– Чертовски верно! – подтвердил Киллер. – С ними никто не сравнится.

Он рассказал им о диких землях за Западными воротами, где он только вчера утром удил форель с отцом Юлиусом, и где Тиг собирался охотиться на вепря – о лесах, холмах и реках, окруженных туманными горными кряжами, куда заглядывает только закатное солнце. Он рассказал о прогулках – пеших, лодочных и верховых…

– Пегги!.. – сонно произнесла Лейси.

Он уже сидел в кресле откинувшись и положив руку на плечо Ариадне. Она, похоже, не возражала.

Он рассказал им о Северных воротах, ведущих назад, в реальный мир, куда Оракул посылает спасателей и куда некоторые вроде Киллера отправляются пристрелять оружие для Арсенала. Он описал им первое свое задание, когда ему доверили жезл: как боязно было ему отправляться во Внешний Мир одному, как он шел в тени деревьев – и вдруг сгустился туман, и он оказался в лондонском Гайд-парке девятнадцатого века. Он рассказал, как он выполнял все указания и как поразило его собственное отражение в витринах – он оказался в цилиндре и длинном плаще, хотя знал, что на нем всего лишь обычные меранские одежды. Он рассказал им, как нашел в трущобах Лаймхауза того, за кем был послан, – брошенного ребенка, и как доставил девочку в безопасность, в приют доктора Бернардо… и с грустью вернулся в Гайд-парк, а оттуда – в Меру, с грустью и угрызениями совести за то, что не может предложить девочке того, что дано ему.

– Но почему именно ее, Джерри? – спросила Ариадна. – Что такого было в этой девочке?

– Не имею понятия, – ответил он. – Я даже не узнал, как ее зовут.

Просто девочка, одна из тысяч таких же.

– Это ты здесь, Джерри? – окликнул Тиг из-за двери.

– Ни слова! – скомандовал он, в ужасе вскакивая на ноги. На его глазах все как один повернулись к двери и уже открывали рты. Он с грохотом прижал жезл к двери и еще раз выкликнул заклинание. – Ни слова! – повторил он. Дрожащей рукой он придвинул четвертый стул к двери, смахнул пот со лба и сел. На этот раз они оказались близко, слишком близко.

Даже он чуть не ответил.

– Ну, – произнес он, чуть отдышавшись, – давайте по одному. Мистер Гиллис, кого вы услышали?

Здоровяк сузил глаза.

– Это Джо из офиса.

– Нет, это не Джо. Миссис Гиллис?

– Это… это похоже на маму, – ответила она нерешительно, она боялась противоречить мужу, удивленно покосившемуся на нее.

– Карло?

Парень упрямо молчал, но его губы безмолвно шевелились: видимо, еще одно ругательство в адрес Джерри. За всю ночь парень не произнес и шести слов, хоть не производил впечатления идиота. Возможно, он старше, чем показалось на первый взгляд.

– А ты, Лейси, кого услышала?

– Бабушку, – ответила она, чуть не плача.

– Ариадна?

Она прикусила губу.

– Во всяком случае, не их.

– Киллер?

– Клио, – ответил Киллер; даже он казался удивленным.

– Мне послышался голос Тига, – сказал Джерри. Киллер заржал.

Хоть это их убедило?

– Вот так, леди и джентльмены. Мы все услышали очень хорошо знакомые голоса. Лично меня спросили, здесь ли я. И ответь я утвердительно, это означало бы приглашение. Теперь это дошло до ваших твердокаменных голов?

Гиллис внимательно посмотрел на него.

– Вы озадачили меня, Говард. Я могу догадаться, как вы делали все остальные штучки, но решительно не понимаю, как вам удалось проделать этот трюк с четырьмя или пятью разными голосами…

– Благодарю вас, – сказал Джерри. – Вы честны передо мной и самим собой. А теперь продолжать ли мне свой рассказ? Маньяк я или действительно прибыл из сказочного мира, в любом случае готовы ли вы слушать меня?

На этот раз он получил в ответ кивок от Гиллиса и пожатие плечами от Карло. Он охрип, рассказывая, и ослаб от постоянного напряжения; они некоторое время сидели молча.

– Мистер Говард, – осторожно спросила Мейзи, – задумывались ли вы о своей бессмертной душе?

Ага. Вот еще ведро со змеями.

Он решил придерживаться тонкой грани между правдой и ложью.

– Вчера утром, миссис Гиллис, я ходил на рыбалку с отцом Юлиусом, моим добрым другом, и он прожил в Мере больше тысячи лет. Он уже пожилой человек, он кажется слабым, хотя без труда обгонит меня, поднимаясь на холмы, и он истово предан Господу. Он был аббатом в Бургундии, в двенадцатом веке. Вам не найти более образованного священника, исполненного любви к Богу и ближним. Мы часто и подолгу беседуем с ним о моей и его душе, и о душах всех обитателей Меры.

Она облегченно улыбнулась и кивнула.

Впрочем, он умолчал о точке зрения отца Юлиуса, и по крайней мере Ариадна заметила это.

– И как вы собираетесь уехать отсюда, Говард? – поинтересовался Гиллис.

– И как сделать это нам?

– У нас есть лошадь и повозка, – ответил Джерри. – Путь в Меру никогда не бывает долгим. Ты ведь хочешь прокатиться в повозке, правда, Лейси?

Девочка кивнула. Когда родители начали ссориться, она сунула палец в рот и так и не вынула до сих пор – слабое утешение для ребенка, разорванного распавшимся браком.

– А мы? – не успокаивался Гиллис.

– Я предложу вам выждать двадцать минут после нашего отъезда и выйти.

Местность к тому времени должна будет уже измениться. Вряд ли отсюда далеко до какого-нибудь жилья. Демоны почти никогда не нападают днем, к тому же они охотятся не за вами. И потом у них будет еще куча возможностей поймать вас, – добавил он, улыбнувшись Мейзи.

– Джерри? – слабо окликнул его Киллер. – В комнате темнеет.

Джерри поднял глаза. И правда, лампочка светилась теперь оранжевым светом. Свет угасал, а он и не заметил.

Он пробормотал слова благодарности и вскочил зажечь керосиновые лампы.

Одна и так уже горела несколько часов в углу. Он открутил фитиль, и лампа засветилась ярче, чем электрическая. Он поставил ее на стол, зажег вторую и водрузил на пианино. Потом отворил холодильник – там все таяло.

– Говард?

Снова Гиллис. Он начал выказывать признаки усталости – его синяки потемнели, а под глазами проявились круги, и все же он держался лучше остальных. Сильный человек. Даже непроницаемый Карло начинал нервничать.

Джерри вернулся на стул у двери.

– Вы собираетесь забрать мою бывшую жену, – продолжал адвокат, – и по мне так скатертью дорожка. Но вы собираетесь забрать и моих детей, против чего я категорически возражаю. Почему?

Прежде чем ответить, Джерри посмотрел на Ариадну и увидел страх в ее глазах.

– Потому что, вне зависимости от того, как решил суд вашего мира, я не могу разлучать мать с детьми.

– Но вы ведь не знаете ее историю?

– Меня это не волнует. Она их мать.

Он видел, что Киллер дрожит, и взгляд его блуждает. Или у него шок от боли, или он получил еще и внутренние повреждения. Джерри мог полагаться только на себя.

– Очень жаль, – оскалился Гиллис. – Ко всему прочему она неизлечимая алкоголичка. Я ухлопал на ее лечение несколько тысяч, и все коту под хвост. Я пытался отобрать у нее спиртное – она покупала еще и прятала. Я отобрал у нее деньги – она продала драгоценности, включая те, что достались нам от моей матери. Мое ранчо далеко от города; я вывел из строя ее машину – все бесполезно.

Мысль о том, что от алкоголизма можно вылечиться, как от болезни, была внове для Джерри; впрочем, с сороковых годов медицина, должно быть, ушла далеко вперед.

Гиллис продолжал свое выступление перед присяжными.

– Суд не только признал законность моих родительских прав, мистер Говард, но он также ограничил ее доступ к детям. Она может навещать Алана и Лейси только тогда, когда я не сомневаюсь в ее трезвости. В противном случае она пугает их, валясь с ног и пуская над ними слюни…

– Меня это не интересует, – заявил Джерри, не осмеливаясь взглянуть на Ариадну. – Мне не положено знать, почему тех или иных людей выбирают для спасения. Это известно только Оракулу, а он не говорит этого. Возможно, спасти меня было проще всего…

– Мы говорим сейчас о моей бывшей жене, – перебил его Гиллис. – И о моих детях. Говорю вам: она не может оставаться трезвой больше месяца или двух. Она будет красть, лгать, делать что угодно. Она пропадала в запоях целыми днями, даже неделями. Несколько раз она просыпалась чуть не на помойках, не зная, где была и что делала. И вы готовы доверить ей детей?