Димамишенин: То есть был ближайшим учеником Мирзабая и преемником. Абай Борубаев (кроме того, что был крещенным по православному обряду, успел стать буддийским монахом и принять имя Аннда Ананда) — также его знали все как специалиста по восточной медицине, который мечтал основать и возглавить Институт по изучению паранормальных способностей Человека, какие уже созданы в Западной Европе и Америке.

Аркадий, ученик Мирзабая: Абай был Первым учеником. И по времени и по качеству. Не преемником. Учеником, который, вполне в приемлемой для знакомых людей форме выразил Талгату свое мнение. С точки зрения общественной морали звучит дико. С точки зрения морали личной послать придурка можно в любой приемлемой внутри круга знакомых форме. «Свои собаки дерутся — чужая не приставай». Абай был очень нормальный человек. Ему не нравилось, если из него делали религиозного лидера. Мирзабай, рассказывали, прогонял тех, кто приезжал на него (Мирзабая) молиться. И вот группа взрослых, нормальных, неглупых людей убивают человека. Это не является их действием. Это тот человек убился ими. У группы нет признаков секты. У Талгата все признаки патологической личности с комплексом саморазрушения. У группы на глазах любимый артист. У группы на глазах — чемпион Казахстана по каратэ. Его нельзя не то что убить. Ему больно нельзя сделать. Если он умер, значит сам хотел. А от сумы и тюрьмы, от трагических ошибок и недоразумений никто не застрахован.

Общественность это толпа. Не рассуждает. Реакция её однозначна. И нельзя рассчитывать на понимание.

Димамишенин: Я считаю, что толпой, общественным мнением, большинством можно манипулировать и создавать то понимание в его недрах, которое выгодно более талантливому и освоившему методы доминирования и управления психическими процессами меньшинству. Примеры Адольфа Гитлера, Владимира Ленина или Чарльза Мэнсона уже стали историей, которую преподают в средней школе.

Аркадий, ученик Мирзабая: По-моему толпой нельзя манипулировать. Возможно только вызвать отклик у людей родственного психотипа. Остальные будут или нейтральны, или оппозиционны. Раскомандовать всех, по-моему, невозможно. Даже если дать только одну трактовку происходящего. Всегда найдутся проницательные и понимающие. Не знаю, интересна ли будет читателям эта версия. Если хотите добавить мистики, не возражаю. Можно будет подумать над художественным вариантом.

Димамишенин: Я уверен, что читателям будет интересно. Я считаю, что это уникальный материал. В первую очередь потому, что он совершенно альтернативен всему, что эти самые читатели когда-либо читали, смотрели и слышали. А насчет мистики? Неужели Вы считаете, что без нее могло что-либо произойти подобное? Если бы не она, вся история с Талгатом Нигматулином и Вами походила бы на рядовой бытовой криминал!

Аркадий, ученик Мирзабая: Имел в виду, что в связи с отсутствием мистики моя версия может быть невыгодна для продажи. Тогда можно сочинить мистические варианты. Например: Духовный Учитель Мирзабай, Живой Бог, человек равный Христу и Будде — Мирзабай, достигший божественного просветления, пришел к людям, чтобы дать им истинное знание. По образу Христа и апостолов. Образ жизни его соответствовал требованиям учения, собрал вокруг него учеников. Один из них, Талгат, не желая принимать учение в исходной форме, извратил его, внеся совершенно от себя элементы рабской покорности и необходимости терпеть, терпеть и терпеть физические истязания. Этот вариант сгорит на отсутствии учения. Но этого могут не заметить.

В реальности мистический флер нашего общения никому не повредил. Безответственные трактовки происходящего навредили только их авторам. Возможны вопросы типа — а если вы не секта, как же понимать то-то и то-то. Например, групповые купания в голом виде. У Вас, наверняка, будут такие вопросы. У меня они возникнуть не могут. Возникнут у Вас — задавайте. Помогите наводящими. Тема очень деликатная. Требует понимания, но невозможна к объяснению.

Димамишенин: А почему Вас отталкивает слово секта? По-моему это отличное определение для компании и группы людей, объединенных антиматериалистическими идеей и лидером, а не материалистическими целями, как партия, к примеру. Слово секта настолько же духовное, как слова церковь или движение. По-моему это удобное определение, которое просто необходимо очистить от неправильного понимания и скверны, налипшей от малообразованных фанатиков от журналистики. И почему, опять же, Вы против простой, но ясной большинству схемы — Духовного учителя и учеников? Разве это плохо?

Аркадий, ученик Мирзабая: Считаю, что общественность не может позитивно реагировать на термины «духовный учитель», «ученики» и «секта». Надоело. А значит, нечего эту общественность зря тревожить. В моем понимании секта это когда отделяются от нормального учения, чтобы грешить.

Димамишенин: У вас очень много общего с той же коммуной в Пури гуру ОШО Раджниша! У вас возникали параллели с этим экзотическим и супернетрадиционным секс-гуру и его поклонниками по всему миру и вашей компанией? Он прославился тем, что объявил себя Первым и Единственным Богом для Богатых, оставив бедных всем старым Богам.

Аркадий, ученик Мирзабая: Параллели? Назовем это — коллатерали. «Не воруйте с убытков! Воруйте с прибылей!» Жванецкий.

Димамишенин: Аркадий! Ну это же идеальный пиратский девиз!

Аркадий, ученик Мирзабая: Раджнеш нравился Абаю. Мы читали Раджнеша. Я искал потом эти книги в Москве в магазине «Путь к себе». Нашел. Приятно. Это такая память!

Впервые духовная литература не производила давящего впечатления и ничего не декларировала, во что надо верить. Я зачитывался. Жене тоже очень нравилось. Мистицизм пропускали мимо ушей. С Абаем в Беруни даже разругались. Он выразил претензию, что мы не занимались динамической медитацией двадцать один день. Вы бы видели его глаза в тот момент! Я не стал ломать мизансцену. Поддержал шутку и долго ругался о возможных результатах. И ничего. Утром Абай только легко иронизировал по поводу моей учености и близости воплощения в нового Будду, раз такой грамотный и начитанный.

Димамишенин: Как часто вы видите Мирзабая сейчас? Как это общение с ним отражается на вашей жизни постоянно?

Аркадий, ученик Мирзабая: Мы с женой ездили к Мирзабаю в гости несколько раз. Наш сын знает о нем только, что есть такой узбек. Каракалпак. Отец его очень уважает и предпочитает ездить к нему, вместо курорта. Прошлому и нынешнему общению обязан очень многим. Это очень деликатная тема. Обсуждать не буду. Тут не напишешь, что благодаря общению, производительность труда повысилась на 18 процентов.

Димамишенин: Сейчас Мирзабай живет в квартире или по-прежнему в своем легендарном домике?

Аркадий, ученик Мирзабая: Дом снесли. Когда всех посадили. Милиция и местные власти. Захотели показать «рвистость». Мирзабай после возвращения живет в квартире, подаренной учениками. Квартира маленькая, но места всем хватает.

Димамишенин: Отношение людей из-за его срока к нему не ухудшилось? Или уже все забыто?

Аркадий, ученик Мирзабая: Там ничего не забывают. Мирзабай никогда не был личностью скандальной известности. Его знали как человека своеобразного, но солидного. Эта солидность не позволяет думать о нем как о преступнике, социально опасной личности. Мирзабай был в тюрьме. Вернулся живой. Дай-то Аллах! Вот, пожалуй, основное о нем мнение окружающих. Момент, что серьезные люди продолжают к Мирзабаю приезжать, не пропущен хитрыми и коварными восточными глазами.