Если бы девочка не была так плоха, он бы оставил ее на попечении своих коллег на борту «скорой», и пусть бы неугомонная мамаша сводила с ума своими вопросами их, а не его. Обычно он сосредоточивал все свое внимание на пациентах, а их родственники и друзья находились в компетенции медицинских сестер. Они выступали в качестве посредников, отгораживая его от всего, что отвлекало внимание, – таковы были правила. Если Нелл Фостер хочет большего – что ж, ее ждет разочарование.

Однако он помимо воли задавался вопросом, в чем причина такого необычного поведения. Почему мисс Фостер истребила все признаки женской привлекательности из своей внешности? В мешковатой одежде не было и намека на женственность, а жесткие, торчащие во все стороны кудряшки красноречиво свидетельствовали о непокорном характере. Лицо выглядело так, словно никогда не знало косметики, однако брови были красиво изогнуты, а глаза, обрамленные длинными черными ресницами, прекрасны.

Она явно ненавидела врачей и не доверяла им. Нелл ясно дала понять, что считает его скорее угрозой, чем спасением для своей дочери.

Тем не менее она растревожила в нем чувства, которые оказалось трудно игнорировать. Ее поведение раздражало и возмущало его, однако было нечто большее, в чем Люка не признался бы даже самому себе. Подобные эмоции были не только необычны для него, они были запретны для человека в его положении. А чего он, собственно, хотел?

Переспать с Нелл Фостер?

Да, именно этого ему хотелось с того самого момента, как он ее увидел, и поэтому он должен быстро завершить лечение и расстаться со своей малышкой пациенткой и ее матерью.

Когда они приехали в больницу, Молли на каталке повезли в реанимационное отделение, а Нелл оставили ждать в коридоре. Ожидание было бесконечным, и когда Нелл уже стало казаться, что она сойдет с ума от неизвестности и тревоги, к ней подошла медсестра.

– Сюда, синьора. Пожалуйста, следуйте за мной.

Сестра выглядела такой бодрой и счастливой, что у Нелл появилась надежда. Она даже улыбалась, когда они вошли в вертящиеся двери палаты интенсивной терапии. Но запах антисептика ударил в нос, напомнив о недавней трагедии с Джейком, и свет был слишком ярким…

Молли полулежала на подушках. Ее ручки, словно прутики, вытянулись вдоль тела, а маленькие кулачки вжимались в матрац, как будто ей было тяжело дышать. В сознании ли она?

Впервые с того момента, как начался весь этот кошмар, Нелл поняла, что ее малышка действительно очень больна. Ее грудь тяжело и часто вздымалась, казалось, она в агонии.

Постепенно Нелл заметила, что по обе стороны кровати стоят медсестры, а Люка – у изголовья, ближе всех к Молли. Он повернулся, как будто ждал ее.

– Она поправится? – Ей показалось, губы у него пересохли, и ему пришлось облизать их языком, прежде чем он смог ответить:

– Мы делаем все возможное.

Больше он ничего не сказал, и, не дожидаясь приглашения, Нелл подошла к Молли. Опустившись на колени, она взяла ручку дочери и прижала к своей щеке. И случилось чудо, на которое она надеялась. Открыв глаза, Молли повернула голову.

– Мама, – выдохнула она.

– Нет! И не просите меня поехать туда. Я ненавижу Венецию! Я туда не вернусь! Даже ради организации…

Эти слова Нелл произнесла на собрании, и, тем не менее, она здесь, в Венеции, для того, чтобы представить благотворительную организацию Помощи и поддержки пациентам, которую основала почти десять лет назад. Дело, в которое она так горячо верила, было куда важнее личных соображений.

Нелл имела за плечами солидную практику и была опытным оратором, но, несмотря на все это, сегодня она нервничала. Ни одно место на Земле так не будоражило воображение Нелл, как Венеция. Слишком много воспоминаний было связано с этим городом. И хотя только один врач был против ее проекта, он оказывал влияние на всех. Он являлся медицинским директором попечительского совета больницы, находящейся во владении его семьи, и на него все смотрели как на лидера. И именно этого человека она должна была убедить сделать его больницу центром продвижения ее проекта по всей Венеции, а затем и Италии. Нелл являлась идейным вдохновителем своей организации, и обычно ей не составляло особого труда убедить самого упрямого медицинского директора дать делу ход, но это был особый случай.

Как только ей назвали имя несговорчивого врача, перед ее мысленным взором возникло знакомое лицо. Она пыталась отрицать возможность того, что речь идет об одном и том же человеке, ведь Барбаро – довольно распространенная фамилия в Италии. Она бы предпочла оставить знакомого ей Люку Барбаро в прошлом, вместе с тем кошмарным приступом астмы у Молли.

Потребовалось время, чтобы диагноз подтвердился. Астму нелегко со стопроцентной уверенностью определить у такого маленького ребенка. Но он был уверен, вспомнила Нелл. Люка Барбаро настаивал на своем диагнозе и свел ее с самым лучшим специалистом в этой области – с человеком, который продолжил лечение, после того как они вернулись домой.

Многое с тех пор изменилось, подумала Нелл, критически разглядывая свое отражение в зеркале. Она поняла, что если хочет расположить к себе людей, то должна излучать уверенность. Первым делом пришлось изменить прическу. Она улыбнулась, расчесывая свои пышные, до плеч, волосы. Трудно поверить, что когда-то она носила радикально короткую стрижку и мешковатую одежду.

Сегодня на ней был строгий деловой костюм. Белоснежная блузка, туфли на каблуках и сдержанные украшения представляли собой доспехи, за которыми она могла спрятаться.

Она не собиралась позволить прошлому вмешиваться в проект, который ей так дорог. Однако бессмысленно отрицать тот факт, что частью бурлящего в жилах адреналина она обязана воспоминаниям о мужчине, который так твердо противостоял ей в Венеции. Прошло достаточно времени, чтобы она смогла отделить Люку-мужчину от Люки-врача, лечившего Молли, и как мужчина Барбаро оставил в ее душе глубокий след.

Лицо Нелл осветилось при мысли о ее десятилетней непоседе. Сейчас Молли снова была с ней в Венеции. Часть денег из страховки Джейка пошла на то, чтобы нанять самую лучшую няню, которую Нелл удалось найти, женщину по имени Марианна, которая повсюду ездила с ними. Они втроем жили простой жизнью, не осложненной отношениями с мужчинами. Жизнь без любви и романтики оказалась проще, чем Нелл представляла. Самым главным было то, что Молли – постоянная в ее жизни величина. Нелл не собиралась рисковать ради сиюминутных удовольствий. У нее есть дела и поважнее.

Нелл почувствовала приближение Молли даже раньше, чем услышала шаги дочери. Каждый божий день она возносила благодарственные молитвы за ее здоровье. К тому времени, когда дверь распахнулась, молодая женщина стояла, улыбаясь и широко раскинув руки. Когда Молли бросилась в объятия Нелл, трудно было представить, что это та самая малышка, которая так тяжело болела в их прошлый приезд в Венецию.

Барбаро спас ее дочь, подумала Нелл. Возможно, она виновата в том, что недооценивала его тогда. Но она была взвинчена, а он казался слишком молодым, чтобы справиться с такой критической ситуацией. Но именно благодаря своевременному вмешательству Люки Молли поправилась и смогла жить нормальной жизнью.

Его прощальное письмо было коротким, но подробным, и Нелл помнила свое удивление, когда получила его. Она до сих пор недоумевала, как он мог так спокойно уйти, даже не оглянувшись, когда Молли перевели в детское отделение. Больше они ни разу не видели его, а письмо передала медсестра. По совету Люки Молли проходила регулярный осмотр под руководством врача, которого он порекомендовал.

Нелл попыталась прогнать из памяти темные глаза, преследовавшие ее все это время. Недостаток человеческих эмоций у доктора Барбаро до сих пор уязвлял.

Слушая сейчас, как Молли весело болтает с Марианной, Нелл в который раз ощутила обиду за дочь. Каким же надо быть бессердечным, чтобы потерять, интерес к своему пациенту сразу же, едва только кризис миновал. Она ожидала, что Люка скажет несколько слов по крайней мере Молли, а может, и ей. Но этого не произошло. Барбаро просто передал их заботам своего медперсонала", написал короткое письмо и исчез.