Об устроенном фениями взрыве в Клеркенвелле сюда сообщили по телеграфу через несколько часов. По-моему, американцы нисколько не сочувствуют фениям, хотя политические авантюристы могут нажить себе капитал, разыгрывая сочувствие к ним. Однако среди здешнего ирландского населения, несомненно, много фениев, и если хотя бы половина того, что я слышал, - правда, то политические нравы здесь просто ужасны. Я предпочитаю не говорить на эти темы, но время от времени наблюдаю происходящее. С тех пор как я был здесь в прошлый раз, нравы заметно улучшились, но в общественной жизни я до сих пор почти никаких изменений не заметил...

183

ДЖОНУ ФОРСТЕРУ

Бостон,

22 декабря 1867 г.

...Железные дороги поистине внушают ужас. Они стали гораздо хуже (вероятно, оттого, что еще больше износились), чем в мой прошлый приезд. Вчера нас качало так, словно мы были на борту "Кубы". Надо было переправиться через две реки, и каждый раз весь поезд с грохотом швыряли на палубу большого парохода. Пароход поднимается и опускается вместе с рекой, и поезд бросает вверх или вниз. Вчера на одной из этих переправ при выгрузке с парохода нас подбросило на такую высоту, что лопнул канат, один из вагонов сорвался и понесся обратно на палубу. Я моментально выскочил из вагона, за мной бросились еще двое или трое пассажиров, а все остальные, казалось, не обращали никакого внимания на происходящее. С багажом тут обращаются просто возмутительно. Почти все мои сундуки уже сломаны. Вчера, когда мы уезжали из Бостона, я, к своему несказанному удивлению, увидел, что мой камердинер Скотт прислонился раскрасневшимся лицом к стене вагона и _горько плачет_. Оказывается, он плакал оттого, что раздавили мой пюпитр. Между тем приспособления для багажа превосходны, только носильщики страшно небрежны.

Залы здесь первоклассные. Представьте себе залу на две тысячи человек, причем у каждого отдельное место и всем одинаково хорошо видно. Нигде - ни дома, ни за границей - я не видел таких замечательных полицейских, как в Нью-Йорке. Их поведение выше всякой похвалы. С другой стороны, правила движения на улицах грубо нарушаются людьми, для блага которых они предназначены. Однако многое, несомненно, улучшилось, а об общем положении вещей я не тороплюсь составлять мнение. Добавим к этому, что в три часа ночи меня соблазнили посетить один из больших полицейских участков, где я так увлекся изучением жуткого альбома фотографий воров, что никак не мог от него оторваться.

Хороший образчик того сорта газет, о котором мы с Вами кое-что знаем, вышел сегодня утром здесь, в Бостоне. Издатель этой газеты предложил нам помещать в ней объявления, сказав, что "газета готова предоставить свои страницы в распоряжение мистера Д.". Объявлений мы не послали. Долби ничем не обогатил столбцы газеты, но зато среди сегодняшних новостей имеется сообщение о том, что "тип, называющий себя Долби, вчера ночью напился и был отправлен в полицию за драку с ирландцем!". К сожалению, должен сказать, что эта резвость никого особенно не шокирует...

"Трибюн" - превосходная газета. Хорейс Грили - ее главный редактор, а также один из крупных акционеров. Все сотрудники этой газеты, которых я видел, первоклассные журналисты. Кроме того, "Трибюн" весьма прибыльное предприятие, но "Нью-Йорк Геральд" кладет ее в этом деле на обе лопатки! Другая серьезная и хорошо издаваемая газета - "Нью-Йорк таймс". В высшей степени респектабельная газета - "Брайентс ивнинг пост"; к тому же она отличается прекрасным слогом. В общем, в газетах, выходящих большими тиражами, преобладает гораздо более серьезный и сдержанный тон, чем прежде, - хотя литературные их достоинства весьма незначительны. Вообще здешняя печать заметно улучшилась, хотя это относится не ко всем ее изданиям...

...Однако я говорю: _нет_ *. К 10 января число моих слушателей только в одном этом городе достигнет 35 тысяч. Пусть чтения на некоторое время станут недоступны всем этим людям. Одна из особенностей здешней публики, на которую я обратил внимание, такова: ничто не должно даваться ей слишком легко. Ничто в этой стране не длится долго, и все ценится тем дороже, чем труднее достается. Поэтому, размышляя о том, что в апреле я собираюсь дать прощальные вечера здесь и в Нью-Йорке, я прихожу к заключению, что наплыва публики, необходимого для соответствующего успеха, можно добиться, только на время отменив чтения. Таким образом, лучшее, что я могу сделать, - это не читать ни в одном из этих городов столько, сколько он сейчас хочет, а напротив, быть независимым от обоих, пока их восторг не остыл. Поэтому я решил немедленно объявить в Нью-Йорке, что столько-то чтений (я имею в виду определенное количество) будут последними перед отъездом в другие места, и выбрать из своего списка только города с самыми большими залами. В этот список войдут: здесь, на Востоке, - два или три лучших города Новой Англии; на Юге - Балтимор и Вашингтон; на Западе - Цинциннати, Питсбург, Чикаго и Сент-Луис; а по пути к Ниагаре - Кливленд и Буффало. В Филадельфии мы уже подрядились на шесть вечеров; и, согласно этому плану, нам удастся еще дважды побывать здесь до отъезда в Англию. Я убежден, что это - разумная тактика. Я читаю здесь завтра и во вторник, причем билеты проданы на всю серию, даже на те вечера, программа которых не объявлена. Я еще ни разу не получал меньше 315 фунтов чистой прибыли за вечер (после всех вычетов). Уверяю Вас, что я постараюсь не читать чаще четырех раз в неделю - кроме будущей недели, когда я дал слово читать пять раз. Эти огромные толпы производят сильное впечатление на моих сотрудников, и они неизменно стремятся, как выразился один наш старый друг, "подгонять артиста". Дня два назад я вынужден был вычеркнуть из их списка пять выступлений...

Слабость сердечной деятельности, или что-то в этом роде, сильно беспокоила меня на этой неделе. В понедельник вечером после чтения меня уложили в постель в весьма жалком состоянии, и во вторник я встал только после двенадцати...

184

У. Г. УИЛСУ

Гостиница "Вестминстер",

площадь Ирвинга, Нью-Йорк,

понедельник, 30 декабря 1867 г.