– …слышал когда-нибудь, чтобы спасательную экспедицию снаряжали за детьми?

Парень засмеялся:

– Нет. Но я предупреждал тебя, что Оракулу нужны мозги. Идеи есть?

Спасательная экспедиция? Оракул? Она кончила вытираться и осмотрела одежду на постели. Джинсы подошли ей тютелька в тютельку. В кармане нашелся гребень, но одежда была новая, ненадеванная. Что здесь творится?

Оракул, говорите? Бюстгальтер тоже подошел. Может, за этим стоит Грэм? Он не может, да и не в его это стиле… И все же казалось, будто ее здесь ждали. И разговор за дверью тоже…

– Она не пойдет без детей, это точно.

«Куда не пойдет?»

– Тогда бери их тоже.

– Но нам было сказано взять одежду на одного.

Как ее могли ждать? Она сама не знала, где окажется, да и сейчас, оказавшись здесь, понятия не имела о своем местонахождении. Должно быть, они спутали ее с кем-то еще… С женщиной одного с ней размера?

Голоса отдалились, и шум дождя почти заглушил их; она поняла только, что они спорили. Потом Говард сказал: «…а ты прикроешь нас отсюда», – и на этом спор закончился. Хорошо еще, что главный здесь он, а не второй.

Кроссовки тоже были ее размера – а мало кто из женщин носит четвертый; кроме того, обнаружились еще сапоги. Не слабая, однако, подготовка. Она шагнула обратно в гостиную, и там ее уже поджидал Говард в таком же желтом дождевике, только больше, и в сапогах. В руке он держал керосиновую лампу.

– С какой стороны границы я нахожусь? – спросила она.

На лице его появилось забавное выражение.

– А какая сторона вам нужна?

– Я направлялась в Канаду.

Он кивнул и обменялся со своим компаньоном многозначительным взглядом.

– Тогда вы в безопасном месте, – сказал он. – Вы ведь скрываетесь от кого-то, верно?

Она кивнула, не подумав.

– А что, это так заметно?

Он снова улыбнулся этой симпатичной застенчивой улыбкой.

– Нас с Киллером послали сюда помочь кому-то попавшему в беду. Вы похожи на того, кто нам нужен… Ариадна. Пожалуйста, считайте нас своими друзьями, стоящими на вашей стороне, что бы там ни было. Ладно?

– Но… но ведь я попала сюда совершенно случайно…

Он согласно кивнул:

– Я знаю. Я все объясню потом. Давайте-ка пока перенесем ваших детенышей в ковчег. Далеко идти?

– До поворота с шоссе.

– Какого… да, конечно. – Он повернулся к двери, и парень ухмыльнулся каким-то собственным мыслям.

Говард открыл дверь.

Ууууааааааууууууу!..

Он обернулся и посмотрел ей в глаза.

– Они еще далеко отсюда, – сказал он таким тоном, будто ожидал, что она забьется в истерике, потом перевел взгляд на парня, устроившегося у окна.

– Они могут напугать Ала, – сказала она, – но Лейси к ним привыкла. Все же давайте скорее…

Он не двинулся с места, загораживая выход.

– Привыкла к чему? – спросил он, сузив глаза (от напряжения?).

– К койотам, – ответила она.

– Каким, к черту, койотам? – удивился он и снова покосился на компаньона. Она повернулась вовремя, чтобы заметить, как тот пожал плечами.

Двое взрослых мужчин в самом центре континента, и не знают, кто такие койоты? Она вежливо улыбнулась шутке, но это была не шутка.

– Диким собакам, – объяснила она. – Что-то среднее между лисой и волком. Они воют довольно страшно, но так совсем безобидны. Мне даже нравится их вой – такой дикий, одинокий… Странно, что вы не слыхали про койотов, Джерри.

– Мы с Киллером в этих краях чужие, – ответил он, откровенно смутившись.

– Насколько безобидна эта их безобидность?

– Абсолютно безобидна, – ответила она. – Если только они не взбесятся, полагаю. И еще они охотятся на собак: если попадутся.

– Давайте полагать, что они бешеные, – кивнул он. – Пойдемте-ка за Аланом и Лейси.

Здесь творились странные дела – в этом не было сомнения. Она надеялась, что это просто смертельная усталость, слабость, обволакивающая ее словно надетый на голову полиэтиленовый пакет. Она надеялась, что это только усталость, а не надвигающийся приступ белой горячки. Ради Бога, только не это – она ведь держалась целых три месяца!

Во-первых, дорога: она была уверена, что посадила машину сразу у поворота, но когда они добрались до нее – а машина оказалась гораздо дальше, чем ей представлялось, – она не обнаружила и намека на перекресток. Грунтовая дорога тянулась дальше и уходила в лес. Эти деревья – ели или сосны… их она тоже не помнила. Может, она засыпала за рулем, и проехала их во сне? Она смутно помнила какие-то ограды, но деревья…

Теперь же здесь были деревья и никаких оград – самый настоящий лес; во всяком случае, в свете керосиновой лампы это казалось лесом.

Лейси и Алан, слава Богу, еще спали. Когда их разбудили, оба захныкали.

Накрыть их плащами не было никакой возможности, так что пока они с Джерри дотащили детей до дома, те промокли, замерзли и плакали уже в голос. И вой заметно приблизился. Койоты это или нет, но при этом звуке волосы у нее встали дыбом, так что она была рада ступить на крыльцо. Даже зловещая ухмылка Киллера показалась ей приветливой.

Потом – одежда. Она отвела детей в спальню, раздела обоих и завернула в теплые полотенца. Она была уверена, что, войдя, бросила дождевик в угол, но, когда оглянулась, дождевик исчез. Она не помнила, как скидывала сапоги, но и сапоги исчезли тоже. Надо же, устать до такой степени. Потом Джерри постучал в дверь и протянул ей пару зеленых пончо – они оказались в самый раз, и Лейси рассмеялась, глядя на Алана в пончо, и Алан тоже рассмеялся за ней, сам не зная почему.

Одежда… Когда она вернулась в большую комнату, Джерри хлопотал у печки с обедом. Он снял свитер и рубашку и надел белую футболку. Заметив ее удивление, он сильно покраснел, и, хотя она начала уже доверять ему, сомнения отчасти вернулись к ней. Что это, разновидность растянутого по времени стриптиза? Или просто у печки так жарко – хотя в комнате свежо?

Потом она увидела, что Киллер тоже переоделся, только он нашел одну из этих штук без рукавов, которые называют спортивными майками – раньше такой на нем точно не было. Впрочем, майка ему шла. Киллер заметил, что она на него смотрит, бросил на нее свой сонный, искушающий взгляд и ухмыльнулся, когда она отвела глаза.

Да, здесь творились странные дела, но она не чувствовала себя так, как при белой горячке, только до невозможности усталой и слабой, слишком усталой, чтобы беспокоиться. Она в полной власти этих людей, так что ей ничего не остается, кроме как довериться им. Все равно она не может ничего сделать, разве что кричать – зная, что ее никто не услышит, – при том, что мужчины кажутся вполне симпатичными и готовыми помочь.

– Извините, что не могу предложить вам выпить – у нас здесь нет ни капли.

– Джерри резал лук огромным тесаком, а на плите уже кипела кастрюля с картошкой. Она вздохнула с облегчением – если уж здесь нечего пить, об этом можно не заботиться.

– Может, дети хотят молока? – предложил он.

Конечно, хотят.

Как странно расставлена мебель, подумала она: диван перед входной дверью, а кресло обращено к дверям спален. Кому нравится сидеть, глядя на дверь? Потом Киллер поставил у плиты деревянный стул и разместился на нем, усадив на одно колено Лейси, а на другое – Алана; дети в своих зеленых пончо казались маленькими эльфами. До сих пор ей не приходилось видеть, чтобы ее дети так быстро сходились с кем-то. Во всяком случае, не Алан, который всегда был подозрительным маленьким дьяволенком. Киллер с Лейси болтали так, будто знакомы уже много лет, а Алан обеими руками стиснул кружку с молоком, украсив молочными усами свою мордашку.

– Почему у тебя такой смешной нос? – спрашивала Лейси.

– По нему стукнули, – ответил Киллер. Он обращался к ней как ко взрослой, и Лейси отвечала соответственно. – Но скоро он выправится.

– Кто стукнул? – допытывалась она, нахмурившись.

– Один мой друг. Мы играли большими дубинками. Он стукнул меня по носу, а я его – по башке. Я стукнул сильнее.