Если Флоренс хотела привлечь к себе внимание, то ей тоже нужно было бы купить платье у легендарного мистера Уорда, думала она. Нет, конечно, она не получит такого, потому что при ее угловатой фигуре и бесцветном лице папа вряд ли подумает истратить на нее деньги. Платье Дези будет выглядеть, как мечта, даже в ее очень юном возрасте. Ведь ей всего десять лет! В этих доводах существовала логика. Флоренс не была обидчивой. В то же время она не могла понять, почему для нее не выбрали одну из тех прославленных женщин-портних в салоне мистера Уорда.

Ладно, пусть она обречена и наденет это платье из органди с желтыми бутонами роз, но почему Дези пришла домой из похода по магазинам с интересными полосатыми коробками, содержащими длинное, до пола, розовое платье из тафты, плавно ниспадающее и с очень дорогими белыми кружевными перчатками, которые доходили до локтя? Она была так ослепительно хороша, взволнованная тем, конечно, что ей простят непослушание и разделят с ней радость.

Она знала, как получать хорошие вещи. Желала бы Флоренс иметь хоть малую частицу таланта Дези!

Три недели спустя Беатрис размышляла о счастливо прошедшем приеме гостей в Овертон Хаузе.

Стоял великолепный мягкий, с нежарким солнцем, вечер, двери музыкальной комнаты, выходившие на террасу, были распахнуты. Фонари изящно развешаны на решетках и на трех ветках деревьев, с наступлением темноты их зажгли садовник и его помощник мальчик. Фонари выглядели, как дюжина маленьких лун, висящих над гирляндой.

В музыкальной комнате полно роз и дельфиниумов, в столовой приготовлен ужин, стол щедро уставлен самыми замечательными блюдами – искусство повара: холодными закусками, украшенными листьями эстрагона и пучками сладкого горошка.

Весь дом сиял огнями зажженных свечей, потому что Беатрис сказала, что атмосфера должна быть романтичной. К тому же она думала, что мягкий свет больше украсит Флоренс, которая нервничала и беспокоилась. Она похудела за несколько дней и побледнела, ключицы выпирали. Но зато у нее появился удивительный взгляд широко открытых глаз, который был привлекательным.

Так много страсти вложила она в этот бал, когда объявила о нем! Это будет случай проверить, сможет она быть привлекательной для мужчин или нет. Или хотя бы какому-нибудь мужчине она понравится? Если она потерпит неудачу, то будет несчастна на этом балу. Эдвина убеждали потанцевать с ней хотя бы шесть раз, если у нее на короткое время будет недостаток партнеров, и папа должен тоже незаметно наблюдать за ней.

Дези сказала по-своему восторженно:

– О Флоренс, ты так прекрасна! Ты, правда, прекрасна! – на этот раз она надеялась, что или у Флоренс достаточно ума, чтобы не воспринять ее серьезно, или что избыток похвалы придаст ей побольше необходимой уверенности в себе.

Сама Дези, надев то прелестное, но абсурдное для девочки длинное платье, которое купил ей Уильям, была в восторге от своего внешнего вида, она излучала удовольствие, предвкушая, что вызовет восхищение у большинства людей, а у Флоренс, безусловно, раздражение. Она никогда ни чуточки не опасалась, что лишится своего обаяния, ее пристрастное мнение о себе было тайным, глубоко укоренившимся и постоянным.

Однако в этот вечер произошло небольшое изменение: Флоренс добилась, что она была в центре внимания. Возможно, это произошло само собой, неумышленно. В какой-то степени она была еще ребенком и едва ли могла отдавать себе отчет в том, что она делала для этого. Ну, что ж, ее счастье.

Беатрис убедилась, что в ее дочери проснулась женщина. Но она не была уверена, что любит ее.

Оркестр играл вальс, место для танцев было заполнено, и Беатрис отошла в сторону, на более прохладный воздух. Для нее ночь была полна эмоций, хотела она этого или нет, помимо дочери ее волновал Овертон Хауз, этот любимый старый дом. Однажды она узурпировала его. В меньшей степени осуществилась другая ее мечта, но она надеялась, что Уильям вернется и соединится с ней.

Как много времени прошло с тех пор, когда Уильям обнимал ее за плечи и они гуляли в сумерках до темноты, а он говорил:

– Всегда думай, что все будет хорошо, Беа. Флоренс окружена юными кавалерами.

– Десмонд Филдинг? Так его имя? Я помню дюжину похожих на него парней, когда мальчиком был в Пенджабе. У всех слезала кожа в том климате. Они адски страдали. Вечно кирпично-красные от загара и пьяные или умирали от лихорадки.

– Я должна рассказать об этом веселому юному лейтенанту Филдингу?

– Конечно. Но в этом отношении путь, который они, может, совершат в Южную Африку, более привлекательный для этого курносого. Мы собираемся там воевать в наших интересах.

– Уильям, не сегодня вечером?

– Ох, разве я пессимист?

– Только когда речь идет о кайзере и Крюгере.

– Да, это правда. Я боюсь. Но сегодня вечер у нас хорош. Спасибо тебе.

– Не говори мне спасибо за все. Твой дом, происхождение, атмосфера исключительности…

– Хотя и требует противных денег, но это необходимо для исключительности, моя дорогая.

– Возможно. Флоренс, кажется, собирается похорошеть, как ты находишь?

– Неожиданно хорошеет. И Дези разбивает сердца направо и налево.

– Но только из-за этого неподходящего платья. Оно слишком взрослое для нее. Я уверена, что молодые люди знают, что ей всего десять лет.

Уильям хихикнул.

– Я слышал одного из них, он клялся ей в вечной верности.

– Не может быть! Этой маленькой бездельнице? Придется позвать Лиззи. В это время Дези пора спать.

– Чепуха, дайте ребенку поразвлечься. Она очаровательна и веселится в ответ на их признания. Словно она в театре под гримом.

– Под гримом? Для чего?

– Ни для чего, моя дорогая. Разве нам не повезло с погодой? Да, вот что, я уверен, что этот молодой Филдинг один из ветвей баронетов.

– Я знаю! – Беатрис коротко и иронично засмеялась.

– Почему ты смеешься?

– Я только подумала о том, что говорил мой отец.

– Полагаю, он при жизни приобрел титул дедушки? Действительно, вы, женщины, вечно думаете о сватовстве. Насколько я знаю, молодой человек только два раза танцевал с Флоренс. Не хочешь ли ты подать клубнику к столу, прежде чем гости соберутся уходить?

Беатрис радостно схватила его за руку, забыв о Флоренс и уверяя себя, что ее мечта действительно осуществится, начиная с удавшегося бала в Овертон Хаузе. Уильям Овертон вернул ее к заботе об ужине.

– Вы очень часто посещаете компании, мисс Овертон? – спросил Десмонд Филдинг.

– Нет, не часто и не многие.

– Я уверен, что теперь будете. Можем мы посидеть не в танцевальном зале? Где-нибудь попрохладнее. Возможно, на лестнице?

– Мне кажется, вы чудесно выглядите в военной форме, – сказала испуганно Флоренс. – Я тоже думаю, что здесь довольно жарко.

– Жарко! Здесь душно. Я не представляю, как я переживу пребывание в Индии, одетый как сейчас. Действительно чертовски глупо! Вместо полного обмундирования с нас должны были бы снять форменную одежду, ха-ха! Я думаю… – Он схватил ее палец и опустил за высокий воротник. – Вот это разумно для тропиков?

– Хорошо, что мой дедушка не слышит вас, – Флоренс показала на галерею портретов, висящих вдоль лестницы. – Один из верхнего ряда. Он настойчиво придерживался традиций, сказал мой отец. Мой брат походит на него, но он не может поступить в армию, потому что близорукий.

– Какое счастье! Думаете, я не знаю? Он может жить в Англии вполне комфортабельно. Могу я спросить у вас кое о чем, мисс Овертон? Вы станете мне писать, пока я буду за границей? Я ценю это. Будет очень благородно, если вы согласитесь.

– Но вы едва знаете меня!

Он взял ее руку в свою, и она затрепетала. Она трепетала от внутреннего волнения, даже когда танцевала с лейтенантом Филдингом. Он был только гостем, одетым в военную форму. Возможно, это было причиной, почему он произвел такое впечатление на нее. Алый мундир с золотыми аксельбантами был чрезвычайно колоритен. Она пыталась представить его в обычной одежде, думая, что его удлиненное лицо со светлыми ресницами и голубыми глазами, с рыжеватыми усами будет, возможно, совершенно ординарным. В то же время не только его наружность, но и его куртуазные манеры нравились ей. Самое опьяняющее чувство было, что он, казалось, искренне восхищался ею и она впоследствии узнала, что сегодня выглядела необычно оживленной и, возможно, даже хорошенькой.