Проныры?

- Не нравимся? Катись к своим Сочинялам!

- И покачусь! Только девочку отдайте. Она со мной!

- Это не ваша девочка, - усмехнулась толстуха, - вон какая сладкая! «Белое солнце»! Не

ври, Чума. У тебя все дохлые. Только языками шевелят.

- Она со мной прилетела, Морда.

- Да? – толстуха хохотнула, - а улетит с нами.

- Цыпленок… - Йон снова посмотрел на Ассоль, - скажи ей!

Ассоль было смешно. Она не нуждалась в защитниках, тем более, таких тщедушных. И

почему он, собственно, решил, что ей нельзя вдрызг напиться? Кто он такой вообще?!

- Иди к черту, - повторила она.

- Вот видишь, - уроды захохотали, - она наша!

- Рыжик, - нахмурился он, - ты не понимаешь… ты их не знаешь!

- Отстань, - усмехнулась она, - проваливай. Ты не пьешь… и не целуешься… а Корж

целуется. Правда, Коржик?

Корж лежал у нее в ногах, между колен. Он приподнялся, задрал ей майку и уткнулся

мокрыми губами ей в живот. Ей было приятно и забавно.

- Отпустите ее, - еще раз сказал Йон, - напоили дурью и рады… Рыжик, ты встать-то

сможешь?

- На фига? – засмеялась она, - ты что думаешь, я овечка что ли?

- Ты принцесса.

- А что, принцессы не пьют и не трахаются? Это только ты таких выдумываешь!

Сочиняла!

Йон отвернулся с досадой.

– 35 –

КНИГА 5 – ЗАВЕЩАНИЕ МАЛОГО ЛЬВА. Часть 1 – Пирамида

- Морда, - сказал он толстухе, - я понял. Давай договоримся.

- Да? – ухмыльнулась она, - на что?

- Полчаса «розовой сирени». Согласна?

- Ты столько не накопишь, Чума. Лопнешь!

- А это не твоя забота.

- Ну, давай, коли не шутишь. Слыхали? За нашу птичку – полчаса «розовой сирени»! Ну,

ты даешь, Чума!

- Через час, - сказал он хмуро, - если вы ее не тронете.

- Да кто ее трогает?! – заржал Хрящ, - она сама пристает!

- Заткнись, упырь, - зло сказал Йон, - мне-то не рассказывай!

- От упыря слышу!

Он подошел к Ассоль. У нее уже всё плыло перед глазами в каком-то зеленоватом

тумане, она не слышала ни разум свой, ни душу. Она слышала только свое тело, которое

хотело только одного…

- Я вернусь, Ассоль, - сказал он, - час продержись, хорошо?

Но она вообще не поняла, что он сказал и, главное, зачем. Идти ему было трудно,

ботинки как-то тяжело стучали по железным перекрытиям пола. Она тупо посмотрела ему

вслед, глотнула из бутылки и повалилась на спину. Руки и ноги почему-то перестали

слушаться. Корж задрал ей майку и навалился на нее сверху…

- Дура ты, Морда, - сказала Груша, - такую девку надо хозяину отвезти. А ты этому

сопляку хочешь отдать. Хозяин убьет, если узнает.

- Девка как девка.

- Ты что! «Белое солнце»! Ручки-ножки – всё на месте, попка круглая, личико

рисованное. И дура дурой, между прочим. За такую девку хозяин нам больше отвалит! А

Чума болтает только, где он столько «розовой сирени» возьмет? Да еще за час? Врет он всё,

за подмогой полетел!

- Конечно, врет, - согласился Хрящ, - на то он и Сочиняла. Они как загнут иной раз –

забудешь, как тебя зовут! А ты уши развесила!

Толстуха призадумалась, потом властно крикнула:

- Эй! Корж! Ну-ка слазь с нее! Не про тебя Принцесса. Хозяину повезем.

Везли ее в каком-то большом летающем автобусе. Уроды набились в него все дружно, а

ее сунули под сиденье. Ассоль лежала и не могла пошевелиться. Ее сознание постепенно

возвращалось, зато тело слушаться отказывалось напрочь. Энергии тоже давно не осталось.

Ей еще не было страшно, просто удивительно, что такая мерзость происходит с именно с

ней.

Хозяин не зря назывался хозяином. Он жил в замке. Замок стоял на берегу реки, тоже

полуразвалившийся, как и всё на этой планете, сложен он был из гигантских белых кубов и

призм, почерневших по краям и крошащихся. У него были слуги. И у него были доноры.

Типичная политика Пастуха – высасывать у одних и делиться с другими. Всех Пастухов

когда-то вместе с их жертвами перевезли на Пьеллу. И что же? На их месте возникли новые!

Ассоль воспринимала реальность урывками. Она вдруг осознала себя в кресле напротив

стола. В другом кресле сидел чешуйчатый урод, мерзкий, безжалостный, отвратительная

черная яма. При этом он был вполне человеческих пропорций: две руки, две ноги, обычная

лысая голова, мощные плечи и выдающийся живот. Глаза были змеино-желтые, выпуклые,

совсем без ресниц. Этими ядовитыми глазами он смотрел на нее в упор.

- Теперь я твой хозяин. Поняла?

- Да, - кивнула она.

Где-то в душе она была против, но тело отвечало само, повинуясь желтому взгляду.

- Хорошо. Теперь отвечай мне. Если соврешь, будет больно. Это тоже понятно?

- Да.

- Как твое имя?

- Ассоль Урсула Индендра.

- Индендра? Они опять суются на Наолу? Что им тут нужно?

- Ничего.

- Будет больно, Ассоль Урсула. Не ври.

– 36 –

КНИГА 5 – ЗАВЕЩАНИЕ МАЛОГО ЛЬВА. Часть 1 – Пирамида

- Я не вру. Мне просто было интересно.

- Сколько же тебе лет?

- Шестнадцать.

- Ты Прыгунья?

- Да.

- Ну и птичку поймали мои Проныры! Повезло так повезло. И кто из Индендра твой

родитель?

- Леций Лакон.

- А! Это тот, который устроил нам всё это дерьмо? Забавно… Уж не думает ли он, что я

буду церемониться с его дочуркой! Отвечай: какие у него планы относительно Наолы?

- Не знаю. Никаких.

- Это радует. Но если вдруг он заинтересуется нами, ты мне сообщишь немедленно.

Поняла?

- Да. Поняла. Сообщу.

- Я должен знать, что у вас там происходит. Ты будешь прыгать ко мне сюда каждую

неделю, регулярно и точно, как часы.

- Да. Буду. Как часы.

- Ты никому об этом не расскажешь. А если захочешь вдруг – будет больно. Запомни:

тебе будет очень больно, Ассоль.

И она вдруг почувствовала эту боль, медленно нарастающую и просто невыносимую

боль в затылке, как будто в него всаживали кол. Она застонала и вся сжалась в комок от

ужаса.

- Ладно, - усмехнулся он потом снисходительно, - оставим это… ты ведь искала

приключений, маленькая принцесса? Ты их нашла. Угощайся.

На столе было полно угощений, но ее уже тошнило. Что-то страшное творилось в душе.

Ей хотелось убежать от этих лягушачьих глаз, но сил сопротивляться им не было.

- Ну что ж, - сказал он, - не хочешь есть – пойдем в спальню.

- К-куда?

- Ты еще не осознала, детка, как ты меня любишь?

- Осознала, - проговорила Ассоль потрясенно.

Тело встало и пошло. Как на эшафот. Тело не сопротивлялось.

Он был весь чешуйчатый. Вся кожа потом была в царапинах. Когда она обмывалась в

ванной, служанка дала ей лосьон: знала что к чему.

- Спасибо, - сказала Ассоль, стуча зубами, ее всю трясло мелкой дрожью, энергии не

было ни капли.

- Проводить вас до дверей? – спросила та с жалостью.

«Скоро здесь никаких дверей не будет, - подумала она, - разнесу всё к чертовой

матери…» И сразу же дикая боль в затылке повалила ее на колени. Она взвыла под струями

душа и стиснула голову руками. «Не сейчас, - пришла утешительная мысль, - потом. Приду в

себя, а уж тогда!..»

На улице темнело. У ворот стояла знакомая и такая родная «галоша». Ассоль показалось,

что с тех пор прошло уже сто лет! Йон подбежал с откровенным ужасом на лице и крепко ее

обнял. Она почувствовала, как вливается в ее измученное тело сладкая «розовая сирень».

- Рыжик! Потерпи… выжрали тебя как арбузную корку! Сволочи, я же обещал им…

- Ничего, - сказала она, стуча зубами, - всё обошлось.

- Это у Ящера-то обошлось? Он многих подмял: и Проныр, и Узловатых, и Крыс… Нас

только не трогает. Ты вся дрожишь! Что он с тобой сделал, Рыжик? Что?

Ассоль бы и хотела пожаловаться, но язык всё равно не поворачивался: ей было

запрещено.