Сам Голубев с радостным волнением ожидал мгновения, когда отделится от слегка вибрирующего корпуса самолета и останется наедине с безграничным пространством. Он твердо решил: как бы ни свистел ветер в ушах, ни захватывало дух, ни стучала кровь в висках, мозг обязан дать руке команду дернуть кольцо. Едва настал его черед покинуть самолет, Василий действовал по плану. Стропы натянули тугой купол шелка, падение прекратилось. Голубеву открылась такая красота, что захотелось петь...

...Крепко полюбил Василий прыжки. А если есть любовь к делу, подкрепленная усердным трудом и моральной стойкостью, - есть и успех. Из армии в запас десантник ушел инструктором парашютного спорта.

На Сясьском комбинате, куда Голубев вернулся, его ждала ставшая уже привычной работа. Дали место в общежитии. Все складывалось удачно. Но в глубине души точил Василия этакий червячок неудовлетворенности. Делать хотелось еще более трудное, видеть - новое, испытать себя на прочность. Он часто вспоминал службу в армии, прыжки с парашютом.

Авиация страны расправляла могучие крылья, прокладывала новые трассы в Пятом океане. Большое впечатление на Василия произвел подвиг полярного летчика Б. Г. Чухновского, рекордные полеты С. А. Шестакова, М. М. Громова, высокие достижения планеристов К. К. Арцеулова, В. С. Пышнова.

Прослышав, что в райкоме комсомола можно получить путевку с направлением в летную школу, Голубев без промедлений направился туда. Секретарь, высокий худощавый парень с черными внимательными глазами, почти одногодок Василия, спросил загадочно:

- А зачем тебе летать?

От неожиданности Голубев даже чуть не поперхнулся. Разве не понятно, зачем человек стремится в небо? Ответил просто:

- Хочу летать!

- Может быть, ты за компанию с другими, и только?

- При чем тут компания? Я уже поднимался в небо, прыгал с парашютом... - начал Василий.

Но разве расскажешь все о затаенных мечтах, о чувстве неописуемого восторга, которое охватывает в полете? Разве докажешь, что если человек хоть раз побывал в небе, он уже не может оставаться "чисто земным", равнодушным к нему.

- Хорошо, - сказал секретарь, - дадим тебе путевку в Дудергофскую летно-планерную школу.

Василий быстро оформил расчет и уехал в Дудергоф. По дороге думал: "Неужели и четвертая попытка закончится неудачей?" На этот раз все получилось гладко. Принявший документы инструктор отвел новичка в курсантское общежитие и предупредил:

- Занятия уже начались. Вам придется догонять товарищей.

Учеба захватила Голубева целиком. Все было интересно: история авиации, теория полета, навигация, метеорология, устройство планера. Пришлось заниматься и парашютным спортом.

И вот сданы экзамены по теории. Учлетов разбили на группы, назначили инструкторов. Начались полеты.

Первые тренировки выполнялись с помощью амортизатора. Настала очередь Голубева. Он сел в незамысловатый планер, походивший на длинную палку с обтекателем, к которой приделаны два крыла и стабилизатор. Легкий аппарат зацепили специальным крюком за амортизатор в виде толстой резиновой плетенки, оттянули назад и закрепили в натянутом положении за вбитый в землю штырь. По команде инструктора задний крюк сбросили со штыря, и планер буквально выстрелил из этой огромной рогатки вверх. Василий пролетел несколько десятков метров, как требовалось, развернулся и приземлился на месте старта.

Когда Василий сделал несколько таких подлетов, ему разрешили начать следующий этап обучения - парение в свободном полете.

То утро запомнилось Голубеву на всю жизнь. Ясное небо и поднимающийся оранжевый диск солнца предвещали знойный день. Этого и ждали планеристы: только в такую погоду образуются кучевые облака и появляются нужные парителям восходящие потоки воздуха.

Курсант облачился в синий летный комбинезон, плотно облегавший мускулистое тело, надел кожаный шлем с огромными очками и занял место в более комфортабельном планере - ГН-2. Самолет-буксировщик взревел мотором, подался вперед. Фал натянулся, под брюхом планера зашуршала трава. Серебристая птица скользнула с места и устремилась ввысь вслед за самолетом.

Планерный поезд забирался все выше и выше. Наконец летчик подал знак, и Василий нажал рычаг отцепки. Буксировщик удалился, и в небе стало удивительно тихо. Внизу медленно плыли дороги, деревья, белые квадратики палаток на аэродроме. Голубев сделал чуть заметное движение рулями, и планер тут же среагировал на них. Теперь курсант точно знал, что не жить ему без этого ликующе-яркого солнца, без ошеломляющей безбрежной лазури, без высоты.

Голубев упорно готовился покорять небо. Осваивая планер, он одним из первых до последнего винтика изучил и самолет У-2, а затем вылетал на нем самостоятельно. Этот простой в управлении и безотказный учебный труженик, созданный еще в 1928 году авиаконструктором Н. Н. Поликарповым, сослужил хорошую службу многим поколениям авиаторов. На нем готовили летчиков во всех аэроклубах. В годы войны он стал легким ночным бомбардировщиком, незаменимым санитарным самолетом и самолетом связи.

В 1936 году окончена школа. Голубева назначили старшим инструктором парашютно-планерного клуба в Сясьстрое. Обучая молодежь, он и сам учился. Много летал на планерах и учебных самолетах, вновь и вновь штудировал инструкции и наставления, регламентирующие службу в авиации, оттачивал в воздухе мастерство выполнения фигур пилотажа.

Вскоре старшему инструктору предложили возглавить осоавиахимовский планерный клуб Волховского района. Желающих учиться летать, особенно на планерах, тогда было много. Наплыв в клуб был так велик, что инструкторам приходилось работать с большим напряжением. За сезон клуб подготовил более сотни планеристов и парашютистов, которые затем пополнили ряды летчиков молодой советской авиации.

Весною 1938 года Голубева направили на переподготовку в Коктебельскую Высшую летно-планерную школу Центрального совета Осоавиахима. Собственно говоря, особого переучивания ему не требовалось: самолетами У-2 и Р-5 он в совершенстве овладел самостоятельно. Поэтому, когда Василий выполнил несколько полетов по наиболее сложным упражнениям программы и освоил новые спортивные самолеты Ут-1 и Ут-2, его назначили летчиком-инструктором аэроклуба в Минеральных Водах.

Он мог быть доволен собой: все шло как нельзя лучше. Мог, да не был: его звала вперед давняя, заветная мечта - стать военным летчиком-истребителем. И осенью 1939 года он добился разрешения поступать в Ейское военно-морское авиационное училище.

И вот снова Голубев курсант. Большой учебный авиационный гарнизон, куда он прибыл, - это административные здания, казармы, корпус для занятий, магазины, спортивные сооружения и даже свой аэродром. Все обнесено прочным забором. Городок не только красив, но и уютен, как-то по-своему приветлив. И вход в него - только по пропускам.

Жизнь, учеба были налажены четко. Во всем чувствовался воинский порядок, даже в системе приема вступительных экзаменов. Их провели организованно, быстро, с проверкой широкого круга знаний. По всем предметам - авиационной специальности, общеобразовательным, военной подготовке - Голубев получил отличные оценки. А когда проверили в воздухе его технику пилотирования самолетом, к радости курсанта, сразу зачислили на последний курс обучения с разрешением самостоятельно летать на истребителе И-15.

Год в училище пролетел незаметно. Василий освоил боевое применение самолетов И-15 и И-16. В июле предвоенного сорокового лейтенанта Голубева назначили летчиком-начальником парашютно-десантной службы в 13-ю отдельную истребительную авиационную Краснознаменную эскадрилью Краснознаменного Балтийского флота. Здесь он и получил боевое крещение под Нарвой.