— Она пропала! — кричит Порки, пытаясь пританцовывать, но обнаруживая свои движения резко ограниченными болью. — Моя мигрень пропала!

По этому поводу Порки отправляется в ателье Мойши Финкельштейна, чтобы заказать для себя новый гардероб.

Мойша бросает один взгляд на Порки и говорит:

— Вам нужен пиджак сорок второго размера.

— Точно! — восклицает Порки. — Как вы узнали?

— Я мог бы сказать сразу же, — отвечает Мойша. — Я занимаюсь этим делом уже тридцать лет. Вы носите брюки тридцать шестого размера, длина штанины тридцать четыре дюйма.

— Изумительно, — восклицает Порки. — Это невероятно. Вы абсолютно правы!

— Конечно, я прав, — отвечает Мойша. — Я занимаюсь этим всю жизнь. А туфли у вас тридцать девять с половиной.

— Невероятно! — кричит Порки. — Именно так и есть.

— А еще, — продолжает Мойша, — вы носите четвертый размер нижнего белья.

— Нет, — отзывается Порки. — Вы ошиблись. Я ношу третий размер.

— Этого не может быть, — перебивает Мойша, приглядываясь внимательнее. — Вы носите четвертый размер нижнего белья.

— Ах, нет, — говорит Порки. — Всю свою жизнь я носил третий размер!

— Ладно, — соглашается Мойша, — можете носить третий размер, но это вызовет у вас чудовищную мигрень!

Однажды на маленьком греческом острове Крит епископ Кретин навещает старую миссис Метакса, свою последнюю прихожанку.

— О дорогой, — восклицает старая леди Метакса, обмахиваясь веером и чувствуя дурноту. — Я так беспокоюсь, ваше святейшество. Вся наша конгрегация исчезла. Только я и вы остались — что же нам делать?

— Не беспокойся, дитя мое, — отвечает Кретин, наливая старой леди чай. — Ничего не может случиться с нами. Бог позаботится о нас.

И тут же в комнате запахло дымом, и снизу послышался крик:

— Пожар! Пожар! Спасайся, кто может! Долго не раздумывая, епископ и старая миссис Метакса вскакивают и бегут к окну, как вдруг громадные языки пламени охватывают квартиру. Они вылезают из окна десятого этажа и повисают там, вцепившись пальцами в подоконник и зовя на помощь.

Но лишь только пламя приближается, в тот же миг старый Санта Плато — греческий православный ангел — появляется перед двумя добрыми христианами, покачиваясь в воздухе.

— Я могу выручить вас из беды, — возвещает древний ангел. — Я могу исполнить по одному желанию каждого из вас — можете выбрать, где вы хотели бы оказаться!

Миссис Метакса тут же выкрикивает:

— Ах! Я хочу пребывать в мире и покое у церкви Благословенной Кровоточащей Девы!

— Воля ваша, — говорит старый Санта Плато, кивая головой. — Если таково ваше желание! И — бабах! — новое надгробие появляется на церковном кладбище, с надписью «Покойся с миром миссис Метакса».

Потом Санта Плато оборачивается к епископу Кретину. — А что у вас, епископ? Где бы вы хотели очутиться?

Как раз в этот момент вверху пролетает птичка, и помет попадает прямо в глаз епископа Кретина.

— Проклятье! — восклицает Кретин. — Черт бы меня побрал!

Как-то днем в закусочной Салли Саперштейна зазвонил телефон.

— Это Салли, — говорит Салли, поднимая трубку.

— Алло, — говорит голос на другом конце. — Это ты, Салли?

— Да, — отвечает Салли, — это Салли.

— Что-то не похоже на Салли, — говорит голос.

— Да ладно, — отвечает Салли, — это же я — Салли Саперштейн!

— Ты уверен, что ты Салли? — спрашивает голос.

— Уверен я, уверен! — отвечает Салли, глядя в зеркало. — Это я — это Салли!

- Гм, — продолжает голос, — я хочу говорить с Салли — Салли Саперштейна, пожалуйста.

- Эй! — кричит Салли. — Это я, идиот! Это Салли!

— Да? — спрашивает голос, — Это правда Салли?

— Да! Господи! — кричит Салли. — Это Салли!

— Ладно, послушай, Салли, — говорит другой голос, — это Мойша. Одолжишь мне сотню долларов?

— Ладно, — говорит Салли, — я передам Салли, когда он придет!

Солнечный полдень в Ватиканском розарии. Папа Польский поглощен беседой с элегантно выглядящим джентльменом в костюме-тройке, с черным чемоданчиком.

— Я готов предложить вам миллион долларов! — восклицает бизнесмен Герман Гувер.

— Никогда, — произносит Папа. — Миллиард долларов, и не меньше!

— 0'кей! — говорит Герман, — наше последнее предложение — пятьсот миллионов долларов!

— Никогда! — кричит Папа, топая ногой. — Шестьсот миллионов долларов! Один доллар на каждого католика — или дело кончено!

— Проклятье! Давайте забудем все это, — восклицает Герман.

И расстроенный бизнесмен уходит.

Тем временем старый Марио, садовник, поднимает голову над кустом роз и зовет Папу:

— Эй, Ваше Святейшество! — говорит Марио. — Этот парень хотел дать вам столько денег! Почему вы отказались?

— Ты не понимаешь, — говорит Папа, — тебе не известно, чего этот парень хотел от меня.

— Ну? — спрашивает Марио. — Что же он захотел?

— Он хочет, — говорит Папа, — чтобы мы изменили концовку молитвы господней.

— Правда? — спрашивает Марио. — Но в конце мы всегда говорим «Аминь».

— Знаю, — огрызается Папа Польский. — Но этот парень требует, чтобы мы все говорили «Кока-кола»!

Та роковая ночь в старом Иерусалиме. На втором этаже Мак-Дональдса Иисус проводит прощальный ужин.

Клоун, Рональд Мак-Дональд, носится вокруг, подавая каждой компании шляпы, и насвистывает, пытаясь рассмешить серьезных святых.

Но Иисус, выглядевший уныло весь вечер, неожиданно ставит свой стакан с вином, и кричит через прокуренную комнату:

— Петр! — он кричит, показывая пальцем. — Петр! Сегодня ночью ты собираешься предать меня!

— О нет, Господи! — взывает Петр, бледнея, — я никогда бы не предал тебя!

— 0'кей, Петр, — говорит Иисус, — я просто проверял тебя. Иди сюда, съешь хлеба и выпей вина со мной.

Вот они едят хлеб и пьют вино. Потом Иисус говорит:

— 0'кей, Петр, можешь идти.

Тогда Иисус оглядывает комнату снова и зовет Иоанна, своего любимого ученика.

— Иоанн! — кричит Иисус, — Иоанн! Этой ночью ты собираешься предать меня!

— О нет, Господи! — отвечает Иоанн, падая в шоке со скамейки. — Я бы никогда не предал тебя. Это просто невозможно!