Адам: Со всеми этими людьми я познакомился и сошелся благодаря Игорю. Он вошел в мою жизнь, когда мне было десять лет. Потом дела сложились так, что очень ненавязчиво, деликатно Лаура ввела меня в круг людей, которые ко нам приходили. Благодаря этим встречам получилось так, что я в принципе перезнакомился с уже известными людьми, потом уже позже появились и многие другие, которые, я думаю, будут всплывать в продолжении моего рассказа. В дальнейшем мой отец существенной роли не играл, потому что так получилось, что буквально через несколько месяцев после этого он развелся с мамой и уехал в Израиль, и после этого у меня десять лет никакого контакта с ним и не было.

Жили мы вдвоем с мамой. Ну и вот эти люди оказывались у нас дома, и мне как одиннадцатилетнему мальчишке это было не интересно: мало ли какие знакомые у родителей, но мало-помалу, как я уже сказал, благодаря Лауре, которая меня вводила в курс событий, эти люди становились мне интересными. Хотелось иногда слушать эти взрослые разговоры, может быть далеко не все я тогда понимал, но что-то меня к ним тянуло. Я много общался с Игорем, и это компенсировало то, что у меня не было отца. Мы много разговаривали, бывало, даже ездили с ним на рыбалку, что и сейчас иногда бывает — буквально неделю назад мы были с ним на рыбалке.

Где-то в восемьдесят втором году я услышал о Мирзабае. Вы знаете, что первым познакомился с ним Валентин, и он познакомил с ним остальных, и начались поездки к Мирзабаю. Эти люди были духовными искателями, искали чего-то нового, нестандартного, и всякие интересные люди их безусловно привлекали. Так я это представлял себе будучи двенадцати лет. Мне это не казалось чем-то очень странным и отталкивающим, и я уже даже в чем-то участвовал в общей жизни и пытался что-то понять.

Когда Мирзабай был в Москве, я уже не помню, то ли он нам позвонил, то ли кто-то позвонил ему туда. У нас дома случилась большая компания, все начали с ним разговаривать по междугородному, здороваться, перекидываться по нескольку слов, и кто-то из компании сказал, что хочет к нему поехать. Получилось, что довольно большая компания тут же решила к нему поехать. Это был восемьдесят второй, мне еще не было двенадцати лет. Лаура взяла меня с собой, мы поехали и провели там больше суток. Приехали утром, пробыли с Мирзабаем весь день и переночевали. Он был еще совсем не старый, безбородый, бритый, волосы очень короткие, седина была уже тогда. Наверное, поскольку для ребенка каждый человек старше тридцати воспринимается как пожилой, то первым впечатлением было, что если он не старик, то по крайней мере далеко не молодой человек в экзотической одежде, в огромных шитых из поплина штанах и большое количество всяких разных бус и медалей — вот такого человека я встретил. Поздоровались, представились. Я подарил ему какую-то картинку, которую я нарисовал. Во время всей встречи мы сидели в большой комнате. Там было человек двадцать. Известный вам по рассказам человек Владимир Пестряцов тоже в этом участвовал. Пили кефир, горячее молоко с маслом, чай. Абай был переводчиком, в Мирзабай почти все время говорил на казахском. Мирзабай задавал всем по кругу вопросы, и ему отвечали. Вопросы показались мне тогда несущественными: откуда, кем работаешь женат-не женат. Абай был намного моложе Мирзабая, изящный, волосы слегка набок вьющиеся, глаза черные, изящные руки длинные пальцы, ярко выраженная восточная внешность. Очень тонкий человек. По-русски говорил без акцента, только легкая среднеазиатская интонация. Насколько мне известно, окончил Институт востоковедения в Москве. За таким разговором с перерывами на еду прошел день.

Прошел день, мой первый день с Мирзабаем, а потом там же легли спать. Утром ситуация складывалась похоже, хотя, помню, эмоционально стало тяжело. Я чувствовал себя усталым, хотя вроде и выспался и никто ничего не заставлял делать — сидел вместе со всеми. Оттуда, я помню, мы позвонили домой, и мой дед сказал, что у него умер старший брат. И помню, я тихо расплакался в углу. Я знал его только по фотографиям. Он не был для меня близким человеком, это был просто человек. Наверное, это все вместе на меня так подействовало. Помню, ко мне подошел Мирзабай, посидел рядом со мной. Недолго — минут 10–15. Ни одного слова не было сказано, но сразу стало легче. Помню, тогда про меня было сказано: «Где-то к двадцати двум годам этот мальчик чего-то достигнет.» Была такая фраза, хотя он ничего про меня не спрашивал и подарил медаль. Это встреча была осенью 1982 года в Москве.

Мирза: Деньги — молодец. Игорь — молодец. Игорь квартира покупал. Баран-деньги давал. Теперь поедем Москва. Кремль будем смотреть. Москва будем жить. Большой начал ник говорить будем. Я буду водка наливать. «Эмпорт» будем пить. Теперь водка пьем. Все пьем. Надо выпивать, лапешка кушать. Плов — молодец. Лапешка — молодец. Гость — тоже молодец. Гость — старый учитель Игоря. Альбина — молодец.

Казан человек приезжает. Много деньги привозит. Вопрос спрашивает — голос слушает. Мало понимает — деньги пропадает. Утром деньги находит. Казан уезжает — опять приезжает. Мой язык не понимает.

Трудно понимать язык. Стараться надо. Ленин говорит: учиться надо. Человек хочет учиться — не может. Почему не может? Много вещи хочет — потому не может. Женщина хочет, деньги хочет, дом хочет, лапешка хочет. Женщина, деньги, лапешка много хочет — учиться мало хочет. Много-много книга читает. Голова свой ум нет. Теперь опять водка пьем. Альбина бутылка приносит. Я опять наливаю. Водка пей. Водка молодец! Игорь молодец! Бог тоже молодец!

Абай: Мирзабай ничтожество. Он всегда был ничтожеством. Я встречал его учителя Йоллу и слышал, что он говорил о Мирзебае. Мирзабай оказался неспособным учеником Йоллы. Он — никто. «Три рубля — тра-та-та».

Я приведу вас быстрым путем к просветлению. Я проверяю, кто способен принять от меня бараку, а кто нет. Вы не должны быть рабами интеллигентских сантиментов. Я сделаю из вас бойцов. Это не туризм, это путь воина. Если я скажу вам: прыгайте в пропасть, вы должны, не задумываясь, прыгать. Если скажу: убей своих родителей, вы должны убить их. Встретишь Будду, убей Будду. Если я скажу, убей меня, вы должны сделать это, и тогда вы станете бодхисаттвами. Что, испугались? Не пугайтесь, это шютка.

Талгат: Я знаю точно: Абай — бодхисаттва. Я это видел, он мне это показал. В этом нет сомнений. Он очень нежный человек. Он только притворяется жестоким. Ему приходится быть с нами твердым, проверять, испытывать нас. Он хочет сделать из нас воинов. Он может привести нас к просветлению и приведет, как только мы будем готовы. Он дал мне это очень коротко испытать. Я был с ним. Он вел. Я пойду за Абаем до конца, даже если вы все от него отвернетесь.