У Неходы что-то булькает в горле.

— Как?

— Потом гражданин взял свое показание обратно и заявил, что уже не знает, как его фамилия — Сичкин, Нестратов или Нехода, или, может быть, он Иванов, или еще кто нибудь…

— Сил у меня больше нет, — подает голос из своего утла Нестратов, третий час выясняем, как моя фамилия… Тысячу раз я говорил, что Неходой назвал себя в переносном смысле.

— А протокол мне в каком смысле писать? — голосом, в котором слышатся безнадежные нотки, спрашивает лейтенант. — В переносном запрещено протоколы писать. Милицию тоже пожалеть надо. Она тоже не каменная… Если вы Нехода, так и говорите…

— То есть как это — Нехода? — кричит Нехода не своим голосом. — Почему допускаете? Жулик он, а не Нехода! Я — Нехода…

— А я — Нестратов! — заявляет Нестратов.

За окном слышится сирена «скорой помощи». Хлопает дверь, и в управление строительства бодрым шагом входит Чижов в белом халате. Нестратов вскакивает, но Чижов предостерегающе сдвигает брови и едва заметно подмигивает ему.

— Извините, дорогие товарищи, — важно говорит он, — нам сообщили, что к вам попал наш больной из психиатрического отделения… Ах, вот он!

Лейтенант хлопает себя ладонью по лбу:

— С самого начала… С самого начала были у меня подозрения!

— Это я — сумасшедший? — шепотом спрашивает Нестратов.

— От таких волнений, — обиженно говорит Нехода, — у самых ценных работников удар может приключиться. Работать надо как следует, товарищи врачи! А если б он убил кого-нибудь? А?

— Разрешите забрать? — очень вежливо, даже вкрадчиво осведомляется Чижов.

— А вот сейчас мы оформим, — отвечает лейтенант, — и берите!

— А может, позже оформим? — еще вкрадчивее спрашивает Чижов.

— Зачем же? Мы сейчас… У вас, товарищ доктор, справочка какая-нибудь есть?

— Ах, справочка? — растерявшись, говорит Чижов. Он усердно шарит по карманам, бормочет: — Сейчас… сейчас…

Тучи снова начинают сгущаться.

Но в это время появляются Лапин и Наталья Сергеевна. Они приходят, собственно говоря, немножко раньше, и Лапин успевает оценить ситуацию. Поняв, в чем дело, и едва сдерживая смех, он ждет окончания сцены. Но вот наступает момент, когда необходимо вмешаться. И Лапин вмешивается.

— Товарищи, товарищи, не горячитесь! — говорит он. — Произошло маленькое недоразумение. Документы этих товарищей отсутствовали, но теперь их привезли. Можно все проверить. Пожалуйста.

Он вручает паспорта Нестратову и Чижову. Царственным жестом Нестратов протягивает свой паспорт лейтенанту. Нехода переводит взгляд с одного на другого. Он понимает, что опростоволосился. Но, может быть, еще возможно спасти положение. Он бросается к Нестратову.

— Товарищ Нестратов! Василий Васильевич! Ну, что вы скажете, чепуха какая? Я-то ведь с самого начала…

Лейтенант глядит в развернутый паспорт, переданный ему Нестратовым, в полном остолбенении.

— Что ж это? Паспорт вы мне даете… Это же гражданина Чижова паспорт! Это кто же Чижов? Вы же?

Лапин бросается вперед.

— Ах, батюшки, я им второпях паспорта перепутал… Это вот его паспорт…

— Граждане, — говорит лейтенант без всякого выражения, — я сейчас стрелять буду!

Нехода стоит посредине комнаты и смотрит на всех безумными глазами.

20

Тихий закатный час над Камой.

Вода как зеркало, ветра нет, но бледно-зеленые листочки плакучих ив, склонившихся к самой реке, беспрестанно дрожат.

Наталья Сергеевна как зачарованная следит за игрой листвы.

Она идет над берегом рядом с Лапиным и крепко держит его за руку, точно боится, что он сейчас исчезнет. И слушает. Лапин поет вполголоса старую песню Дениса Давыдова:

Успокой меня, неспокойного,

Осчастливь меня, несчастливого,

Ты дай руку мне, недостойному.

Милый друг ты мой, моя душечка.

Я люблю тебя, без ума люблю,

Об одной тебе думу думаю,

Для тебя одной в жизни радуюсь,

Для тебя одной сердцем чувствую…

И Наталья Сергеевна шепотом повторяет:

— Для тебя одного сердцем чувствую!

Лапин поет:

Ты узнай, мой друг, про любовь мою

И улыбкою, словом ласковым

Успокой меня, неспокойного,

Осчастливь меня, несчастливого…

Наталья Сергеевна улыбается:

— Как я тосковала по этой песне… Как ждала!

Наталья Сергеевна и Лапин останавливаются.

— Нет человека счастливее меня, — шепотом говорит Лапин и вдруг кричит так, что эхо отдается за рекой:

— Эй, я самый счастливый!

Где-то далеко, точно в ответ, гудит сирена.

Идет по реке пароход.

* * *

Больница.

В приемном покое, перекинув плащ через руку, в тщательно отутюженных брюках, при галстуке, стоит Чижов. А на него с молчаливым обожанием смотрят столпившиеся вокруг девушка-врач, сестры и санитарки.

— Ну-с, родные, признавайтесь, — шутливо говорит Чижов, — чего вам не хватает для полного счастья?

Все по-прежнему молчат. Только пожилая хирургическая сестра решается произнести:

— Нам бы нейрохирурга, Борис Петрович… Ну, если нельзя постоянного, то чтобы консультировал хотя бы!

— По четным дням! — вставляет девушка-врач.

— А по нечетным нельзя? — серьезно обращается к ней Чижов.

— Можно и по нечетным.

И тут, точно испугавшись, что не успеют высказаться, все принимаются говорить разом:

— Нам кардиограф обещали прислать, как в прошлом году…

— Машина санитарная нужна, с одной не справляемся.

— Дежурку, дежурку для нянечек.

Чижов машет рукой и смеется:

— Тише, тише, красавицы, не все сразу…

Отворяется дверь, и на пороге появляется Нестратов, довольный, сияющий, в съехавшем набок галстуке и перемазанном кирпичом и известкой плаще.

— Здравствуйте. Я за вами, Борис Петрович. Пора. Лапин ждет.

— Я готов, — говорит Чижов и смотрит на девушку-врача. — Ну, вот что… Быстро составьте мне список самого для вас необходимого и принесите на пристань! Попробую вам помочь! — Он улыбается. — Только не зарывайтесь. Пишите действительно самое необходимое.

Он оборачивается к Нестратову:

— Идемте, Василий Васильевич.

Но Нестратов, не трогаясь с места, неуверенно произносит:

— Я бы хотел хоть на три минуты… Мне бы повидать Катюшу Синцову!

— Нельзя, товарищ Нестратов! — сухо отвечает девушка-врач.

Нестратов улыбается Чижову:

— Посодействуйте, Борис Петрович.

— Не могу, — пожимает плечами Чижов, — не я тут хозяин.

— Значит, не пустите? Наотрез? — прищурившись, смотрит Нестратов на девушку-врача.

— Наотрез не пущу! — качает головой врач. — Вот выздоровеет Катюша, тогда пожалуйста!

Нестратов усмехается:

— Да-а, времена меняются! Никак не могу добиться приема у товарища Синцовой… Ну, хорошо! Передайте ей тогда следующее…

* * *

Палата.

Белая постель. Катя с блаженной и недоумевающей улыбкой выздоравливающей лежит в подушках.

Руки неподвижно покоятся под одеялом. За Катиной спиной в полуоткрытом окне с букетом цветов в руках томится Сережа Петровых.

— Катя! Ну! Катя же…

Но Катя, не оборачиваясь к Сереже (она, собственно, и не может обернуться), прислушивается к могучему басу Нестратова, который доносится из коридора.

— Передайте ей, что предложение комсомольцев насчет использования местного строительного материала я принял и утвердил…