Наразен, повелительница леопардов и королева Мерха, стояла у окна и наблюдала за разгуливающей по городу чумой. На чуме было желтое одеяние, под стать цвету болезни — желтой лихорадке; желтое, словно пыль, прилетевшая с равнин, засыпавшая город Мерх и теперь душившая его, желтое, как зловонная грязь, в которую превратилась прежде широкая река, протекавшая через Мерх. Наразен в бессильной ярости мысленно обратилась к Чуме: «Что же мне сделать, чтобы избавиться от тебя? — И ей почудилось, что дама в желтом оскалилась и скорчила гримасу, ответив: „Ты и сама знаешь, но не сможешь этого сделать“. Потом пыльный смерч унес чуму, а Наразен с досадой захлопнула ставни.

На стенах королевской спальни висело полированное оружие, а сами стены были расписаны сценами охоты и сражений, пол устилали шкуры леопардов и тигров, добытых Наразен. По ночам постель согревали хорошенькие девушки, очередные любовницы королевы. Король Мерха растил и воспитывал Наразен скорее как сына, наследника престола, нежели как дочь, и такое воспитание развило в принцессе странные наклонности, хоть будущая королева и была красавицей.

За год до описываемых событий Наразен со свитой избранных придворных отправилась охотиться на леопардов. Ее охотничье снаряжение было золотым, а охотничьи собаки казались белыми, словно снег. Ярко-рыжие волосы Наразен украшал головной убор из тонких золотых нитей и жемчуга, а глаза сверкали как у хищников. Но в тот день королева и ее свита не встретили ни одного леопарда.

Добравшись до излучины реки, в те времена еще темной и прохладной, по берегам которой росли огромные старые деревья, колесницы остановились. Пока собаки утоляли жажду, спутники Наразен заметили юношу, сидящего под деревом. Его красота ослепляла, и, несмотря на то, что незнакомец гулял совсем один, без слуг и охраны, он был в богатых одеждах. У ног его лежал белый деревянный посох, украшенный двумя большими изумрудами.

— Приведите ко мне этого юношу, — приказала Наразен, когда ей доложили о незнакомце, и слуги тут же выполнили ее приказ. — Теперь объясни мне, откуда ты взялся, — потребовала королева Мерха. — Ты находишься в моем королевстве, но ты чужестранец, раз в одиночестве бродишь в этих краях в такой богатой одежде. Неужели никто не предупредил тебя, что дикие звери, идущие на водопой, издали чувствуют запах человечьего мяса, а разбойники моего королевства, впрочем, как и любого другого, любят драгоценные камни?

Юноша поклонился, пристально рассматривая королеву. Такой взгляд она когда-то уже видела и ошибиться не могла… это был недобрый взгляд. Но отвечал незнакомец вежливо:

— Меня зовут Иссак. Я чародей и сын чародея. Я не боюсь ни зверей, ни людей, ибо знаю заклинания, которые могут обезопасить меня.

— Тогда ты счастливец или хвастун, — сказала Наразен. — Ну-ка, покажи мне свое искусство.

Юноша вновь поклонился. Он поднял посох, и тот превратился в белую змею с изумрудными глазами, которая трижды обвилась вокруг его шеи. После этого он тихонько свистнул, и река забурлила от множества маленьких разноцветных рыбок, резвящихся на поверхности и выпрыгивающих из воды. Потом снова свистнул, но по-другому, и с деревьев, словно листья, слетели птицы и устроились на его плечах и руках.

Придворным понравилось это представление, и они захлопали в ладоши. Но Наразен, недовольная дерзким взглядом незнакомца, сказала:

— А теперь пусть появятся леопарды. Птицы сразу же вспорхнули на деревья, а рыбки камнем ушли в глубину реки. Юноша, назвавшийся Иссаком, задержал взгляд на королеве и, слегка нахмурившись, свистнул в третий раз. Из-за деревьев медленно вышли десять золотистых леопардов. Их пятнистые гибкие тела казались почти неразличимы в тени листвы, но у всех хищников были глаза Наразен. Королева улыбнулась, знаком подозвав оруженосцев, но едва только отвела для броска руку, сжимавшую копье, юноша-колдун сорвал с шеи змею и бросил наземь. Тотчас змея превратилась в посох и глубоко вонзилась в землю, а леопарды исчезли.

— Значит, это была только иллюзия, — разочарованно вздохнула Наразен, — обман. Я не люблю, когда меня дурачат.

Иссак улыбнулся и вежливо сказал:

— Как бы то ни было, прекраснейшая из королев, думаю, ты не властна приказывать мне.

Наразен не привыкла обсуждать, что она может, а что нет. Обернувшись к одному из стражников, она сказала:

— Дайте этому лицедею несколько монет. Он выглядит голодным, а дорогое платье, вероятно, тоже иллюзия.

Иссак отказался от платы.

— Мне не нужны деньги. Я изголодался по иной пище и жажду другой награды.

— И какой же?

— Королевы Мерха.

Ни один мужчина не смел говорить с Наразен подобным образом. Гнев охватил королеву, но при этом она почувствовала странное беспокойство. Тем не менее, она старалась казаться беспечной:

— Поскольку ты, скорей всего, варвар и не знаешь хороших манер, я не стану приказывать выпороть тебя.

— Никто, кроме тебя, не сможет ударить меня, — ответил колдун.

Одна из собак королевы, чувствуя гнев хозяйки, зарычала на Иссака, но чародей протянул к ней руку, и зверь тут же лег и заснул.

— А теперь, прекрасная Наразен, — продолжал юноша, — ты должна кое-что понять. Я могу заколдовать тебя, как эту собаку, однако я не стану этого делать. Несмотря на надменный тон и высокое положение, ты пробудила во мне страсть. Сегодня ночью ты станешь моей, и никакая сила не сможет этому помешать.

Странно, что, произнося дерзкие и страстные речи, колдун оставался печальным.

Наразен сделала знак стражникам. Они бросились вперед, чтобы схватить чародея. Но стоило им протянуть руки, как Иссак исчез так же, как и его леопарды, и хотя воины долго и бестолково метались среди деревьев в поисках следов юноши, они ничего не сумели отыскать.

Наразен вернулась в город в странном настроении. Королева не считала себя тираном, хотя порой бывала жестокой. Теперь же ее охватило страстное желание отплатить незнакомцу за дерзость. Владычица Мерха не сомневалась, что намерения колдуна достаточно серьезны, и понимала: он имеет шансы на успех, учитывая то, как он преуспел в магии. Не испытывая влечения к мужчинам, Наразен могла бы смилостивиться над Иссаком, если бы он повел себя как-то иначе…

Но тут ей вспомнилось странное, трагическое выражение его лица, отмеченное печатью безнадежности и боли… Наразен с шумом распахнула бронзовые двери своих покоев и кликнула придворных колдунов.

Черный цветок ночи распустился в небе, а внизу, у подножия королевского дворца, будто большой цветник, замерцали разноцветные фонари Мерха. Наразен приказала удвоить стражу у ворот дворца и не пропускать посторонних. Возле покоев королевы встали два великана с медными дубинками, косясь друг на друга и надеясь, что сегодня-то они смогут продемонстрировать свою силу. На внутренней стороне двери повесили череп гиены и другие страшные амулеты — изделия придворных колдунов. В комнатах Наразен стоял запах ароматических курений.

Шло время, и, по мере того как затихал городской шум, росли сомнения королевы. Из окна она видела, как гаснут фонари-цветы Мерха: вот потух алый, потом золотой, напоследок разорвав мирную темноту голубыми пальцами-лучами, Наразен подумала о придворных колдунах, шепчущих заклинания и хвастающихся друг перед другом в королевской приемной. Она вспомнила, что, так и не притронувшись к пище, отослала служанок. Потом королева подумала о девушке с длинными льняными волосами, целый месяц делившей с ней ложе, наконец, о чародее Иссаке и засмеялась про себя над ним, над его искусными фокусами, его хвастовством, его страстью. Королева даже пожалела его…

Вот Наразен вышла в приемную и сквозь пурпурный дым бронзовых жаровен увидела своих колдунов, заснувших за работой, прямо на полу, усыпанном магическими принадлежностями — кусочками костей, серебряными цепочками и полированными четками. Королева подошла к бронзовым дверям и распахнула их. У дверей на страже, словно огромные замшелые деревья, замерли два великана, и хотя их глаза были широко открыты, они ничего не видели. По залу металась зеленая птица. Стоило Наразен открыть двери, птица пролетела мимо нее и впорхнула в приемную. Затем, сбросив оперение, она превратилась в зеленый драгоценный камень, который упал на пол и раскололся надвое. Из него в потолок ударил яркий луч света. Когда же он померк, перед королевой возник чародей Иссак.