Сомневаюсь, что Флетчер знает ответ, а если и знает, то вряд ли мы доберемся до него сегодня. Я украдкой взглянул на часы.

— Это один из тех на первый взгляд безобидных вопросов, задумавшись над которым мы начинаем понимать, что на деле он влечет за собой смену парадигмы. Заставляет заново переосмыслить все наши знания. Поэтому будьте внимательны. Вы, лейтенант, тоже.

От нее положительно ничего нельзя скрыть! Отныне с первыми рядами покончено раз и навсегда.

— Мы предполагали, что черви — вершина хторранской пищевой цепи, по крайней мере известной нам части. До сих пор мы не встретили хищника, питающегося червями. Правда, учитывая прожорливость червей, лично я сомневаюсь в нашем желании встретиться с хищником следующего уровня. Ведь и сейчас неизвестно, как справиться с нашествием. Однако если черви являются высшим звеном пищевой цепи, тогда они должны быть разумными, что пока не подтверждается. Напротив, накопилась масса данных, говорящих об обратном. Таким образом, мы почти уверены, что пожиратель червей либо еще не появился, либо никак себя не проявил. И снова мы возвращаемся к вопросу доктора Аббато: что такое черви? Между прочим, они, похоже, не укладываются в рамки своей родной экосистемы. Например, чем они питаются?

«Людей жрут», — мысленно ответил я, но вслух ничего не сказал.

— Нам не удается установить виды, которыми они питаются, — продолжала доктор Флетчер. — Да, конечно, мы видели, как они пожирали тысяченожек и другие хторранские организмы — этого и следовало ожидать, — но в основном черви питались земными формами: коровами, овцами, лошадьми, собаками… и, увы, людьми.

Мы измерили потребность в белке червя среднего размера и подсчитали, сколько тысяченожек и прочих организмов он должен сожрать, чтобы синтезировать достаточное количество белка. Соотношение оказалось просто нелепым. Червь сдохнет с голоду, если будет питаться только тысяченожками, ползучими кустами и прочим. Эти формы занимают в хторранской пищевой цепи слишком низкое положение, чтобы служить основным источником пиши для червей; черви и эти виды не связаны отношением «хищник — жертва». И если пищевая цепь, как мы ее понимаем, в данном случае все-таки существует, то в ней пропущено несколько звеньев.:

Невольно возникает вопрос: если черви — хищники, то где существа, которыми они должны питаться? Доктор Аббато выдвинул на этот счет очень интересную, хотя и неприятную для нас с вами гипотезу: эти существа — люди.

Ого! Я выпрямился в кресле. Доктор Флетчер подождала, пока шум в аудитории стихнет, потом обвела слушателей взглядом и быстро указала на когото позади меня.

— У вас вопрос?

Я обернулся и увидел высокого хмурого человека в форме полковника. Его губы были поджаты. Меня всегда интересовало, проходят ли полковники специальные курсы по усовершенствованию подобной мимики. Полковник спросил:

— У вас есть доказательства?

Доктор Флетчер кивнула и в задумчивости потерла ладонью шею. Казалось, она колеблется, как лучше ответить — кратко или развернуто. Она перевела взгляд на зал.

— Итак, вопрос: почему мы уверены, что задача червей — людоедство? Ответ: потому что именно этим они и занимаются.

— Я ждал совсем другого ответа, — заявил полковник. Флетчер согласно кивнула.

— Да, знаю, это звучит как отговорка. Прошу прощения. Но доктор Кимсей суммировал все многообразие поведения животных в одной фразе: «Неестественно только то, чего они не могут делать». Если бы черви не могли пожирать земные формы, они бы этого не делали.

Я вздрогнул. Все верно, даже чересчур. Осознав это, я почувствовал, как свело желудок.

— Доктор Аббато сделал очень интересный вывод из этого факта, закономерно предположив, что черви действительно созданы для расчистки высшего трофического уровня в земной экосистеме. Они специально нацелены на пожирание людей, уцелевших после эпидемий.

Желудок мой сжался до размеров булавочной головки. Следующих слов я почти не слышал.

— По мнению доктора Аббато, черви вряд ли являются пищей для следующей волны пришельцев. Любое существо, способное пожирать червей, должно быть настолько специализировано для этой цели, что оно не нуждается в разуме. Исходя из этого, доктору Аббато не оставалось ничего иного, как предположить, не являются ли сами черви теми разумными существами, которые стоят за вторжением?

Я покачал головой. Мне ответ был известен: ни под каким видом. Да, черви грозные твари. Но создатели звездных кораблей — едва ли.

Доктор Флетчер продолжала:

— Итак, большинство уже знает, что никаких данных в пользу этой гипотезы нет, но доктор Аббато просил нас хотя бы на минуту допустить такую возможность, ибо только так можно понять последствия. Допустим, что большинство брюхоногих, с которыми мы сталкивались, на самом деле — дикие хторры. Допустим, что эти неприрученные особи принадлежат к видам, обладающим гораздо более высоким уровнем интеллекта, чем мы предполагаем. Кроме того, мы можем проверить это здесь, в Окленде. Наблюдается очень широкий разброс в поведении червей, которых поймали живьем. Некоторые из них чрезвычайно сообразительны, тогда как другие, внешне идентичные, имеют настолько низкий уровень интеллекта, что кажутся задержавшимися в развитии. Таким образом, достоверно известно, что черви способны на весьма разумное поведение, несмотря на то… что в естественных условиях они его не демонстрируют.

Дикие хторры? Это новый поворот. Теперь я окончательно проснулся. Боже мой, какими же должны быть цивилизованные черви?

— Но, — громко сказала Флетчер, — то же самое относится к любому другому виду организмов, который, возможно, питается червями. Черви чересчур эффективны как хищники, чересчур специализированы. Они не нуждаются в разуме. Так что же, мы вновь вернулись на круги своя? Не совсем.

Для пущего эффекта она выдержала паузу. В зале стояла гробовая тишина, все замерли, боясь пропустить хоть слово.

— Доктор Аббато предположил, что черви являются видом-помощником и в конечном итоге выполняют некую вспомогательную функцию для настоящих захватчиков. — Флетчер снова помолчала, обведя взглядом аудиторию. — Вы понимаете? Черви — это домашние животные! По мнению доктора Аббато, они как бы аналог овчарки. Их задача — охранять собственность вида-хозяина.

Я скорчился в неудобной позе, не желая этого признать. Желудок разрывало от боли.

— Если это так, — сказала доктор Флетчер, — то червей можно приручить. — Она помолчала и посмотрела в зал. — Подумайте только, какие возможности открываются. Если удастся… Возможно, мы сумеем превратить их в союзников. Может быть, даже сумеем использовать червей как первую линию обороны против тех разумных существ, которые их сюда заслали.

В этом я сомневался, но Флетчер полностью завладела моим вниманием. Сейчас меня не выбили бы из кресла ни хороший заряд динамита, ни боль в животе, ничто на свете.

— «Как приручить червей?» — спросите вы. Но давайте поставим вопрос шире: как вступить в контакт с червем? И возможен ли контакт вообще? Расширим вопрос больше: насколько разумны черви? Вот что необходимо выяснить в первую очередь. Это и будет главной целью сегодняшней демонстрации.

Что такое? Демонстрация? Неужели я что-то проспал? Флетчер перенесла кафедру в правый угол сцены.

— За занавесом находится особь, с которой мы сейчас работаем. Мы назвали ее Крошкой, но вы, разумеется, увидите совершенно противоположное. Надеюсь, эта демонстрация наглядно ответит на вопрос об уровне интеллекта червей.

Крошку поймали около Мендосено примерно год назад. В то время особь весила четыреста пятьдесят килограммов. Теперь — вдвое больше. Крошка — живое подтверждение феноменального темпа роста гастропод. Кстати, вы, наверное, заметили, что мы стараемся не употреблять местоимения «он» или «она», когда речь идет о хторрах. До сих пор у них не обнаружены половые признаки, и мы не хотим случайным словом навязать вам ложные представления.

Она дотронулась до клавиши на пульте кафедры, и занавес раздвинулся. Амфитеатр возвышался над просторным помещением, залитым розоватым светом.