– Бросьте, мой дорогой мальчик, нужно ли, в самом деле, растягивать это еще больше? Я уверен, что вы получаете от этого меньше удовольствия, чем я.

Палец перестал барабанить и придвинулся к кнопке.

– Эй!

Крик раздался поблизости от двери, и за ним последовали приглушенные ругательства и смутно воспринимаемое движение. Двое охранников Чаллиса безумно прыгали кругом, размахивая руками и молотя что-то невидимое.

Голос Чаллиса в первый раз сделался злобным и гневным:

– Что с вами случилось, идиоты?

Нангер нервно ответил: – Здесь с нами что-то есть.

– Вы оба выжили из своего жалкого ума. Мы в восьми этажах от поверхности и тщательно экранированы от механического вторжения. Ничего не может быть.

Нангер перебил заверения коммерсанта воплем, с подобным которому мало кто мог когда-либо столкнуться.

Флинкс наполовину ожидал этого. И даже у него от этого звука пробежал по спине холодок. А что это сделало с Нолли или с Чаллисом, ставшим вдруг карабкаться через спинку кресла и шарить у себя на поясе, можно было только догадываться.

Флинкс услышал треск, за которым последовало столкновение с чем-то тяжелым и вышедшим из-под контроля. Это был Нангер. Полулицый плотно прижал к глазам обе руки и дико шатался во всех направлениях.

– Камень… берегите камень! – взревел в панике Чаллис. Двигаясь с удивительной скоростью на четвереньках, он добрался до края стола и ударил по выключателю. Свет мгновенно погас.

В слабом освещении от стены-окна Флинкс смог разглядеть, как коммерсант отсоединил верхнюю часть аппарата, шар, содержавший сам кристалл, и выжидая, осторожно держал его в руках, оберегая от повреждений.

Неожиданно в комнате возник еще один источник света в виде резких перемежающихся вспышек иглолучевого пистолета. Нолли выхватил оружие и отчаянно дрался с налетавшим на него и парившим над ним противником. Затем на столе что-то начало гудеть, требуя внимания, и Чаллис поднял трубку и выслушал. Флинкс тоже прислушивался, но не смог ничего расслышать. Чтобы там ни было сказано, оно извлекло несколько свирепых ответов из коммерсанта, чьи небрежные манеры теперь совершенно исчезли. Он буркнул что-то в микрофон, а затем швырнул его обратно на стол. Взгляд, который он бросил на Флинкса в почти полной темноте, был смесью ярости и любопытства.

– Я вынужден с вами распрощаться, мой милый мальчик. Надеюсь, у нас будет возможность встретиться вновь. Я думал, что вы всего лишь нищий со слишком большими для своей головы талантами. Вы явно нечто большее. Сожалею, что вы не выбрали сотрудничество. Ваша материнская линия намекала, что вы могли бы. – Чаллис усмехнулся. – Я никогда не повторяю ошибок. Считайте это предупреждением.

Все еще ползя на четвереньках, он проделал путь до скрытой двери. Когда она открылась, Флинкс мельком уловил стоявшую там золотистую фигурку.

– Снова подслушиваешь, отродье? – пробурчал, поднимаясь на ноги, Чаллис. Он дал девочке затрещину, схватил ее за руку. Она заплакала и отвела взгляд от Чаллиса, когда дверь, закрываясь, повернулась.

Когда Флинкс обратил свое внимание на другую дверь, в голове у него уже все завертелось от небрежного замечания коммерсанта. Но прежде чем Флинкс смог обдумать все, что вытекало из этой фразы, он был поражен цунами маниакальной психической энергии, чуть не сбившим его с кушетки. Оно было невообразимо сильным, мощней всего, что он когда-либо получал от человеческого мозга. Оно содержало вопящие образы Конды Чаллиса, медленно распадавшиеся, словно игрушки. Эти видения беспорядочно смешивались с другими картинами, и среди них проплыло несколько изображений самого Флинкса.

Он вздрогнул под таким титаническим воем. Некоторые из мелькавших образов были намного омерзительнее всего, что пытался создать внутри кристалла Конда Чаллис. Мозг коммерсанта, может, и был предельно развращенным, но мозг, стоявший за этой психической бурей, не останавливался на подобной ерунде.

Флинкс уставился на закрывающуюся дверь, видя в последний раз черные глаза на ангельском лице. В этом несформировавшемся теле, понял он, обитал измученный ребенок. И все же даже это откровение не вызвало в нем той же вспышки дикого волнения, что последнее небрежное заявление Чаллиса. "Ваша материнская линия".

Флинкс больше знал о вселенной, чем о своих настоящих родителях. Если Чаллис знал хотя бы слухи о предках Флинкса… пожелание коммерсанта встретиться вновь обязательно сбудется.

Дверь в центральную шахту открылась, когда Нолли попытался скрыться. Вместо пустого лифта он наткнулся на фигуру гигантских пропорций, поднявшую его в воздух, отобрав при этом иглолучевой пистолет. Новоприбывший быстро сделал оружие безвредным, скомкав пистолет в кулаке с силой механического пресса. Пальцы Нолли, которым довелось по воле случая сжимать иглолучевик, при этом пострадали, и потере сознания предшествовал вскрик от боли. Сморчок Симм пригнулся, чтобы не задеть притолоку, отбросив в сторону обмякшее человеческое тело. Одновременно длинное тощее тело легко устроилось на плече Флинкса, и влажный кончик языка знакомо пощекотал ему ухо. Протянув руку за спину, Флинкс почесал мини-дракончика под челюстью и почувствовал, как расслабилось длинное мускулистое туловище. "Спасибо, Пип".

Поднявшись, он обошел стол-сейф и поиграл с кнопками на другой стороне. В скором времени он преуспел с освещением всей комнаты. Там, где ломился и спотыкался Нангер, дорогая мебель была сломана и перекручена. Его тело, уже начавшее коченеть от вызванной ядом смерти, лежало, скрючившись, на одном из погнутых кресел. Неподвижная фигура его спутника валялась у двери. Из сплющенной руки сочилась кровь.

– Я все гадал, – уведомил Симма Флинкс, – когда же ты попадешь сюда.

– Это было трудно, – стал оправдываться бармен, голосом, гулко раздававшимся из бездонной бочки его груди. – Твой приятель проявлял нетерпение, исчезал и снова появлялся, когда я отставал. Как он узнал, где тебя можно найти?

Флинкс любовно поглядел на сонную теперь чешуйчатую голову.

– Он учуял мой страх. Видит Живая Вода, я звал его достаточно громко. – Он протянул вперед скованные запястья. – Ты мог бы что-нибудь сотворить с ними? Я должен найти Чаллиса.

Симм взглянул на наручники с выражением легкого удивления на лице: – Вот уж никогда не думал, что месть в твоем характере, Флинкс.

Протянув массивные большой и указательный пальцы, Симм осторожно защемил одну из узких соединительных лент. Мгновенное давление заставило металл лопнуть с резким хлопком. Повторение процедуры освободило другую руку Флинкса.

Осматривая свое правое запястье, когда он растирал его левой рукой, Флинкс не смог заметить никаких следов, ничего, указывающего на интенсивную боль, причиненную этим устройством.

Он обдумывал, как ответить на замечание своего друга. Как он мог надеяться объяснить этой добродушной громадине важность замечания Чаллиса?

– Я думаю, что Чаллис может что-то знать о моих настоящих родителях. Я не могу просто-напросто забыть об этом.

Ответ Симма поразил его своей непривычной злостью:

– Что они тебе? Что они для тебя сделали? Они были причиной того, что с тобой обращались как с движимым имуществом, как с какой-то собственностью. Если бы не вмешательство Мамаши Мастифф, ты был бы сейчас личным рабом, возможно, у кого-нибудь вроде Чаллиса. Твои настоящие родители! Ты ничего им не должен, и уж меньше всего – доставить удовлетворение, показав им, что ты выжил!

– Я не знаю, при каких обстоятельствах от меня отреклись, Симм, – возразил наконец Флинкс. – Я должен выяснить. Должен.

Бармен, сам сирота, пожал массивными плечами:

– Ты, Флинкс, неприспособленный к жизни идеалист.

– А ты – еще больший, – отпарировал юноша, – вот поэтому-то ты мне и поможешь.

Симм пробурчал что-то неразборчивое, что вполне могло быть ругательством.

– Куда он вышел?

Флинкс показал на скрытую дверь, Симм подошел к ней и для пробы привалился к металлической панели. Шарниры подались внутрь с удивительной легкостью. За дверью они обнаружили короткий коридор, ведущий к маленькому личному лифту, быстро доставившему их к основанию этой роскошной башни.