Змея медленно закручивала тугие кольца, готовясь к броску. Холодные немигающие глаза полутораметрового гада неотрывно следили за человеком, раздвоенный язык изредка мелькал в приоткрытой пасти, в которой угадывались смертоносные зубы-крючья, скользкая чешуйчатая кожа переливалась в свете люминесцентных ламп яркими диковинными узорами. Тихое шуршание трущихся колец неожиданно переросло в леденящий душу треск, словно где-то рядом загремели кастаньеты; бешеная ярость оранжевой искрой вспыхнула в глубине змеиных глаз, плоская треугольная голова с еле слышимым свистом метнулась вперед – и тут же тело змеи взмыло в воздух, избиваясь в цепких руках: долей секунды раньше невысокий худощавый мужчина в белом накрахмаленном халате мертвой хваткой сдавил ей горло. Со злобным шипением вцепилась она в край стеклянной чашки – капли яда тоненькой струйкой скатились на дно. Небрежно поддерживая змею за хвост, человек ловко зашвырнул ее в большую сетчатую клетку и захлопнул дверцу-крышку.

– Ах, какая красавица эта наша африканочка! – грузный лысоватый мужчина в очках подошел к клетке, где в бессильной злобе металась змея, с силой бросая мускулистое тело на стенки. – Но злюка… Кстати, Олег Гордеевич, насколько мне помнится, я запретил подобные трюки с нашими подопечными. Это не цирк, а серпентарий, и вы не факир, а научный сотрудник. Элементарные правила техники безопасности, коллега, нужно соблюдать неукоснительно. Голыми руками против эдакой штучки! Да-да, я понимаю, Олег Гордеевич, что вы хотите сказать: большой опыт работы с рептилиями, великолепная реакция, ваш поразительный иммунитет к ядам… Все это так, но очень прошу, будьте благоразумны!

– Извините, Борис Антонович, больше не повторится… Я учту ваши замечания.

– И еще, Олег Гордеевич, там змееловы привезли партию гюрз, прошу вас проследить за их размещением. Завхоза я уже предупредил.

– Хорошо, иду…

Некоторое время после ухода Бориса Антоновича в лаборатории было тихо, и только неукротимая африканская гремучая змея продолжала бушевать. Олег Гордеевич снял халат, подошел вплотную к клетке и с каким-то странным выражением лица долго наблюдал за выпадами разъяренной бестии. Затем решительно откинул крышку и почти на лету поймал змею, которая, не раздумывая, прыгнула ему навстречу. Поднес оскаленную пасть твари на уровень лица и несколько минут, словно завороженный, всматривался в бездушную темень свирепых глаз. Потом, тяжело вздохнув, снова швырнул гремучку в ее тюрьму и приоткрыл дверь в смежную комнату.

– Соня, займись африканкой. Покорми ее как следует. И три дня отдыха – пусть привыкает.

– Ой, Олег Гордеевич! Что с вами? На вас лица нет, – круглолицая русоволосая девушка испуганно смотрела на него из-за широкого стола, уставленного пробирками, колбами, различной формы банками и прочими лабораторными принадлежностями.

– Что? А-а, пустяки. Голова… Устал… Соня, скажи завхозу, пусть меня не ждет, сам принимает гюрз. Полежу немного…

– Бегу… Да, кстати, вы не забыли, что у вас через два часа междугородка?

– Нет-нет… Спасибо, что напомнила…

Поздним вечером взволнованный Олег Гордеевич вошел в кабинет директора серпентария.

– Борис Антонович! Прошу вас предоставить мне пять дней отгулов в счет отпуска…

Просторная комната напоминала склад антиквариата. Массивное вычурное бра в углу наполняло ее таинственными полутенями; солидная бронза старинных подсвечников на резном секретере работы французских мастеров 19-го века подчеркивало некоторую тяжеловесность интерьера. Несколько старинных икон висело на стенках вперемежку с картинами на библейские темы – подлинниками и хорошо выполненными копиями. В простенке между окнами высился дубовый шкаф, на полках которого за венецианскими стеклами стояли преимущественно старинные фолианты в добротных кожаных переплетах. Посреди комнаты – круглый стол с резными ножками, покрытый бархатной скатертью с кистями. У стола сидел мужчина лет шестидесяти и курил. Небольшая бородка с проседью обрамляла крупное скуластое лицо, массивный крючковатый нос нависал над седой щетиной усов, серо-стального цвета глаза тонули под кустистыми бровями. Смуглые тонкие пальцы беспокойно выбивали на крышке стола еле слышную дробь, которая вплеталась в размеренное тиканье настенных часов.

Неожиданно за плотно прикрытой дверью в соседней комнате раздался скрип кровати, покашливание. Мужчина вскочил, подошел на цыпочках к дверному проему и застыл, прислушиваясь. Затем медленно прошелся по комнате, с нетерпением поглядывая на часы, стрелки которых с непостижимым, раздражающим его упрямством, казалось, топтались на месте. Тихий стук в окно ворвался барабанным боем в пыльную тишину мрачной комнаты, и мужчина метнулся к входной двери.

– Входи…

– Вечер добрый… – высокий, широкоплечий пришелец с силой тряхнул руку хозяина.

– Почему так поздно?

– Не мог раньше, объясню потом… Выпить у тебя найдется?

– Нашел время… Сначала дело, все остальное позже. Документы принес?

– А ты как думаешь? Возьми.

– Хорошо… Водку, коньяк?

– От коньяка печень разлагается, умные люди говорят. А мне жизнь пока не надоела. Водочки, дружище, водочки!

– Тише, ты!

– Тут еще кто-то есть?

– Да. Жена. В спальне.

– Фю-у… Вот это номер… Что же ты раньше ничего не сказал? А теперь как?

– Не беспокойся, это моя забота… Что еще Богдан передал?

– Посылки твои получил в целости и сохранности. Кстати, тебе привет от Гриньйоха.

– Спасибо. Ты, надеюсь, с машиной?

– Спрашиваешь. Как договорились…

– Когда уезжаешь?

– Через три дня.

– Возьми деньги – здесь пять тысяч. Пригодятся.

– Ого! Не ожидал… Пригодятся, ясное дело. Сам знаешь, у меня не густо. Благодарствую.

– День прибытия тебе сообщили?

– Там все написано. Прочтешь – сожги.

– Как твои родственники?

– Живут, что с ними станется. Ждут не дождутся, когда уеду. Им, видишь ли, не нравится мои откровения. Ну и плевать! Каждый живет как может. Я не исключение.

– Ты за собой случаем "хвоста" не приволок?

– Обижаешь… Потому и опоздал. Все чисто. Сам знаешь, какие "университеты" заканчивал…

– Ну ладно, ладно… Есть хорошая поговорка: цыплят по осени считают. Береженого бог бережет…

– И то правда… Ну что, пойдем?

– Не торопись. Всему свое время. Придется обождать.

– Как знаешь…

Ночной гость, на ходу стаскивая клетчатый пиджак, направился к дивану.

– Вздремнуть успею?

– Успеешь, успеешь… Надеюсь, ты не храпишь?

– Отучили… Не беспокойся…

Хозяин, бесшумно ступая по толстому пушистому ковру, который укрывал пол в гостиной, прошел на кухню.