— Слушай, моя дорогая, — Моррис сел на ящик рядом с ней. — Я дурно поступил с тобой, знаю. Мне следовало писать тебе, следовало наведаться домой, чтобы посмотреть, как ты живешь. Но эта золотая лихорадка овладевает человеком, как болезнь, и он совершает поступки, о которых никогда в нормальном состоянии и не помышлял бы. Мы все здесь немножко сумасшедшие. Мы не можем ни говорить, ни думать о чем-нибудь ином, кроме золота. Пойми, я видел сотни людей, которые находили богатство, а мне ни разу по-настоящему не повезло. Ну да, один раз я получил свою долю за участок, где мы работали с Динни Квином и Олфом Брайрли. Но я купил верблюдов и продовольствие и отправился на разведку с Фриско, надеясь удвоить то, что я имел, а потерял все. Говорят, если человек неутомимо ищет золото, он непременно найдет свое счастье. Значит, настанет день, когда и я найду свое. Тогда мы отряхнем от ног своих прах золотоносных полей и поедем путешествовать вокруг света…

— Как это было бы чудесно, — вздохнула Салли, увлеченная его мечтами.

— Вот ради чего я работаю. Вот чего я добиваюсь.

Моррис встал. Он весь дрожал от сдерживаемого волнения:

— Я хочу вернуться на родину и жить в достатке до конца моих дней. Стоит того, чтобы потрудиться и потерпеть здесь некоторое время, если потом у нас будет денег сколько угодно. Я хочу доказать моему старику, что блудные сыновья иногда возвращаются миллионерами и могут восстановить богатство семьи.

— Ах, Моррис! — Салли была ослеплена картиной будущего.

— Другим это удавалось, почему же не удастся мне?

Окрыленный надеждами, Моррис казался помолодевшим, полным энергии и веры в свои силы.

— Вот, — сказал он, — посмотри-ка! — Он вытащил из кармана бумажник и развернул перед ней плотный лист бумаги. — Это акции нового рудника, который открывается на участке Брукмена. Один опытный горняк, мой знакомый, уверяет, что этот рудник будет одним из самых богатых на здешних приисках.

Салли посмотрела на документ; потом Моррис сложил его и сунул обратно в бумажник, а бумажник бросил на ее жестяной сундучок.

— Лучше спрятать это подальше, — сказал он, оглянувшись. — Тут надо быть очень осторожным.

Люди то и дело мелькали перед их навесом — старатели и погонщики-афганцы, входившие и выходившие из лавки. Пришли и туземки, чтобы посмотреть на белую миссис; они встали перед ней, разглядывая ее и ухмыляясь. Моррис так сердито закричал на них, что они рассыпались, словно стайка вспугнутых детей. Из сумерек вынырнул щуплый рыжеватый паренек в брюках, закатанных выше колен и с остатками белой рубашки на загорелых плечах.

— Эй, Морри, — крикнул он, — вы что же, не будете сегодня поить лошадей? Просто жалко смотреть на них.

— Отведи их, Пэдди, — отозвался Моррис. — Я сейчас приду и заплачу за воду. Это миссис Гауг, — добавил он. — А это Пэдди Кеван, Салли.

— Очень рад познакомиться с вами, мэм, — мальчишка поклонился не без изящества.

— Постарайся угодить моей жене — и ты не будешь внакладе, Пэдди, — сказал Моррис.

— С удовольствием, — усмехнулся Пэдди. — Рад буду услужить вашей супруге, мистер Гауг.

— Ну, ну, не забывайся! — крикнул Моррис вслед уже исчезнувшему Пэдди. — Смышленый парнишка, — продолжал Моррис, — он пришел с нами; служил юнгой на американском судне и сбежал оттуда. Добрался до Южного Креста, а потом и сюда явился. Существует на случайные заработки. Какие — одному богу известно. Но Пэдди ничем не брезгует, лишь бы наскрести несколько монет. Однако мне нужно пойти посмотреть, чтобы напоили лошадей. Этот самый Пэдди способен сказать мне, что они уже напились, и продать воду кому-нибудь другому.

Когда Моррис вышел опять к повозке, все еще стоявшей перед лавкой, в пристройку вошла миссис Баггинс, неся кружку чая и намазанный маслом толстый ломоть хлеба на эмалированной тарелке.

— Ах, благодарю вас, — сказала Салли, — мне до смерти хочется чаю.

— Не меня благодарите, а Фриско, — ответила миссис Баггинс кислым тоном. — Это он распорядился, а у меня нет времени возиться с приезжими.

— Это очень любезно с его стороны, — благодарно пролепетала Салли, отхлебнув горячего крепкого чая.

Миссис Баггинс, женщина средних лет, рослая, сухопарая, с хитрецой в слегка раскосых, бесцветных глазах, с длинными зубами и властным выражением лица, неодобрительно разглядывала свою новую жилицу. Моррис сказал Салли, что миссис Баггинс — женщина работящая, что она много моложе своего мужа и держит в руках и его и все дело. Вполне вероятно, решила Салли.

— Если бы Моррис предупредил нас, что вы приедете, мы бы вам палатку поставили или ребята освободили бы один из сараев, — пробурчала она.

— Ничего, — успокоила ее Салли, — я привыкла ночевать без удобств, а сегодня я так устала, что усну где угодно. Высплюсь хорошенько и буду свежа, как роза.

— У нас тут розы не водятся, — насмешливо отрезала хозяйка и пошла прочь.

Бедная женщина, подумала Салли, она очень недовольна, что Моррис навязал ей свою жену. Верно, боится, что придется нянчиться с беспомощной неженкой, вот почему она так неприветлива. Салли решила на другой же день подружиться с миссис Баггинс и показать ей, что отнюдь не намерена разыгрывать в Хэннане важную даму.

Допив чай и доев толстый ломоть хлеба с маслом, принесенный хозяйкой, Салли осталась сидеть на своем сундучке, глядя на широко раскинувшуюся равнину, покрытую густым кустарником, и на ясное зеленоватое небо, где поблескивали первые звездочки. Она дивилась судьбе, которая привела ее и Морриса в эту унылую, почти дикую страну.

Неужели то, о чем говорил Моррис, когда-нибудь сбудется? И они найдут золото — частицу тех огромных золотых залежей, которые прячет в своих недрах темная земля, — станут богатыми, обеспеченными людьми, будут путешествовать по свету и приедут к его родным победителями, как мечтал Моррис? Нет, не верится, это — как волшебная сказка. С другими людьми, может, и бывает, но не с ней и Моррисом. Салли предчувствовала, что удача не придет к ним так легко.

Моррис и раньше обольщал ее картинами счастливого будущего — и на ферме, и потом в Южном Кресте. Правда, тут может выйти по-другому, размышляла она. Здесь человеку не надо так тяжело работать, чтобы обеспечить себя. Он может вдруг наткнуться на свое счастье: отвалить камень, найти куски золота и продать участок за несколько тысяч фунтов. Но, с другой стороны, сотни людей уходили с приисков после долгих месяцев разведки и продувания, убедившись, что игра не стоит свеч.

И Салли слышала от них не раз, что шансы разбогатеть не настолько велики и едва ли имеет смысл переносить все лишения и тяготы, которые выпадают на долю золотоискателя. Многие возвращали земле, как они говорили, то, что получили от нее, тратя свои деньги на верблюдов и припасы, чтобы отправиться на долгую разведку, или вкладывая все, что у них есть, в разработку рудника. Однажды Моррис уже на этом попался.

Нет, говорила себе Салли, не верится, чтобы они с Моррисом так скоро отряхнули от ног своих прах золотоносных полей. И она готова примириться с этим, приспособиться к жизни в таком месте, как Хэннан; но пусть Моррис поскорей уведет ее в свою палатку или построит домик, ведь он обещал. А пока — неужели он думает, что она так и будет сидеть сложа руки под этим навесом из ветвей? Нет, она станет помогать миссис Баггинс, как помогала миссис Фогарти. Чтобы ладить с людьми, нужно делить с ними их труды и заботы. У нее слишком много здравого смысла, говорила себе Салли, чтобы разыгрывать барыню перед миссис Баггинс.

Когда пришел Моррис с фонарем и пледами, которые он принес из лагеря, Салли уже спала, свернувшись клубочком на койке. Он повесил плед на веревке перед входом и разбудил жену, чтобы она разделась. Она сняла с себя платье и надела ночную рубашку, удивленная тем, что Моррис намерен спать вместе с ней на такой узкой кровати. Моррис тоже сбросил с себя одежду и лег возле нее под грязным серым одеялом.