– Фантастика? Я бы не распознал в вас любителя фантастики, мистер Келлер!

– Я уже давно перестал быть любителем. Просто раскопал тут у вас кое-что любопытное.

– Старое доброе чтиво! — изрек Зиглер. — Чистое золото! Разве не поразительно, что мы живем в фантастике своей юности?

– Что-то я этого не замечаю.

– В прежние времена наука была стерильной. От нее не приходилось ждать чудес. Подумаешь, безжизненная солнечная система, полдюжины пустынных планет — либо изжаренных, либо замороженных, какие-то газовые гиганты, ревущие океаны метана и аммиака…

Я вежливо кивнул.

– То ли дело теперь! — распалился Зиглер. — Жизнь на Марсе! Океаны под поверхностью Европы! Кометы, бомбардирующие Юпитер!

– Согласен.

– А у нас на Земле? Человеческий геном, клонированные животные, препараты, влияющие на сознание… Компьютерные сети, не говоря уж о компьютерных вирусах! — Он шлепнул себя по ляжке. — Вы не поверите, но мне вставили тефлоновое бедро!

– Поразительно, — промямлил я, хотя все это вызывало у меня мало восторга.

– В прежние времена, читая Хайнлайна, Саймака или Гамильтона, мы воображали, будто погружаемся в неведомое. А теперь мы очутились в этом неведомом самым настоящим образом! — Он улыбнулся, заодно ловя ртом воздух, и повторил: — Погружение в неведомое! Для этого нужно одно: время. Всего-то! Давайте я сложу книги в пакет.

Он не глядя сунул в бумажный пакет все пять штук. Я полез за кошельком, но он махнул рукой.

– Никаких денег! Это в память о Лоррен. Спасибо, что зашли. Возразить было нечего. Забирая пакет, я чувствовал себя воришкой.

– Надеюсь, вы посетите нас снова.

– С удовольствием.

– В любое время! — С этими словами Зиглер попятился к игрушечной занавеске, за которой сгустилась тьма. — Только скажите, что ищите, — и я помогу вам сделать нужное приобретение.

Я переходил Колледж-стрит, нагруженный закупленной снедью, и оказался вдруг на траектории желтой «хонды», проскочившей на красный свет. Однако водитель умудрился меня объехать, лишь задев брю-чину колпаком колеса. У меня на секунду остановилось сердце.

 …и я умирал, умирал несчетное число раз…

Вероятности рассыпаются в прах. Я становлюсь все менее вероятным.

«Погружение в неведомое!» — твердил Зиглер.

Но разве я этого хотел? Хотел всерьез?

«Смотри, не соверши ошибку! — сказала мне Лоррен в один из вечеров тягостного месяца, предшествовавшего ее смерти. Поразительно, но она относилась к смерти так, словно это была не ее, а моя трагедия. — Не вздумай возненавидеть жизнь!»

Подобному совету трудно следовать. Ненавидел ли я жизнь? Вряд ли. Иногда жизнь представлялась мне довольно приятной, чашки кофе и утреннего солнца бывало достаточно, чтобы дышать дальше. У меня сохранилась способность улыбаться детям, даже смотреть на привлекательных молоденьких женщин и испытывать при этом не только ностальгию по ушедшему, но и кое-что более вдохновляющее.

Но я ужасно тосковал по Лоррен. Детей мы не завели, близкие друзья не нашлись, родственников не было у обоих. Я не имел ни работы, ни надежды ее получить, и был вынужден жить на свою пенсию и наши скромные накопления. Ушла радость жизни, рухнула простая декорация, в которой я прежде существовал, и будущее виделось продолжением настоящего — затянувшимся погружением в могилу.

От самоубийства меня спасала не отвага и не принципиальность, а рутина. Я принимал (и неоднократно) решение покончить с собой после того, как посмотрю новости, оплачу счет за электричество, прогуляюсь…

Или после того, как решу загадку, с которой вернулся из магазина «Файндерз».

Не буду подробно описывать книжки: внешне они почти ничем не отличались от всех остальных. Странность состояла в том, что я их не узнавал, хотя знал этот жанр — научная фантастика 50-х — 60-х годов в мягких обложках.

И дело было не только в новизне — я вполне мог пропустить кое-какие незначительные произведения мало заметных авторов; передо мной лежали крупные романы известных писателей, причем с оригинальными названиями и не в сборниках. Скажем, я тут же зачитался книгой «Каменная подушка», принадлежавшей перу автора, которого немедленно узнал бы любой знаток фантастики. Книжку выпустило издательство «Сайнет» примерно в 1957 году, обложку оформил в характерном для того времени стиле художник Пол Лер. Страницы пожелтели, корешок был потрепанный. Я обращался с книжкой с величайшей осторожностью. Она представляла собой достойный пример известного всем стиля и образа мыслей покойного автора. Я получил от чтения большое удовольствие и лег спать с убеждением, что вещь подлинная. То ли я ее каким-то образом не заметил — хотя в те времена очень старался не пропускать книг такого масштаба, то ли напрочь забыл. Других объяснений не находилось.

Если бы томик остался единственным, я бы не счел это удивительным. Но вместе с ним я принес домой еще четыре книжки такого же достоинства, тоже совершенно мне неведомых.

Разумеется, я был готов распознать в этом провале памяти возрастное явление или, того хуже, симптом старческого маразма, даже болезни Альцгеймера. Неудивительно, что ночью я не сомкнул глаз.

Напрашивался логичный шаг — посещение врача. Вместо этого я следующим же утром стал искать в телефонном справочнике букиниста, занимающегося старой фантастикой, Сделав несколько звонков, я обнаружил молодого человека по фамилии Найманд, согласившегося оценить книги. Я пообещал, что приеду к нему в час дня.

По крайней мере нашелся еще один предлог, чтобы продлить жизнь на новый бесконечный день.

В магазине на втором этаже дома в деловой части города было нестерпимо душно. Найманд придирчиво изучил издания и вынес приговор:

– Подделка!

– Вы хотите сказать, что они ненастоящие?

– Можно и так. Но, конечно, с оговорками. Книг, даже ценных, никто не подделывает. Сама идея абсурдна! Ведь пришлось бы проделать массу технологических операций, чтобы предложить продукт усилий коллекционерам. Оправдать расходы ни за что не удалось, даже если бы продукт представлял собой книгу Гуттенберга. Подделки вроде этих абсурдны вдвойне. Даже если бы перед нами лежали специальные разовые издания, о них стало бы известно. Нет! Мне очень жаль, но это просто фальшивки.

– Как видите, кто-то все-таки не пожалел сил и напечатал их.

– Вижу. Работа безупречная. Представляю, в какую сумму это обошлось. То, что томики старые, сомнений не вызывает. Наверное, подделки выполнены еще в те времена. Не иначе, постарался какой-то свихнувшийся фанатик с неограниченными средствами. Нафантазировал такие книги — и сделал мечту явью.

– Они представляют ценность?

– Скорее, курьез, а не ценность — во всяком случае, для знатоков. Сказать по правде, я бы предпочел, чтобы вы их мне не приносили.

– Почему?

– Потому что жуть берет! Уж больно хороши. Прямо «Секретные материалы»! — Он кисло усмехнулся. — Кто-то вздумал подделать историю фантастики!

– Или жить в поддельной истории, — сказал я, вспомнив многозначительное: «Мы живем в фантастике своей юности». Он подвинул книги ко мне по захламленному столу.

– Заберите их, мистер Келлер. Если узнаете, откуда они взялись…

– Что тогда?

– Нет, ничего. Не хочу об этом знать!

В тот вечер я прочел в газете такие заголовки: «Генная терапия вытесняет коронарное шунтирование», «Цюрихский банк внедряет квантовое кодирование», «Исследователи гробницы фараона обнаруживают внеземные радиосигналы».

Мне не хотелось тотчас бежать к Зиглеру. Это было бы похоже на признание своего поражения, как если бы, не сумев решить в журнале кроссворд, я заглянул на страницу с ответами. Но другого логичного шага я не мог придумать, поэтому попытался вообще выкинуть всю эту историю из головы: смотрел телевизор, занимался стиркой, драил квартиру. Но все эти уловки оказались негодными.