— Вообще-то я бы, конечно, не пускал девушек на войну...

Этой фразой летчик младший лейтенант Михаил Пляц начинал разговор едва ли не при каждом своем посещении женского полка легких ночных бомбардировщиков. А так как — по некоторым причинам сугубо личного характера — младший лейтенант был склонен использовать для посещения этого полка любой мало-мальски подходящий предлог, фраза запомнилась. Запомнилась штурману Руфине Гашевой — в будущем жене Пляца. Запомнилась и ее однополчанам, в том числе и Наталье Кравцовой (в то время — Меклин) — автору книг, посвященных этой необычной воинской части и ее людям{8} . В самом деле: нужно ли было пускать девушек на войну?..

Забегая несколько вперед, скажу, что книги Натальи Кравцовой в конце концов приводят читателя к положительному ответу на этот непростой вопрос. Но приводят не легко, не «бесплатно», а трудным путем сопоставления многих логических и эмоциональных (главным образом эмоциональных) «за» и «против».

О 46-м гвардейском Таманском ближнебомбардировочном авиационном полку, вернее, о воинах этого полка уже написано больше, чем, наверное, о любой другой воинской части, отличившейся в годы Великой Отечественной войны. Писали о нем и профессиональные литераторы, и сами летчицы — ветераны полка. Я думаю, что такое явно выраженное внимание объясняется причинами более глубокими, чем просто экзотичность темы — девушки, ведущие тяжелую, опасную, традиционную мужскую боевую работу. Возможно, дело тут в своеобразном, пожалуй, единственном в своем роде сочетании «типичного» (нормальная, отлично воюющая часть) и «нетипичного» (все-таки девушки!)...

Так или иначе, написано о 46-м гвардейском Таманском немало. Казалось бы, все основные факты, связанные с боевой работой этого замечательного полка, читателям уже известны. Но почему-то, несмотря на это, книги Натальи Кравцовой, в которых фигурируют многие уже известные нам фамилии, названия географических пунктов, боевые операции, читать по-настоящему интересно.

Почему?

Наверное, потому, что если с голой фактографией достаточно ознакомиться один раз, то рассказ об одних и тех же событиях в военно-мемуарной, да и вообще в художественно-документальной литературе (разумеется, при том непременном условии, что она художественно -документальная!) мы охотно принимаем и при повторном чтении. Иногда во второй и третий раз даже с большим интересом, чем в первый. Особенно если автор, подобно тому, как это делает Н. Кравцова, продолжает идти далее, в глубь темы, освещая все, о чем рассказывает, со своей собственной, новой, порой неожиданной, очень по-человечески личной позиции. И говорит автор не только о фактах боевой жизни полка (хотя и о них говорится много и интересно), но прежде всего о психологии человека на войне. Причем психологии человека, для войны, казалось бы, мало приспособленного: девушки, вчерашней студентки, ни сном, ни духом и не помышлявшей о профессии военного летчика. Трудно представить себе положение, в котором более наглядно и зримо проявился бы тезис из популярной песни, которую мы (чаще всего не очень вдумываясь в ее содержание) бодро распевали до войны: «Если страна прикажет быть героем...»

Кстати, этот неофициальный, но оттого не менее весомый приказ девушки Таманского авиаполка выполнили исправно: двенадцати из них было присвоено звание Героя Советского Союза. В том числе пятерым — посмертно. А по существу едва ли не все летчики и штурманы полка — и удостоенные этого звания, и формально не получившие его — воевали как подлинные герои!

Сорок шестой полк был, что называется, на виду. Его знала и любила авиация. Любила и высоко ценила пехота. «...Наземные части, стоявшие на передовой, — пишет Кравцова, — часто благодарили нас за хорошую работу, за точные попадания». Не обходил наших летчиц своим вниманием и противник: «Ночные ведьмы» — так называли их гитлеровцы, утверждая, что это женщины-бандиты, выпущенные из тюрем...

Обе книги Кравцовой, о которых идет речь, — «От заката до рассвета» и «На горящем самолете», — в сущности, об одном и том же. И в то же время — о разном. В первой главный герой коллективен — весь полк. Во второй есть центральная фигура — штурман Руфина Гашева, но через ее биографию, чувства, переживания показан опять-таки весь полк. Можно сравнить эти две книги с общим и крупным планом в кино. Даже если в обоих случаях в кадре показано одно и то же, внимание зрителя распределяется по-разному. Соответственно изменяется и восприятие увиденного. Кравцова чувствует точно, что диктует «общий», а что «крупный» план, и, наверное, благодаря этому достигает удивительного эффекта: при чтении обеих книг, одной за другой подряд, не возникает ощущения авторского самоповторения.

Многое, очень многое описано у Кравцовой так, что у читателя создается прочное ощущение, будто он не прочитал об этом, а увидел своими собственными глазами. Именно так воспринимается точное, зримое описание рассвета в горах, встреченного в воздухе на борту самолета. Или несколько слов, сказанных об аэродромном прожекторе, горящем в сильном снегопаде: не яркий, уходящий далеко в небо столб, а лишь «светлый, живой кусочек луча, самое его основание. Как будто луч обрубили, оставив только крошечный корешок, который чуть-чуть шевелился».

Кравцова-писательница не утеряла способности удивляться тому, что когда-то удивило Кравцову-летчицу. Вот прибыл женский — все время ловлю себя на желании называть его девчачьим — полк на фронт. И фронт оказался не таким, каким он представлялся издали: «Мирные белые хатки. Густая трава по пояс, а в траве ромашки и клевер. Легкомысленно щебечут птицы... Разве это похоже на войну?»

Войну, со всеми ее грозными атрибутами — зенитным огнем, вражескими истребителями, пробоинами в живом теле машины, ранениями и гибелью подруг, — девушки увидели очень скоро. Но первое впечатление осталось: военный быт в авиации действительно выглядит совсем не так, как в других родах войск. Не сбили тебя во время боевого вылета — и, вернувшись на аэродром, ты живешь до следующего вылета, как в тылу.