— Превосходно, — лаконично ответил Ганс.

Шофер, наоборот, был болтлив. Он кивнул головой в знак согласия.

— Патрон будет очень доволен…

В действительности Патрону не представилось случая быть особо довольным.

Когда чемодан открыли, в нем действительно было сорок кило… песка!

Петер Андерс тщательно набил свою трубку, поднес пламя зажигалки и сделал глубокую затяжку, чтобы занялся табак. Потом вытянул длинные ноги и поудобнее устроился в кресле.

На низком столике, на расстоянии вытянутой руки, стакан «Олд Кроу» ожидал своего часа. Запущенный на среднюю мощность стереопроигрыватель воспроизводил «Реквием» Верди.

Жизнь была прекрасна…

Шум улицы не долетал сквозь зашторенные окна. Тщательно отрегулированный по яркости отраженный свет мягко освещал комнату.

Петер Андерс оставил трубку, чтобы выпить глоток напитка с парой кубиков льда.

И недоставало ему теперь только Беатрис…

При мысли о ней Андерс улыбнулся. Беатрис была манекенщицей, когда он её некоторое время назад встретил. Тогда ни один из них не думал, что связь их затянется. Девушка вернулась с показа мод в провинции и тотчас же позвонила ему договориться о встрече.

Бросив оценивающий взгляд на состояние комнаты и удостоверившись, что розы стоят в вазе, он счел, что все готово. Ничто не доставляет столько удовольствия, как встреча после недолгой разлуки.

Андерс не готовил никакой особой программы. Было мало вероятно, что они соберутся куда бы то ни было раньше будущего утра…

Игла дошла до конца. Андерс, тяжело вздохнув, встал, чтобы перевернуть пластинку.

Рост-метр восемьдесят с небольшим, прекрасные мускулы выдавали его великолепное физическое состояние и тщательную подготовку, сероватые глаза с романтической поволокой привлекали к себе. Да и сам он предпочитал подобный облик сходству с Квазимодо…

Он уже вернулся в свое кресло, когда раздался звонок в дверь. Отложив трубку, пришлось идти открывать.

— Это я…

Андерс и сам прекрасно видел. Девушка казалась ему ещё прелестней, чем в последний раз. Довольно высокая, она носила манто неопределенного цвета, показавшееся бы бесформенным на любой другой. Он впустил её, с удовольствием оглядев длинные ноги, благо мода не позволяла их закрывать, прошелся взглядом по её фигуре, задержал его на лице и роскошных пепельно-пшеничных волосах, свободно ниспадающих на плечи.

— Удовлетворен осмотром? — иронизировала она, избавляясь от сумки и перчаток.

— Удовлетворен…, - подтвердил он, обняв её за плечи.

Но когда губы их встретились, пронзительный телефонный звонок диссонансом перекрыл хор Верди.

Девушка отстранилась, нахмурив лоб.

— Без сомнения, одна из твоих кокеток, считающая, что местечко возле тебя свободно? — кисло съязвила она.

Андерс уже давно отказался понимать, говорит она из ревности или просто констатирует факт. Самое легкое решение — оставить аппарат звонить, но он не собирался нервничать весь вечер и потому махнул рукой.

— Я позволяю тебе развеять её иллюзии.

Девушка поколебалась мгновение, оценивая, что она может потерять, если согласится с предложением. Но в конце концов решилась снять трубку.

Андерс наблюдал, как она важно поднесла её к уху. Никогда ни в чем нельзя быть уверенным на все сто. Он не исключал, что она могла попасть в точку…

— Да… От кого?

Девушка прикрыла рукой микрофон и устремила взгляд на Андерса.

— Стефан Марле…, - произнесла она четким голосом.

Лицо её утратило всю живость, а в глазах появилась грусть. Вздох усталости и беспокойства сменил радость, с которой она вошла.

Андерс подошел к столику, где стоял вызвавший потрясение аппарат. Прежде чем снять левой рукой трубку, он правой обнял девушку. Ее щеки были нежны и мягки.

— Как дела? — без всякого энтузиазма поинтересовался он.

— Это нужно спросить у тебя, — ответил собеседник.

Андерс раскатисто рассмеялся.

— Не пытайся заставить меня подумать, что ты звонишь узнать новости обо мне! Я достаточно тебя знаю.

— В таком случае я жду тебя через полчаса у Гастона.

Андерса передернуло.

— Это так необходимо?

— Тебе судить, — ответил голос в трубке. — Потому что ты меня хорошо знаешь; думаешь, я стал бы настаивать после того, как услышал голос особы, снявшей трубку…

— Согласен! — вздохнул Андерс. — Я там буду.

Он повесил трубку и повернулся к девушке. Та все поняла.

— Ты сейчас же должен уйти, не так ли? — спросила она.

Андерс кивнул, искренне сожалея.

— Ничего не могу поделать…

Она прижалась лицом к его груди, но он нежно приподнял его за подбородок. В глазах её отражалась смесь досады и решимости.

— Когда ты вернешься?

Андерс пожал плечами.

— Я ничего не знаю. — И не хочу знать…

Она отпрянула и вздохнула.

— Я всегда спрашиваю себя, как я могу тебя терпеть.

Андерс возразить было нечего. И не время шутить.

Он прошел в прихожую, взял из шкафа непромокаемую куртку.

Беатрис шагнула к нему. Секунду они смотрели друг на друга. Потом она впилась в его приоткрытые губы.

Нет, она не пыталась его удержать, но ему не стоило увлекаться, чтобы вовремя попасть на место. С трудом оторвавшись, Андерс машинально проверил ключи в своем кармане.

— До скорого!

— Постарайся вернуться до моего отъезда в турне.

Дверь за ним закрылась. Пренебрегая лифтом, он спустился по лестнице.

Погода была отвратительной, сырой и ветреной. В конце улицы традиционная вечерняя пробка на проспекте Нейи ещё не рассосалась.

Андерс решил пройти через парк, чтобы поскорее попасть на место.

Петер Андерс занимался всем понемногу, а по большей части ничем.

По крайней мере, таким он представлялся друзьям. Для них он был одним из тех журналистов-дилетантов, статьи которых могут появляться только в некоторых американских журналах, автором нескольких документальных очерков на различные темы, о которых он стыдливо умалчивал.

И действительно, Андерс удачно упражнялся в журналистике. Несколько статей, тиснутых по-случаю, позволяли придерживаться этой версии.

Редко кто знал, что он жил в Париже, более или менее официально, за счет Федерального бюро по наркотикам. Его положение было достаточно неясным, для того чтобы он мог свободней маневрировать.

Состоя в качестве наблюдателя при отделе одурманивающих средств в рамках Интерпола, он был в деловых связях со службой таможенных расследований (СТР) и достаточным количеством других организаций, неизвестных широкой публике. Попутно он был вхож ещё в другие менее известные круги, и правительственные, и нет, благодаря своей журналистской карточке или иным, более частным образом.

А Стефан Марле служил офицером в до предела официальной Национальной службе борьбы с незаконными таможенными операциями, в которой СТР создала сеть осведомителей. В этом качестве его поле деятельности было гораздо уже. Это только в романах можно видеть офицера полиции или представителя службы охраны общественного порядка, с легкостью нарушающего все статьи закона. Да, в романах, когда они имели несчастье попасть в переделку…

Стефан Марле всегда избегал такого образа действий. Но, поскольку он не был лишен здравомыслия, то ему приходилось прибегать к услугам Андерса…

Сам такой же здоровяк, что и его друг, но немного ниже ростом и более коренастый, он был очень привлекателен, и по облику его никто бы не подумал, что он полицейский.

Он уже сидел в кафе на улице Токевилль, когда туда вошел Андерс. Местечко было типичной забегаловкой с табачным прилавком под названием то ли «Бризза», то ли «Сиветт», но все называли его «Гастон», по имени хозяина.

Марле поднялся, чтобы привлечь внимание вошедшего Андерса. Тот знаком дал понять, что видел его и подошел к табачной стойке, чтобы взять упаковку «Кэпстэна» вместо забытой дома. К счастью в его карманах всегда валялась старая трубка, и непромокаемая куртка не была исключением из правил.