Аркадий, ученик Мирзабая: Представляю. Общение с Леонидом Словиным не входило в мои планы.
Димамишенин: Я нашел его в Иерусалиме. Ему уже больше 70 лет. Но он по-прежнему активен и пишет в Тель-Авивской прессе.
Аркадий, ученик Мирзабая: О его мнении знаю только то, о чем говорил с ним лично. То, что он писал — так ведь по-другому писать он не мог. Это было ясно, и к нему никаких претензий.
Димамишенин: Он публикует и сейчас статьи тех лет, не меняя в них не слова. Его мнение не меняется. Он поклонник Талгата. К Мирзабаю относится несерьезно. Когда я ему сказал о планах снять Мирзабая, сказал мне, что, по его мнению, наврядли Мирзабай сможет общаться. А Абая считает жестоким убийцей. В одном вы сходитесь, считая каратистов — сосунками, случайно попавшими в оборот. Кстати, Леонид не верит в смерть Абая. Думает, что его родители были настолько могущественными, что не допустили бы смерти своего ребенка в тюрьме…
Аркадий, ученик Мирзабая: Мы ничего не могли сделать. Родители, видимо, не смогли договориться с кем надо.
Через несколько дней я получил от Аркадия, ученика Мирзабая письмо следующего содержания: «Нет, ну как хорошо сказал!!! «Родители не допустили бы смерти своего ребенка в тюрьме»! Я уже всех обзвонил. Всем рассказал! Все в восторге! И знаете, от чего в восторге? От внезапности надежды».
Димамишенин: А также Леонид Словин написал о последовательнице Мирзабая, проклявшей прокурора Норкунаса, из-за чего тот в результате несчастного случая погиб.
Аркадий, ученик Мирзабая: Объявить смерть прокурора проклятьем может только человек, как минимум допускающий реальное существование мистического. Дмитрий, Вы имеете в виду — он серьезно так считает? Слишком невероятно, чтобы он был мистиком.
Димамишенин: Цитирую частное письмо прокурора Гедаса Норкунаса Леониду Словину незадолго до таинственной смерти молодого прокурора:
«Что касается себя, то я не могу сказать, что мне в последнее время особенно везло… Находясь у дома своего знакомого, получил огнестрельное ранение из охотничьего ружья в правую стопу… По нелепой случайности оказался перед дулом, когда один держал заряженное ружье. А другой пытался это ружье у него отобрать. Из-за такого пустяка ровно четыре месяца пролежал в госпитале и из них три месяца стоял вопрос об ампутации. За это время ко мне в палату ворвалась некая Лаугус-тинавичюте — фанатичная поклонница Абая… Увидев, что моя нога травмирована, она заявила, что ранение мое не случайное — это она заворожила меня, однако сейчас свое колдовство она с меня снимает… Еще до ранения она досаждала визитами в прокуратуру и жалобами по поводу незаконности осуждения Абая и Мирзы, так как они невиновны в убийстве Талгата. С другой стороны у меня есть полное основание говорить о причинении мне зла экстрасенсами…»
Аркадий, ученик Мирзабая: Посмотрите переписку со «Свидетелем» в гостевой книге на сайте Мирзабая. Как Вам аргументы — «Вы так решили» и «Вам удобно так думать»? Что тут скажешь? Аргумент «Это демагогия» вообще убийственный. Будь у меня возможность им пользоваться, никому мало б не показалось. Вероятно и благодарность «Свидетель» истолковал как благодарность за более сильные аргументы, а не как намек на несостоятельность официальной версии даже при неуместной экзальтации. «Свидетель» продолжил беседу миролюбиво. На случай продолжения проявления им агрессии, написал ему ответ:
«Щас пойду на базар, найду там самого задохлого бича и буду ему платить, возить везде и рекламировать. Потом брошусь ему под горячую руку и покалечусь. Войду в историю как последовательный и преданный ученик. Впрочем, нет. Калибр моей личности не тот. Ну, хоть эмоциональные связи запишу в актив. Скажут, что дурак — отвечу, что так говорят потому, что им так удобно, и они зелёные демагоги. Потом попрошу соседа-журналиста написать статью: какой подонок мой мастер и как ученик превзошел учителя. Акцию проведу в людном месте. В «свидетелях» недостатка не будет».
«Заставь дурака молиться — он себе лоб и расшибет» никто не отменял. Вот и расшиб. И лоб.
ВОТ И РАСШИБ. И ЛОБ
Димамишенин: Насколько давно вы являетесь учеником Мирзабая и Абая?
Аркадий, ученик Мирзабая: Главный вопрос всей этой истории. Кто такие Мирзабай и Абай? Кто такие ученики? Ответим на этот вопрос, и все. Мозаика сложится. И все ясно будет. Не сейчас только. Чуть позже.
Димамишенин: Действительно, это очень Важный вопрос. Потому что в понимании общества Абай и Мирзабай — гуру, лидеры, шарлатаны, мошенники, организаторы псевдорелигиозного культа, которые приказали своим ученикам, психику которых они подавили и подчинили себе, совершить убийство известного актера, который отказался выполнять их бесчеловечные требования, касающиеся физического наказания бывших членов их секты, которые решили выйти из-под их власти.
Аркадий, ученик Мирзабая: Если гуру и лидеры — какого учения? Если шарлатаны и мошенники — что они обещали и не выполнили? Что являлось основанием доверять Мирзабаю как культовой фигуре? В чем проявлялась подавленность психики учеников?
Димамишенин: Давайте продолжим разговор об альтернативной версии. Меня это интересует. Потому что на самом деле всем известна только одна. Официальная.
Аркадий, ученик Мирзабая: Я говорил с одним из участников убийства после его возвращения. Это один из мальчишек-москвичей. Он, рассказывали, сначала был очень сильно настроен против Мирзабая. Особенно во время процесса. Сейчас у него сохранилось сильное нежелание вспоминать прошлое. Поэтому его нельзя беспокоить. После возвращения, и после, как время прошло и успокоился человек. Моя версия легко выстояла. История из уст непосредственного участника звучала весело и глуповато. Значит, действительно не было фанатизма и озлобленности. Действительно не для меня. Мне и так все ясно. Доказательно для того, кто спросит с позиции официальной версии.
ИСТОРИЯ ИЗ УСТ НЕПОСРЕДСТВЕННОГО УЧАСТНИКА ЗВУЧАЛА ВЕСЕЛО И ГЛУПОВАТО!
Димамишенин: То есть? Расскажите поподробнее об этой встречи? Как же она звучала? Как может звучать весело и глуповато история убийства?
Аркадий, ученик Мирзабая: Ничего удивительного. Для того человека убийство вещь невозможная. Фанатичный мистицизм тоже невозможен. Как Вам, Дмитрий, фраза — «Какой ты ни есть Мастер, а человека убивать нельзя!» Вот истинный героизм и мученичество. Пройти тюрьму, сохранив гуманизм и принципиальность.
Димамишенин: И все-таки, почему вы подобрали слова «весело» и «глуповато»? Мне кажется, эти слова очень важны, и в них спрятан, возможно, больший смысл, ЧЕМ ВО ВСЕХ мистических и криминальных опусах прошлых лет.
Аркадий, ученик Мирзабая: Совершенно верно! Свой поступок он оценивает как веселую глупость, так как даже сейчас, спустя столько лет не может осознавать убийство как допустимое явление. Он чувствует, что совершил глупый поступок во время веселья и не может осознавать трагизм, так как более чем далек от способности убить. Более всего за все время того человека мучило сознание того, что он в заключении и терпит страдания, на которые обречен в связи с положением заключенного. Никакой связи его страдания с причиной того, что его посадили, не было. Причина вне критики. Сам не виноват и никто не виноват. Среда коммунистическая посадила по своим соображениям, тут уж кричи не кричи. Жаловаться не на что. (Непредумышленное убийство, повторяю, никто никогда не оспаривал, и никто никогда не утверждал невиновность в непредумышленном убийстве. Неформальной защитой, то есть свидетелями защиты, утверждалось отсутствие секты вообще и секты, допускающей насилие, в частности).