Рэйлен Гивенс, заместитель начальника федеральной полиции. – И, закрыв корочку: – Не откажи сообщить, кто ты.

Скинхед смотрел так, как будто хотел отказаться и раздумывал, стоит или нет. Рэйлен сказал:

– Ты же знаешь свое имя?

– Дьюи Кроу, – сказал скинхед с некоторым вызовом. – Дейл Кроу – мой родственник.

Рэйлен сказал:

– Ну и семейка у тебя. Я знаю четырех Кроу, либо застреленных, либо отбывающих срок. Скажи мне, что ты тут делаешь.

Дьюи сказал:

– Я приехал, чтобы отвезти Аву кое-куда. – И направился к спальне.

Рэйлен поднял ладонь и остановил его.

– Вот что я скажу тебе, мистер Кроу. К человеку в дом не входят без приглашения. Ты вот что сделай: выйди наружу и постучи в дверь. Если Ава хочет тебя видеть, я тебя впущу. Не хочет – езжай дальше.

Рэйлен наблюдал за ним, интересно, как поведет себя этот малый с аллигаторовыми зубами, большими, страшными зубами, но как будто без оружия.

Тот сказал:

– Ладно. – Коротко, чтобы показать свое хладнокровие. – Я выйду. – Помолчал, чтобы поставить все на свои места. – А потом приду.

Он повернулся и вышел, не закрыв дверь.

Рэйлен стал в дверном проеме. Он наблюдал, как молодой мистер Кроу торопливо идет к своей машине на дороге, старому проржавевшему "кадиллаку", смотрел, как он открывает багажник.

Рэйлен снял пиджак и повесил на дверную ручку. Он был в голубой рубашке с синим галстуком в полоску. Поправил шляпу на голове. Опустил руку к рукоятке револьвера на правом бедре, 11-миллиметрового "смита-вессона", но не вынул его из потертой кожаной кобуры.

Он наблюдал, как Дьюи Кроу достает из багажника помповое ружье и идет обратно, сама деловитость и решительность, – дурацкая гордыня ведет его туда, откуда отступить будет уже трудно.

Хотя затвор не передернул, чтобы дослать патрон.

Не передернул и тогда Дьюи Кроу, когда увидел Рэйлена в рубашке, только шагать стал осторожнее и выставил ружье перед собой. Рэйлен сказал:

– Мистер Кроу, слушай, постой там, пока я тебе кое-что объясню.

Тот остановился шагах в двадцати, опустил плечи.

– Я хочу, чтоб ты понял, – сказал Рэйлен. – Я вынимаю револьвер только чтобы выстрелить и убить. Для этого он предназначен – чтобы убивать. Так я им и пользуюсь.

Тяжелые слова он произнес спокойным тоном.

– Я хочу, чтобы ты подумал над моими словами до того, как станешь действовать и будет уже поздно.

– Надо же, – сказал Дьюи, – ты говоришь это под дулом моего ружья.

– Но успеешь ли ты загнать патрон, – сказал Рэйлен, – до того, как я тебя убью?

Рэйлен вышел во двор. Он сказал:

– Хватит, – и отвел ствол ружья в сторону, чтобы взять Дьюи за руку пониже плеча и отвести к машине, хоть и рухляди, но "кадиллаку". – Куда ты хочешь везти Аву?

Дьюи сказал:

– Мужик, я тебя не понимаю.

– Бойд хочет ее видеть?

– Не твое дело.

– Ты знаешь, что мы с Бойдом были товарищами? Вместе добывали уголь и пили пиво, – Рэйлен открыл дверь машины. – Увидишь его, скажи, я в Харлане.

Дьюи молча сел в машину. Ему пришлось повернуть ключ несколько раз, прежде чем мотор завелся. Рэйлен через открытое окно положил ему руку на плечо.

– На твоем месте, парень, я бы бросил эту нацистскую ерунду и вернулся домой браконьерничать – это безопасней.

Дьюи посмотрел на него. И сказал:

– В следующий раз увижу тебя и...

Но не закончил: Рэйлен сгреб его за прическу и сильно ударил головой о дверь. Потом наклонился и заглянул в лицо, искаженное болью.

– Слушай меня. Скажи Бойду, его хочет видеть старый товарищ, Рэйлен Гивенс.

Когда он вернулся в дом, Ава наливала "Джим Бим" – в шортах, открытой блузке, с белым полотенцем на голове, намотанным на манер тюрбана. Она спросила:

– Кто это был?

Рэйлен объяснил ей, и она сказала:

– А, этот, с "Хайль Гитлером" на груди – он из мальчиков Бойда.

– Приехал, чтобы тебя куда-то отвезти.

– К Бойду, наверное. Тебе чем-нибудь разбавить? Есть диетическая кола, вишневая, "Доктор Пеппер".

– Просто со льдом, если у тебя есть.

– Если забывала налить ванночки, Боуман бил по щекам: "Что с тобой творится? Какая ты, к черту, хозяйка?"

Из-за тюрбана тело ее выглядело более обнаженным – белое, пухловатое, словно прибавила килограммов десять после того, как сняла мешковатое платье. Сейчас он понял, что лицо ее казалось осунувшимся из-за встрепанных волос. Он заметил синяки на белой коже, на руках и на ногах, от этого вид был немытый и – ничего себе, шорты натянуты на заду... Рэйлен смотрел, как она несет их стаканы к столу, где застрелила мужа.

– Я хорошо его отмыла. Стену вон там пришлось отмывать лизолом, чтобы пятна вывести. Лизол, по-моему, лучшее средство.

Рэйлен сел с ней за стол.

– Ты Бойда не видела? После этого?

– Нет, но знаю, он до меня доберется. Давно подбирается.

– Поэтому мы и хотим за тобой присмотреть, – сказал Рэйлен. – Понимаешь, я в федеральной полиции.

– Кажется, твоя мать мне это говорила, перед смертью.

Ава закурила сигарету из пачки, лежавшей на столе, и выпустила дым в сторону от него.

– Я сделала ошибку, когда сказала Боуману, что брат заезжает без него, и он избил меня ремнем. Не хотел этому верить. – Она затянулась. И, выдыхая дым, добавила: – Такой ревнивый, что к Бетти заезжал, проверять меня.

– К Бетти?

– Парикмахерский салон, я там работаю... или работала. Обучилась у Бетти мыть голову, делать перманент. Теперь причесываю для особых случаев, свадеб, перед выпускными балами у меня много девочек. Да, Боуман заезжал, заглядывал... Набрасывался на меня за любую мелочь. Волос попался в печеном опоссуме. Или не все пахучие железы вырезала. Прямо припадок: швыряет в меня ужин, тарелку, всю еду.

Рэйлен слушал, потягивая виски, хотел вернуться к теме Бойда.

– Я хотела бы уехать, открыть где-нибудь свой салон. Ты где живешь?

– В Уэст-Палм-Бич.

– Там хорошо?

– Пальмы и пробки, если хочешь куда-то ехать.

Ава затянулась сигаретой и улыбнулась. Потом выдохнула дым, и улыбка исчезла.

– Беда Боумана, кроме того, что глупый, – его плохо воспитали. За столом себя вел ужасно. Сидит, например, потом наклонится набок с таким видом, как будто рожает глубокую мысль. Лоб нахмурил – и как пернет. Ужин, не ужин – все равно. Но хуже всего, черт, его пивной пердеж – наутро, с похмелья. Из дома приходилось выбегать.