— Я и не помышляла об этом, — тихо проговорила Ванесса, ломая себе голову над тем, почему он раскрывает перед ней самое сокровенное именно теперь, когда для ее духовного равновесия так важно, чтобы он оставался некоей зашифрованной величиной, а не живым человеческим существом со всеми присущими ему интригующими слабостями.

— Ну, хорошо, в таком случае отправимся дальше? — Он двинулся к открытой двери, жестом пригласив ее пройти первой. — По пути вы можете побольше рассказать мне о первых постояльцах гостиницы. Вы проделали такой объем исследований, что они, конечно, кажутся вам теперь реальными людьми. Вам никогда не хотелось составить свое собственное родословное древо? Адвокат сказал, что ваша мать родом из Новой Зеландии…

— Да, — была вынуждена ответить Ванесса. — Она умерла несколько лет назад. — Незадолго до того, как над ничего не подозревающей Ванессой после смерти Эгона Сент-Клэра разразилась гроза. Тогда это еще больше усилило ее чувство одиночества. Не желая беспокоить горевавшего отца, она наделала ошибок, которые только подлили масла в огонь вдобавок ко всем отвратительным слухам, распускаемым семьей Сент-Клэров.

— Сожалею. Это был несчастный случай или болезнь?

— Болезнь, но все случилось слишком внезапно. — Недовольная тем, в каком интимном ключе продолжается разговор, Ванесса, пожав плечами, как-то попыталась избежать дальнейшего сближения. — У меня действительно есть здесь несколько двоюродных тетушек и дядюшек и несколько троюродных братьев, но почти все они живут на Саут-Айленде; вот там и творится семейная история. После того как мама вышла замуж за папу и уехала в Англию, она почти не поддерживала с ними связь. — И Ванесса была чрезвычайно рада этому, когда впервые приехала сюда. Ей меньше всего хотелось, чтобы на нее обрушилось участие и любопытство всей семьи.

Они поднялись почти до самого верха лестницы, и Ванесса собиралась обратить его внимание на балясины, сделанные вручную, взамен недостающих, когда у парадного входа послышался гудок автомобиля.

— Простите, я только посмотрю, кто это, — сказала Ванесса, обрадованная возможностью сделать перерыв.

— Это не ко мне. Никто не знает, что я здесь… кроме Дэйна и моего личного помощника в Нью-Йорке, но ей наказано никому не сообщать, где я. Он спустился рядом с ней по лестнице и первым подошел к двери, открыв ее, как будто был дворецким, а она — уходящим гостем. — Хорошая машина, заметил он, стоя рядом с ней на каменных ступенях и наблюдая за тем, как с переднего сиденья зеленого «рейнджровера» выбирается высокий мужчина.

— Это Ричард.

— Жеребец? — пробормотал Бенедикт, разглядывая мускулистый торс и красивое лицо мужчины, направлявшегося к ним по гравиевой дорожке.

— Жеребец у него в конюшне, — прошипела Ванесса, изображая на лице улыбку при приближении Ричарда. Перед визитом Ричард обычно звонил, и если бы он и сегодня утром так сделал, Ванесса попросила бы его не приезжать. Как бы то ни было, он не мог выбрать более неподходящего времени, чтобы появиться как гром среди ясного неба.

Пытаясь подавить эти мысли, она попыталась изобразить радушие, и в результате ее приветствие прозвучало ужасно игриво:

— Здравствуй, Ричард. Не ожидала увидеть тебя так скоро…

Прежде чем тот успел ответить, Бенедикт Сэвидж, протянув ему руку, спокойно вмешался в разговор.

— Здравствуйте. Вы — Уэллс, не так ли? А я только успел сказать, что вряд ли кому-нибудь стало известно о моем возвращении.

— Вообще-то я заехал повидаться с Ван, — сказал Ричард, с приятной улыбкой пожимая ему руку. Даже стоя на две ступеньки ниже, он был ростом выше их обоих; мощность его фигуры подчеркивала одежда — поношенный твидовый пиджак, надетый на просторный свитер цвета овсянки, и рабочие джинсы, заправленные в короткие сапоги. — Вчера вечером она дала мне понять, что вас еще какое-то время здесь не будет.

Ванесса напряглась. Вполне возможно, что Бенедикт в своем нынешнем непредсказуемом настроении отпустит какую-нибудь грубую шутку насчет кота, без которого мышам раздолье. Но, к ее облегчению, он только и сказал:

— Я начинаю ощущать здешнее очарование. Не хотите ли войти? Мы осматривали дом и только что собирались сделать перерыв, чтобы выпить кофе.

Для Ванессы это было новостью, поскольку подавать кофе пришлось бы ей. И говорил он таким тоном, как будто они были запанибрата.

— Нет, спасибо. — Ричард тряхнул своей светловолосой головой. — Я просто заехал передать кое-что Ван. — И он извлек из кармана пиджака крошечный флакончик, куда она перелила немного духов, из стоящего в ее спальне большого хрупкого флакона, чтобы его можно было положить в вечернюю сумочку. — Ты выронила его в машине, должно быть, когда вынимала ключи.

Ванесса с трудом удержалась, чтобы не выхватить флакончик у него из рук. В нем оставалась, вероятно, лишь капля духов, но Бенедикт Сэвидж со своей феноменальной памятью непременно установит связь между этим запахом и своим благоухающим привидением!

— Благодарю, Ричард, — сказала она, надежно засовывая флакончик в нагрудный карман блузки, застегивающийся на пуговицу. — Но тебе не стоило приезжать только ради этого.

— Да я не специально, — произнес тот в своей обычной прозаичной манере. — Я еду к ветеринару и по пути все равно проезжаю мимо ваших ворот, так что подумал, что можно сделать остановку. — Его карие глаза хитро прищурились. — Ну и заодно решил справиться, как ты себя чувствуешь. Голова не идет кругом?

Ванесса увидела, что Бенедикт повернулся в ее сторону.

— Спасибо, хорошо, — поспешно произнесла она.

— Вам было плохо вчера вечером? — довольно раздраженно осведомился Бенедикт, изучая ее профиль. — Вы могли бы отпроситься на один день. Мне вовсе не нужно, чтобы вы работали до упаду.

— Я думал, что она неважно себя чувствует как раз из-за вчерашнего вечера, — добродушно ухмыльнулся Ричард. — Ванесса перебрала шампанского.

— Вот как? — Даже не глядя на Бенедикта, Ванесса почувствовала, как загорелись его голубые глаза. Впервые она пожалела, что у Ричарда есть именно эти качества, больше всего привлекавшие ее раньше, — открытость и искренность, дружелюбие, неспособное признать злобу у других. — Вы что-то праздновали?

— Продажу моего жеребца… и, конечно, радость от общества красивой женщины, — галантно добавил Ричард.

— Конечно, — сухо проговорил Бенедикт, и Ванесса, резко повернувшись, свирепо уставилась на него. — Надеюсь, вы не против менее значительных событий, — вежливо произнес он, подтвердив ее подозрения, что он смеется над ними.

— Мне льстит, что Ричард хотел разделить со мной свой успех, объяснила она, забыв, что хочет как можно скорее закончить разговор. — Его жеребец приобрел известность как самый лучший породистый производитель в стране. — Вот вам, получайте — пусть теперь попытается представить Ричарда этакой неотесанной деревенщиной!

— Вы хотите сказать, мне придется примириться с тем, что мой дворецкий будет время от времени являться домой, еле держась на ногах? — последовал шутливый ответ.

— Я держалась на ногах, — холодно возразила Ванесса. — Просто я была… — Она пыталась подыскать более приличное случаю определение.

— Слишком утомлена, — дипломатично вступился за нее Ричард, но затем все испортил своей шуткой:

— Ванесса ведет себя очень мирно, когда выпьет.

— Никаких матросских песен? Скандалов? Никаких танцев на столах? Бенедикт очаровательно улыбнулся, и добродушный Ричард тут же попался на удочку.

— Зря я позволил ей прикончить большую часть второй бутылки, доверительно сообщил он как мужчина мужчине. — Но я был за рулем, и она сказала, что несет моральную ответственность и должна быть уверена, что я не превышу допустимый предел при проверке на алкоголь. Что я мог сказать? Конечно, это было еще до того, как она начала видеть все в смешном свете. Боюсь, мне пришлось спешно отвезти ее домой, когда на нее напал ужасный приступ хихиканья.

— Так вы еще и хихикаете? — Глядя на Ванессу, Бенедикт недоверчиво поднял брови. Но лицо ее хранило абсолютно каменное выражение, застывшее от ужаса при мысли о том, что Ричард вот-вот проговорится, как рано он отвез ее домой.